Страница 10 из 15
…Будучи абсолютно здоровой, Вера вдруг почувствовала себя нехорошо. Несколько раздосадованная, она осознала, что в такой кульминационный, помпезный, торжественный момент всеобщего воодушевления на неё накатила неожиданная тоска. «Шикарный мужчина, – меланхолично думала она, – внешне он прекрасен, и индивидуальность в нём есть, ничего не скажешь, но… но…» Да, это «но» всегда существовало, и оно всегда беспокоило Веру.
В её жизни любовных приключений было не так много, а претендентов на предложение руки и сердца и того меньше, но если бы мужчин можно было классифицировать по внешним характеристикам, самоуверенности и элегантности, то Киану, бесспорно, возглавил бы рейтинг, ибо он превосходил все мыслимые и немыслимые стандарты. Так почему же, в самом деле, она не трепещет и не радуется, как школьница, которая вытащила удачный билет? Почему её внутренний голос не дрожит от восторга в недрах сознания?
Мечтала-то она именно о таком, как Киану, энергичном, красивом, серьёзном, строгом мужчине, об интеллектуальном великане с умной головой, наделённой секретами науки, и прекрасно развитым телом с железным здоровьем. Мечтала в своей одинокой жизни, где она, как заведённая, сутками напролёт ухаживала за больными бок о бок с их страданиями и болью, а потом приходила в пустую квартиру, валилась с ног от утомления, но всё равно с усталой улыбкой мечтала о именно таком мужчине, как он. И вот он появился, и ей вроде бы приятно, но в этом нет радости, а до восхищения и вовсе далеко. Поди тут разберись.
Иногда из любопытства Вера почитывала советы хвастливых знахарок-блогеров, но никогда ими не пользовалась. Не без интереса она рассматривала фотографии успешных профессиональных соблазнительниц и не понимала, в чём секрет их успеха. Это были женщины такого роста, что могли бы запросто держать на улицах освещение, и никто бы не заметил, что это не фонари. Вера разглядывала их пухлые губы, похожие на терракотовых дождевых слизняков, неправдоподобно белые зубы, скорее напоминающие качественные протезы, нежели живую человеческую ткань, разглядывала их выставленные напоказ скелетообразные тела с огромными бюстами и ягодицами, похожими на железные шары, помогающие пробивать бетонные стены мужского равнодушия; читала длинные статьи о том, как приручить строптивого дракона с увесистым кошельком, лысеющей головой или, того хуже, с пересаженной шевелюрой, как сделать его ручным, как вызвать в нём, а заодно и в себе самой любовь и так далее и тому подобное. Что же, довольно мило. Сама Вера хоть и относилась с пониманием к этой индустрии, но никаких приворотных зелий, силиконовых выпуклостей, стервозного поведения и тому подобного формальдегида современной любви не только не признавала, но и была несовместима с её несуразным культом. Зачем ей вся эта имитация? Пусть загадка остаётся загадкой, случай – случаем, а судьба – судьбой, и не надо брать их в свои руки и пытаться ими управлять. Вошедший в привычку рационализм и так затмевает настоящие чувства и мешает испытывать простую радость.
Познакомившись с Киану, Вера мгновенно попала под его обаяние, оказалась беззащитной перед интеллектуальным превосходством и действительно была им совершенно очарована. Он представлялся ей воплощением мужской красоты и изящества. Довольно долго она пребывала в состоянии влюблённости и даже подумала, что наконец-то встретила своего избранника, ниспосланного свыше. Ведь женщины вообще крайне чувствительны к любому нечаянному мужскому интересу, они быстро окрашивают всё в нужные тона, досказывают невыговоренные мужские слова, додумывают ещё не родившиеся мужские мысли и в конце концов сами же теряют голову. Именно на это Вера и рассчитывала – потерять голову. Да, ей хотелось просто любить и быть любимой. А как же иначе?
К сожалению, вскоре Вера Ким обнаружила, что с таким мужчиной, как Киану, потерять голову довольно сложно. Объяснение, скорее всего, состоит в том, что видимость, сущность и бурная девичья фантазия не всегда совпадают, или в том, что Киану слишком часто приводил её в отчаяние, что, кроме сцен ревности и редких признаний в любви, они ни о чём особенно не разговаривали и планов на будущее не строили. Киану был мастером производить приятное впечатление, но мастером его же разрушать. Как выяснилось, он обладал особым даром – чувствовать своё превосходство, а это дано далеко не каждому.
