Страница 83 из 103
— Что случилось?!
— «Гоменум Ревеллио Пролонга». Научился у Пенни Клируотер с Рэйвенкло. Сначала еще в поезде, когда искали Тревора, а потом еще недавно, по другому поводу. Слабее обычного, но действует долго. И это самое «Ревеллио» говорит, что к нам кто-то приближается. Похоже, нам пора срочно ссориться.
— Прости, Гарри, — ШМЯК!
Это было намного более громко, чем больно, но со стороны выглядело, наверное, впечатляюще. «Считается ли это подставлением другой щеки? Не, щека точно другая, но считается ли это именно подставлением? Наверное, считается, я же сам предложил ей поссориться», — подумал Гарри, восхищаясь грозной ведьмочкой с распущенными волосами.
— ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Ты — последняя скотина! Я была права! Тебе не нужны друзья! Наверняка в этом твоем идиотском зеркале ты был один-одинешенек, увешанный наградами и в горделивой позе! Как я могла думать, что ты способен подружиться хоть с кем-нибудь! О, как я надеюсь, что ты завалишь все экзамены и тебя вышибут отсюда! Я не желаю тебя знать, понял? Никогда не подходи ко мне! НИКОГДА!!!
Тот самый Глупый и Наивный Гарри поверил (что было нетрудно) и пришел в полное отчаяние. Он провожал удаляющуюся фигурку полным слез взглядом и, когда рядом послышалось деликатное покашливание, поднял ошеломленный и расстроенный изумрудный взор, столкнувшись с мудрыми добрыми глазами Директора.
— Люди не ценят недоверие, мальчик мой, — с грустью в голосе произнес Дамблдор, — если ты действительно хочешь завести друзей, тебе не стоит иметь от них тайн. Доверься им. И я уверен, что на самом деле мисс Грейнджер не желает тебе зла и очень обрадуется твоим успехам.
— Да, профессор, — проплакал Глупый Наивный Гарри, — мне… действительно надо заниматься. И… Я… Я пойду? — и, не дожидаясь ответа, припустил в сторону замка. Гарри Хранитель Ключей хохотал внутри и пел оды Саманте Шарлин Кейн — несмотря на практически идеальные условия, директор не решился влезть в его голову и в этот раз.
====== Заговор с целью тренировки... ======
После завтрака Гарри с головой ушел в подготовку к экзаменам. Гриффиндорское Трио готовилось вместе, и, разумеется, Гарри не мог присоединиться к нему. Вместо этого на остатки сиклей он купил вечернюю консультацию по чарам у Пенни, а на второй день позанимался зельями со слизеринкой-шестикурсницей, как он подозревал — той самой, что заколдовывала ему сумку. Из волшебных денег у него остался только неприкосновенный запас, но слизеринка Мэри с откровенным удовольствием приняла десять маггловских фунтов: то ли деньги не пахли и в волшебном мире, то ли магглофобский психоз заодно с межфакультетской враждой накрыл исключительно их поколение, ну, может быть, еще пару-тройку курсов сверху. Обдумывать этот вопрос сейчас времени не было, но вообще внимание феномену уделить стоило: миссис Кейн говорила, что политика всегда следует за экономикой. Так что Гарри просто занес этот факт в зачарованный Перси блокнотик, в надежде обсудить все наблюдения на каникулах с пожилыми леди.
Голова болела все чаще и все сильнее, и Специальный-Гарри-Принимающий-Боль-На-Себя все настойчивее требовал отдыха. Ну или хотя бы шоколада — пришлось потратить целый сикль из НЗ на шоколадную лягушку, купленную у близнецов: рыжиков фунты, что характерно, не интересовали. Как назло, ему попался Фламель, впервые. Гарри «забыл» обертку на столике, за которым занималось Гриффиндорское Трио и не без удовольствия наблюдал, как Рон бьет себя по лбу, а Гермиона делает Гарри большие глаза.
Ночи тоже не приносили облегчения, поскольку зеленая вспышка и смех дополнились фигурой в плаще с капюшоном, из-под которого капала серебристая кровь. Так что на первый экзамен Гарри пришел в полубессознательном состоянии.
Накатила жара, особенно удушающая в заполненных учениками кабинетах. Для выполнения письменных работ им раздали перья, лишающие учеников возможности хитрить. Но Гарри не смог бы сжульничать и так: сил на Гарри-Хитреца у него уже не оставалось.
На практических занятиях у профессора Флитвика они применяли анимирующие чары к ананасу, заставляя его танцевать: тут Гарри повезло, потому что в последние дни он отрабатывал их каждый вечер, прячась по пустым классам, правда, без грунтовки и фиксации; на час-другой длительности чар вполне хватало.
