Страница 2 из 2
— Черт… — Харпер выдыхает, прикрыв глаза и давая мне возможность покрыть его грудь поцелуями. Но ненадолго.
Одной ладонью он перехватывает моё лицо, вновь выбивая из меня весь воздух яростным поцелуем, а другой продолжает поднимать мою ночную рубашку всё выше и выше… Его пальцы касаются самых сокровенных мест, обводя, царапая, надавливая и сжигая.
Я хотела бы увидеть его лицо полностью, но то, что он остался в маске, неимоверно заводит меня. Приподнявшись, я позволяю Авитасу снять с меня надоевшую тканевую преграду, и теперь полностью обнаженная ложусь под его нависшим телом вновь. А он словно услышал мои мысли, и одним движением резко сорвал с лица кусок металла, принявшего когда-то его черты. И отправил его к лежащей на полу одежде.
— Не нужно было… — судорожно шепчу я, приникая пальцами к свежим порезам по контуру, куда впивалась маска, на что слышу лишь твердый ответ:
— Нужно. Я хочу быть с тобой настоящим.
Не удержавшись, я в очередной раз тянусь к нему за поцелуем, который не заставляет себя ждать. Его губы действительно отдают корицей, и с такой настойчивостью раздвигают мои, что я готова прямо сейчас вознестись на высшую ступень блаженства. Когда Харпер переходит на мою шею, оставляя там болезненные, но такие желанные укусы, я специально обвиваю его ногами, чтобы притянуть ближе к себе.
Сквозь единственную оставшуюся тонкую ткань его штанов я четко ощущаю твердость его возбуждения, которое вместе с поцелуями на шее вытаскивает из моего горла ещё один стон.
Как же сильно он хочет меня. И как сильно хочу его я.
Больше.
Авитас не замедляет своих поцелуев, опускается к моей тяжело дышащей груди, но запуская пальцы между моих слегка разведенных бедер, делает это сначала с осторожностью. Сначала…
Моё довольное шипение сквозь зубы вырывается в тот момент, когда его пальцы раздвигают нежные складки и касаются нетерпеливо ожидающей точки моего наслаждения. В тот момент, когда Авитас прекращает поцелуи и властно глядя в лицо, хрипло шепчет:
— Моя мокрая девочка…
Мне кажется, я теряю сознание — от его участившихся движений по моей влажной промежности, от сказанных развратных слов, от его тела, вжимающегося в мое. И от его губ, которые незамедлительно накрывают мою грудь, посасывая, словно нектар, и один, и второй сосок.
Не останавливайся.
— Авитас, прошу… — не знаю, как мне удается выдохнуть эти слова мольбы. Я мечусь под ним, желая большего, желая его всего.
На краю сознания я лишь чувствую, как он быстро избавляется от остатков одежды, вновь вернувшись к откровенным ласкам меня. Мои руки впиваются в его плечи, царапают, оставляют отметины. С прикрытыми от наслаждения глазами, я нахожу сильную шею и языком провожу по проступившей сонной артерии.
Но совершенно не готовая к следующему буйству красок, что обрушатся на меня, я в порыве прикусываю кожу Авитаса, когда его пальцы медленно, но настойчиво вторгаются в меня. Он вновь слегка рычит, находя мои губы, и в этом звуке утопает мой последующий стон — мужчина движется во мне ласково, но быстро, доводя кровь в венах до кипения.
— Боги… Пожалуйста, ещё…
Я уже сама бесстыдно устремляюсь навстречу его пальцами, пытаясь поймать ускользающий момент наслаждения. В бедро упирается горячий вставший орган, который я хочу ощутить в себе не меньше, чем эти сводящие с ума руки.
— Как я желал этого, Элен… — выдыхает мне в рот Авитас, не позволяя получить освобождение и вдруг аккуратно убирает свои пальцы.
Но я не успеваю разочарованно хныкнуть. Я в принципе не успеваю что-либо осознать за шквалом эмоций. Потому что в ту же секунду, он разводит мои ноги шире и ложится на меня, закрывая своим мускулистым телом от всего мира. Я запрокидываю голову и вскрикиваю от чувства наполненности, когда его член входит в меня до упора, заменив собою ненужную пустоту.