Со стороны Киану и Вера выглядели вполне счастливой парой, однако видимость не всегда отражает суть. Нельзя сказать, что Вера была равнодушна к Киану, но его присутствие пьянило её крайне редко, а холодный рассудок временами нашёптывал, что это не ОН. Кроме того, склонность Киану к подозрительности, его тягостные перепады настроения, когда спокойствие в глазах без видимых причин сменяла мстительная ненависть, отнюдь не приводили Веру в восхищение. Вера поняла, что неуравновешенный мужчина – это худшая из стихий, постигших женщину, и восхищаться здесь особо не чем.
Когда она, вообще, в последний раз восхищалась мужчиной? В двенадцать? В тринадцать? В четырнадцать лет? Во всяком случае, не позже. Далее симпатии и увлечения, безусловно, были, но восхищения или абсолютного доверия она не питала ни к одному. Почему? Нелепый вопрос. И чем старше и разумнее становишься, тем меньше шансов на него ответить. Да и зачем ей ответ? Что она, Вера Ким, станет делать с рациональными объяснениями, получив их? Слияние душ и тел либо есть, либо отсутствует, а по какой причине, не всё ли равно?
Словом, пока Киану битых двадцать минут упражнялся в высокопарностях и отточенном красноречии, Вера не могла сосредоточиться на его блестящем выступлении. И не то чтобы ей не льстило интеллектуальное превосходство оратора, но, с одной стороны, она была поглощена неожиданной внутренней дискуссией и своими колебаниями на его счёт, с другой же – уловила лёгкий привкус демагогии и пафоса, которые не пришлись ей по душе. В общем, ей было немного стыдно за Киану. Поэтому, не желая выставлять напоказ свои чувства перед ним, она прикрыла глаза длинными чёрными ресницами и спряталась за маской смущения…
В конце выступления зал зааплодировал, зашумел, и по лицу Киану тут же пробежало наслаждение. Вера же, то ли из деликатности, то ли из почтительности к наукам, предпочла этого не заметить.
День был ясным и тёплым, ликующее солнце клонилось к закату, со всех сторон веяло простой безмятежной деревенской жизнью. Стоял самый разгар лета. Песчаная дорога, похожая на длинную ленту, поднималась в гору, шла вдоль коричневого хребта, поросшего мелким лесом и вереском, извивалась и убегала в даль, в неведомое время и пространство, уводя от приевшейся обыденности. Затем дорога шла под уклон, ныряла в тоннель, пересекала каменную громаду, выныривала и уже стелилась по равнине.
Вот и горный хребет с лесистыми холмами остался позади, и в голове у Веры всё перепуталась: она сбилась со счёту, сколько часов они едут в машине, какой сегодня день недели, какая широта и долгота, и какая сторона света за окном. Всё это, включая неясное чувство времени, оказалось неважным. Важно было то, что она сидела в новеньком кроссовере рядом с Киану, что он выполнил своё обещание и что они вместе едут к его брату. Важно, что вдоль дороги тянется река, озарённая лимонно-малиновым светом, что в коричневых камышах у берега покачиваются небольшие привязанные лодки, похожие на громадные зелёные лилии, и что вода мерным плеском омывает их узкие бока. От этих беззаботных странствий, доставлявших много радости, от предвкушения предстоящего отдыха у Веры Ким даже закружилась голова, и она прикрыла глаза рукой.
По другую сторону дороги, точно смазанные картины импрессионистов, проносились прокалённые солнцем маленькие селения с цветущими садами, каштановые рощи, милые деревянные дома, благожелательные старинные особнячки и церкви, волнистые травы с пасущимися на них овцами, ухоженные фермы и маленькие лесопилки. Разноцветные невысокие домики, близость моря и порта придавали местности особый, почти тропический колорит. Далее, как ярко-белая скатерть, расстелилось настоящее клеверное поле. Вера никогда не видела столько клевера: целые волны трепещущих цветков, мерно раскачивающихся на глазах в своём неповторимом ритме. Пейзаж был так сказочно красив, что походил на ожившую фантасмагорию, в которой таится зерно счастья. Вера Ким ощутила, как внутри что-то сладостно задрожало забилось, заклокотало.