На экзамене у МакГонагалл требовалось превратить мышь в табакерку, причем чем красивее была табакерка, тем больше начислялось баллов; главным было лишить табакерку усов, которые вылезали в самый неподходящий момент. Самым трудным для Гарри было понять, что такое табакерка вообще: может быть, для застрявших в девятнадцатом веке волшебников это было привычным предметом обихода, но Гарри, так же как и Гермиона, и другие магглорожденные, впервые увидели ее только на практическом занятии пару месяцев назад.
У Снейпа варили зелье, отнимающее память. Эту сторону волшебства Гарри ненавидел лютой ненавистью (причем, не зелья, хотя и зелья тоже, а лишение памяти), но «совершенно случайно» Мэри на своем уроке приводила в качестве одного из примеров именно это зелье. Так что те десять фунтов стали одним из лучших его капиталовложений, и Гарри окончательно убедился, что профессор Снейп подсуживает своему факультету всеми возможными способами.
Последним экзаменом была История Магии: требовалось вспомнить имена и годы жизни древних выживших из ума волшебников, вроде изобретателя самопомешивающегося котла, который стоил дороже гиппогрифа, и, к тому же, боялся сырости. И когда профессор Бинс, наконец, приказал сдать работы, Гарри с облегчением выскочил во двор: впереди его ждала целая неделя свободы… и то, к чему он готовился с той самой ночи в Запретном Лесу.
Он расслабленно лежал на травянистом откосе у Черного Озера, наблюдая, как близнецы, Ли Джордан и давно и прочно примкнувший к ним Дин Томас дергают за щупальца заплывшего на теплое мелководье кальмара. Боль в голове потихоньку уходила — то ли потому, что напряжение экзаменов было позади, то ли потому, что сидевшая поначалу как бы отдельно Гермиона подсела поближе и запустила руку в его шевелюру. В любом случае Специальный-Принимающий-Боль-Гарри наслаждался давно чаемым отдыхом. Разумеется, Гермиона щебетала о том, что, оказывается, не нужно было учить наизусть кодекс волков-оборотней тысяча шестьсот тридцать седьмого года (Гарри вспомнил этот кодекс: он был довольно короток, всего два пункта, причем первый пункт гласил «Вожак всегда прав»), и что история восстания Элфрика Нетерпеливого тоже не входила в программу.
Гарри смотрел ввысь, следя за приближающейся к замку величественной совой, никак не меньше его Хедвиг, только более консервативной и респектабельной расцветки. В клюве совы был конверт, тоже большой и, видимо, респектабельный.
Рука Гермионы внезапно замерла, но потом продолжила движение. Гарри скосил глаза: от хижины Хагрида к ним спускались Невилл и Рон. Лица у обоих были озабоченными.
— Откуда ты это знал?! — гневно спросил Невилл. — Хагрид рассказал это тебе в ту ночь?
— И вы сговорились с ним, — яростно прошипел Рон, — что он…
Девчачья рука легонько погладила Гарри по голове, да и сил на перепалку у него не было.
— Гермиона, — та посмотрела в глаза Гарри и улыбнулась, не переставая ворошить его волосы; видимо, догадалась, что сейчас произойдет, — я обещал не врать тебе, помнишь?
— Да, Гарри. И если нарушишь обещание… — он помнил ее в гневе, как настоящем, так и наигранном, и рефлекторно поежился.
— Так вот, Гермиона, Хагрид никогда не рассказывал мне о том, что Пушок засыпает от музыки. И никто другой мне об этом тоже не говорил. На самом деле, я понял это из той книжки, что ты привезла мне с каникул. И я ни с кем не сговаривался.
— Я верю тебе, Гарри, — Гермиона перевела взгляд на Невилла, — эээ… Невилл, не мог бы ты передать мне слова Хагрида, как можно более точно? Это может быть очень важным.
— Хагрид рассказал, что он выиграл яйцо у незнакомца в «Кабаньей Голове», в Хогсмиде. Это деревенька, там вон, недалеко, где станция. Наверное, это был драконовод, ну, или нелегальный торговец драконами. Там… всякие бывают, в «Кабаньей Голове»-то. Он, Хагрид, в смысле… выпил немножко. Тот человек, он был в плаще с капюшоном, Хагрид не видел его лица, ставил ему выпивку. И незнакомец проиграл ему яйцо, в смысле, согласился играть на него, только когда Хагрид убедил его, что умеет обращаться с… опасными волшебными животными.