Страница 93 из 101
А тут ещё несколько месяцев в плейлисте крутился трек, который ну идеально по настроению и тексту подходил под эту главу.
Представляете да, что я испытывала каждый раз, когда слушала его, а впереди ещё половина фика не написана.
С эпилогом и его музыкой вышло так же — он, кстати, будет выложен сегодня-завтра.
Пока не прощаюсь ❤️
Саунд: League of legends, Jeremy McKi
Эрик
Ночь давно накрыла местность, окутав нас всепоглощающе и бескомпромиссно; вкупе с висевшими грозовыми тучами было темно так, что хоть глаз выколи. Но фары внедорожников справлялись на ура, позволяя ехать с предельно возможной скоростью, с учётом чащи и мокрой из-за прошедших дождей почвы.
Я окинул взглядом уснувшую на соседнем сидении Грейс, еле сдерживая желание прикоснуться к бархатной коже. Она уткнулась в согнутый локоть, тихо посапывая, и её веки иногда вздрагивали из-за беспокойного сна.
Я не смог сберечь её от всего того, что на нас навалилось, но теперь точно знал одно: больше я не позволю никому и ничему причинить ей вред и страдания.
Я должен сделать всё, чтобы в дальнейшем она чувствовала себя в целости и сохранности.
Чтобы было полное право на существование созданного нами «мы», ведь теперь ответственность ощущалась двойной тяжестью на плечах — я обязан защищать свою семью.
Свою жену.
Губы сами на миг расползлись в одеревенелой улыбке, настолько непривычной она казалось после спецоперации по поимке Макса и ранения Лэна; после пройденного, непростого пути; после всего негатива последних дней и недель.
Жена…
Мне нравится.
Это звучало настолько красиво и даже возбуждающе, что я дал себе слово первым делом, как только мы останемся в безопасности и наедине, устроить нам с Грейс полноценный медовый месяц, неустанно доказывая, насколько ей к лицу этот новый статус.
Человеческий мозг — поразительная штука. В минуты, близкие к максимальному пику стресса, он начинает воображать нечто, чего не предвидится, по крайней мере, в скором будущем.
Я ещё не восстановил свою репутацию в Чикаго, не отомстил ублюдку Тому и всем, кто был с ним заодно, а уже думал о том, как буду шептать Грейс, пока она выгибается подо мной, на ушко, не уставая: «Моя. Моя жена».
М-да, Эрик.
Сопливые сантименты?
Я, блять, порой себя не узнаю…
Приятные мысли испарились, как и предрассветный туман среди деревьев, уступив место жестокой реальности.
Пальцы стало покалывать от нарастающего напряжения, когда я понял, что ещё немного — и к восходу солнца на постепенно прояснявшемся небе мы увидим Стену.
В этот раз наши джипы двигались напрямую, без крюка, точно по направлению к нескольким зданиям внешнего полигона, в один из которых я залез когда-то к Уиллсону.
К тем самым воротам, через которые я мчался за предателями, так удачно убив его поддельника Сэма одним точным выстрелом.
К тому самому месту в конце дороги у края лесополосы, где я рухнул, когда Грейс, не имея собственной воли, раненная и сломленная, пустила пулю в моё плечо.
Мы возвращались туда, где всё началось.
Возвращались к началу, чтобы создать собственный справедливый финал…
***
Конкретного чёткого плана не было — задача состояла в том, чтобы как минимум обозначить себя.
Я ожидал, что снайперы начнут стрелять без предупреждения, едва увидят два приближающихся внедорожника. Да, несомненно, это было опасно — пули запросто могли пробить лобовое или задеть колеса, но, похоже, эффект неожиданности и где-то наглый прорыв вперёд сыграли свою роль: заметив, как мы снизили скорость, не собираясь останавливаться, Бесстрашные всё-таки на несколько минут прекратили огонь.
Этого было достаточно, чтобы развернуть машины боком к Стене, и вот так, не скрываясь, выйти навстречу — к ним и собственной судьбе.
Порывистый ветер трепал одежду, прокрадываясь к коже, а в огромном пустынном пространстве между нами и бетонной громадой, на которой виднелись бойцы и их командиры, словно стоял звон. Они собирались снова возвести винтовки в нашу сторону, но застыли, увидев меня и остальных.