Слишком горячо, слишком хорошо…
— Да! — очередной громкий вскрик заставляет Авитаса прикусить мой подбородок и с новым толчком растянуть губы в улыбке победителя.
— Моя. Ты вся моя, Элен, — он наращивает темп, тихо хрипя от удовольствия и забирает следующий мой стон в ещё один глубокий поцелуй.
Я прижимаюсь к нему, хотя дальше некуда — руки Авитаса обвивают меня, вжав в свое тело и в кровать, а мои ноги обхватывают его поясницу, которая поднимается и опускается от мерных, чуть жестких движений.
Так тесно.
Жарко.
Влажно.
Как слепой котенок, я бездумно касаюсь губами каждого миллиметра его мужественного лица, впитывая в себя наши звуки в унисон, и понимаю, что не испытывала в своей жизни ничего прекраснее. Я отдаю себя ему, забираю его себе, наплевав на Империю, клятвы, службу, войну.
Сладкий шепот Авитаса ласкает мой слух неприличными словами с каждым новым рывком в моё полностью капитулировавшее под ним тело, и мне остается лишь поощрять его стонами, выплескивая свои эмоции — и этого кажется мало… Я хочу дать ему больше, и даже не догадываюсь, как своими криками подвожу его к невидимой черте. К которой он подталкивает и меня, горячими пальцами сжав полушария моей груди с новым тугим толчком между бедер.
Авитас с рыком просовывает руки под мою выгибающуюся спину, заставляя изогнуться сильнее, и проводит языком по моему животу. Глубина его проникновения лишает разума, а увеличивающийся темп заставляет мышцы, обхватывающие его налитое кровью естество, собраться в единую пружину.
Я с протяжным стоном распадаюсь на мириады частиц в тот момент, когда и он достигает своего пика, резко, до шлепков кожи, несколько раз вжав меня в себя и параллельно захватив губами мой полностью затвердевший сосок. Через тело проходит электрический ток, которым я делюсь с Авитасом, позволяя зарядам оседать во всём дергающемся от судорог теле.
Он неосознанно отпускает тяжесть своего тела, придавливая меня в удушающем объятии, но я не противлюсь, сама вонзая ногти в его вспотевшую спину. Прислонившись друг к другу лбами, мы дышим, ищем остатки сожженного кислорода, цепляемся за уплывающие волны блаженства, и Авитас нарушает это единение лишь для того, чтобы оставить на моём влажном виске долгий поцелуй.
Малахитовые глаза продолжают жадно блуждать по моему лицу, периодически опускаясь на раскрасневшуюся от ласк фигуру — они словно всё ещё занимаются со мной любовью, заявляют свои права, овладевают мною, как до этого с дикой страстью овладевало его тело.
Авитас не прерывает контакт между нами, давая теплу окончательно окутать двух влюбленных, и лишь накрывает нас одеялом. Приподнявшись на локте, он внимательно осматривает мои искусанные губы, через которые всё ещё рвется сбитое дыхание, и задумчиво проводит по ним пальцами. Он наблюдает, как я в неге закрываю глаза и тихо говорит, опаляя кожу щек:
— Я не жду, что с этой минуты всё изменится. Ты всё равно остаёшься Кровавым Сорокопутом Империи, а я — твоим капитаном.
Его слова, слишком правдивые, слишком болезненные, заставляют сердце пропустить удар и я снова направляю в точёное смелое лицо свой взор. Но не успеваю ничего сказать или возразить, как Авитас, с едва заметной улыбкой по краям губ продолжает:
— Но помни о том, что ты — моя. И я каждый раз буду ждать твоего возвращения, твоего прихода. Где бы мы ни были, через что бы ни прошли. Я буду ждать твоих перевоплощений из Сорокопута в мою Элен. Всегда.
Мне нечего сказать ему, потому что одним богам известно, через что нам предстоит пройти совсем скоро — всё самое сложное только впереди — но я тянусь к нему, льну к его шее, запечатлевая там поцелуй, чтобы ещё раз убедить Авитаса в том, что я буду возвращаться.
Что у нас есть шанс на совместное будущее.
И что даже несмотря на разразившуюся за окном грозу, символично демонстрирующую нынешнее положение дел в Империи, солнечному лучу надежды всё же есть место.