Дура

Самое большее, на что теперь можно надеяться, что вы протянете около года! Сдержать такие чары невозможно. Они со временем только усиливаются, так что болезнь неизбежно будет прогрессировать.

Дамблдор поднимает свою ужасную руку, поражённую тёмным проклятием, и начинает внимательно её разглядывать, словно некий редкостный артефакт. Пробует пошевелить пальцами.

— Похоже, вы прекрасно справились с оказанием мне первой помощи, Северус! Как невероятно повезло, что у меня есть вы!

— Если бы вы больше доверяли мне и сказали, что собираетесь делать... — в словах Снейпа звучала глухая, полная боли досада. Он тяжело дышал.

— Северус, в сущности, всё складывается не так уж и плохо...

— ???

— Ну, вы же в курсе, что ваш ученик Драко Малфой получил от Тома Риддла задание меня прикончить?

— Вы… намерены позволить парню вас убить?

— Нет. Это предстоит сделать вам, Северус.

В кабинете повисает неловкая тишина. Снейп кривит тонкие губы в саркастической усмешке:

— Вы потребуете, чтобы я сделал это сейчас, или сначала хотите написать завещание, сложить эпитафию?

— Я скажу, когда… Не так срочно. Думаю, в течение года. Вы же сами сказали, что у меня в запасе вряд ли больше времени…

— А почему тогда не Драко?

— Мальчик принял Чёрную метку, но он ещё не обратился ко тьме окончательно. Душа его не расколота. Я не хотел бы, чтобы она раскололась из-за меня.

— А как насчёт моей души, Альбус?..

— Ну, здесь уж вам самому решать, будете ли вы себя считать убийцей или избавителем, если поможете мне, старику, уйти без мучений. Проклятие, как вы сказали, будет только усиливаться со временем. Значит, болеть буду… Моя смерть — такое же решённое дело, как вылет клуба «Пушки Педдл» во вторую лигу в национальном чемпионате…

«Мерлин Всемогущий… С этим — жить? Северус…»

— Экспекто патронум!..

С конца эбеновой волшебной палочки в дрогнувшей левой руке стекает серебряная нить. На лету преобразовывается в искрящийся звёздами силуэт призрачной серебристой лани. Патронус встаёт на ноги, в один прыжок пересекает кабинет и вырывается в открытое окно.

Дамблдор провожает его взглядом.

— После стольких лет?

— Всегда…

«Я тоже когда-то любила. И тоже разрушила все сама… Ты оказался сильнее».

— Я очень надеюсь, Северус, что вы ещё долго не выйдете из доверия у Тома. Иначе Хогвартс останется на растерзание этим жестоким двойняшкам Кэрроу…

Голос Дамблдора звучит глухо и плоско. Снейп — усталый, с поникшими плечами — внимательно смотрит в глаза портрету покойного директора.

— Предложите Ордену использовать двойников под оборотным Зельем. Скажем, через Флетчера…

— Да, Альбус...

— Если вас вынудят участвовать в погоне, будьте убедительны и осторожны. Вы нужны мне живым. Помните об этом!

— Да…

«Главное — вовремя сказанные слова, да, Альбус? Оказывается, я совсем не знала своего наставника с этой стороны».

…Летняя ночь темна и прозрачна, крупные жёлтые звезды безучастно глядят на сонный город, раскинувшийся далеко внизу. Плотной стаей пожиратели смерти летят на мётлах.

Рослая фигура в маске, в развевающемся чёрном плаще, привстав на вделанных в метловище серебристых стременах, винтом обходит на вираже Снейпа. Вскидывает длинную лаковую палочку, целясь в отчаянно маневрирующего Люпина, в спину которому вцепился… Гарри?

— Ава…

— Сектумсемпра!..

Пожиратель смерти, не закончив рокового проклятия, откидывается навзничь и долго, бесконечно долго падает вниз, теряется в жёлтом зареве городских огней. Беспомощно кувыркается в воздухе его спортивная метла. Мальчишка, сидящий позади Люпина, пронзительно вскрикивает, зажимает рукой ухо, развороченное, словно невидимым клинком. Сквозь пальцы его обильно течёт кровь…

«Надо будет обязательно сказать Молли, что Снейп ранил её сына случайно. При попытке спасти… Обязательно сказать!»