Напряжение достигло своего апогея, когда старый вояка максимально громко выкрикнул:
— Сложить оружие! Говорит командир Уиллсон!
Наше появление и его властный тон были сродни внезапному катаклизму: на Стене начались возня и беспорядки.
Но стрелять повторно действительно никто не посмел.
Я на секунду обернулся на Грейс, стоявшую рядом с пассажирской дверью, с сжатым в ладони пистолетом. Она нервозно кусала губы, осматривая Стену миллиметр за миллиметром, как истинный снайпер, и её взгляд после остановился на мне.
Взгляд, обещавший так много.
В котором была колоссальная любовь, словно цунами, застывшее в голубых зрачках, готовое обрушиться и поглотить меня.
Это придало ещё больше сил и уверенности и, вернув своё внимание к Стене и полигону, я во все лёгкие объявил:
— Бесстрашные! Для тех из вас, кому успели промыть мозги насчёт меня, Эрика Колтера, сообщаю: как видите, я жив, мать вашу!
Я почти явственно, будто вблизи, услышал, как разведчики всполошились, похожие на растревоженный пчелиный улей.
Мои слова достигли цели: они моментально поняли, что что-то пошло не так. Что им лгали.
Мерзко и беспринципно.
Ведь все считали, что я давно мёртв, и на секунду представив, какая будет реакция, когда они позже увидят своими глазами Макса, всё ещё находящегося в машине, у которого наготове стояла Ким, я позволил себе зловещую и дерзкую ухмылку.
А если ещё и верить словам Шайло о том, в каком состоянии сейчас фракция, то можно почувствовать зарождающийся запах бунта.
— Немедленно вызовите сюда вашего конченного лидера! — воскликнул я вдогонку, сделав шаг вперёд и чувствуя, как адреналин бесконтрольно играет в венах. — И заодно глав всех остальных фракций! Нам есть, что вам сказать… И показать.
На последнем слове, раздавшемся в относительной тишине, нарушаемой лишь ветром и шумом со Стены, ко мне подошёл Уиллсон, также не убирающий своего оружия, и проговорил, кивая в сторону ворот:
— Я узнал тех двоих командиров. И судя по всему, они реально собираются выполнить твою просьбу…
— Приказ, Уиллсон, — блеснув глазами, я повернулся к нему вполоборота. — Это был приказ. Единственного присутствующего здесь настоящего лидера Бесстрашия. И они это прекрасно поняли.
***
Грейс
Мы ждали, по моим ощущениям, около часа.
Никто из нас не сдвинулся с места, и лишь изредка раздававшиеся мучительные стоны Макса из салона возвращали меня в явь.
Эрик был впереди всех остальных, замерев в напряжённом ожидании появления человека, которого уничтожил бы сразу, не раздумывая, если бы не обстоятельства; Уиллсон находился за его плечом, внимательно всматриваясь в Стену. Ким рядом со вторым джипом несколько раз разряжала и заряжала винтовку, остекленевшим взглядом уставившись перед собой.
Лишь один раз за всё это время она повернулась ко мне и подмигнула, но в таком чисто типичном её жесте не было привычного задора и сумасбродства.
Меня пугала отстранённость на её лице, а подойти и поговорить сейчас, естественно, не было возможности. Ноги будто вросли в сырую землю, отказываясь ходить, пока всё не разрешится.
Чтобы как-то унять внутренний мандраж и накатывающую в глотку тошноту, я глубоко дышала и рассматривала широкую спину своего мужчины. Разворот плеч, прямая осанка, крепкая шея — во всей его застывшей позе сквозило неподдельное хладнокровие, несгибаемая воля и неведомая мне беспощадность.
Этот образ впечатался в память; я часто вспоминала его после именно таким.
И в тот момент, когда с востока набежали тёмные облака, заслоняя небосвод, на площадке над воротами, наконец-то появился он…
По телу тут же прошлась фантомная боль с крайне неприятными ощущениями: на секунду-другую сознание застлала пелена, и я словно вновь оказалась в камере, прижатая мерзавцем к двери, без надежды на спасение…