Старый особняк на улице Гриммо. Комната на втором этаже — та самая, где некогда жил Сириус Блэк. Снейп стоит на коленях у раскрытого комода, держит в руках старое колдофото, смотрит на него остановившимися глазами. По длинному хрящеватому носу стекает слеза… Потом он тяжело поднимается и разрывает снимок надвое. Ту часть, на которой светло и счастливо улыбается Лили, прячет в нагрудный карман. Оторванную половину с Джеймсом, держащим на руках маленького Гарри, зашвыривает под комод налетевший из окна сквозняк…

…Хогвартс, кабинет директора. Финеас Найджеллус Блэк взволнованно шепчет из рамы:

— Альбус, ребята в Королевском лесу Дин… Сам слышал, как эта твоя грязно… эта магглорожденная девочка называла адрес при аппарации.

— Северус!

Голос Дамблдора с другого портрета заставляет слившуюся с темнотой безмолвную сухую фигуру в чёрном вскинуть голову.

— Час настал, Северус! Все идёт просто замечательно… Берите меч!

«Лишь самый храбрый из храбрых, истинный гриффиндорец, нуждаясь в оружии, может вынуть священный меч Годрика Гриффиндора, сокрытый в Распределяющей Шляпе… Истинный гриффиндорец. Я никогда не сомневалась в своей смелости, и Гриффиндор — мой факультет. Но у меня не было нужды в оружии, и я до сих пор не знаю, дастся ли он в руки мне».

Снейп отодвигает раму директорского портрета, молча снимает Шляпу с потайной полки. Украшенная тусклым рубином цвета венозной крови витая рукоять легко и спокойно ложится в узкую ладонь.

«Слизеринец… Быть может, для директоров школы существует исключение из непреложного векового правила? Но тогда… Магия старинного замка признавала Северуса истинным директором. А я назвала его трусом и выгнала вон накануне битвы».

— Отнесите его Гарри, Северус! Отдайте так, чтобы мальчик не понял, кто даёт ему клинок. Если Том сможет прочесть мысли Поттера… Это будет слишком опасно для вас.

— Постараюсь, — коротко отвечает Снейп…

…Королевский лес Дин заметает липкий, мокрый снег. Призрачная серебристая лань летит над маленьким замёрзшим озером, не касаясь копытцами зеленовато светящегося льда. Не оставляя следов…

Дрожащий от холода мальчишка голой ладонью сметает влажные комья, долго вглядывается в открывшееся тёмное зеркало. На дне подо льдом — длинный серебряный крест, рубин на рукояти окрашивает воду в цвет крови.

Гарри один за другим стаскивает с себя три свитера подряд. Обнажённый худенький торс мягко светится под выглянувшей из-за туч луной.

— Диффиндо!

Гулким выстрелом разносится в дубовой роще звук лопающегося льда. В свежей чёрной полынье качаются ледяные осколки. Гарри раздевается дальше — до трусов. Зажмуривает глаза. Решительно шагает в тёмную колышущуюся воду, обжигающую холодом.

«Огонь и лёд неразличимы при мгновенном касании».

На берегу, возле двух кряжистых вековых дубов, растущих от одного корня, слышится сухой хлопок аппарации, серебристо-голубая воронка схлопывается, только что поглотив неясную чёрную тень…

…Тишина. Тёмная, гулкая, пустая. Как после выстрела. Или нет — после гневного, тяжёлого хлопка дубовой резной дверью. Как будто законный хозяин этого кабинета только что вышел вон, не в силах более терпеть назойливого вторжения в его жизнь.

— Мисс Грейнджер? Вы в порядке?

— Да, профессор…

Слова иссякли. Минерва Макгонагалл чувствовала теперь только тягостную, изматывающую душу усталость и горькое опустошение. Мысли текли тягуче медленно, как в полусне.

— Подайте мне какой-нибудь флакон, пожалуйста.

Девочка протянула своей учительнице на ладони простую пробирку из кварцевого стекла с коряво вырезанной самодельной деревянной пробкой — из тех, какими пользуются для сбора образцов ученики младших классов на контрольных по зельеварению.

Профессор Макгонагалл молча взяла склянку, вернулась к Омуту памяти, и начала кончиком волшебной палочки педантично собирать с мягко светящейся опалесцирующей поверхности длинные серебряно-седые нити.