Страница 9 из 15
– На Тимофея Мышкина, – повторил менеджер, включив громкую связь. – Ждет у меня в офисе.
После длительной паузы она вернулась:
– Простите, но у нас в компании Тимофей Мышкин не работает.
– Вы шутите? – изумился менеджер. – Это мой лучший сотрудник! Где он, по вашему, работает?
В отделе кадров ответа не знали и посоветовали обратиться напрямую к Тимофею: как лучший сотрудник, он наверняка что-то подскажет.
В ходе разбирательства выяснилось, что, пока Тимофей работал из дома, его компания переехала в другое здание. В уюте собственной квартиры эту новость он даже не заметил. Таким образом, последний месяц он работал удаленно на законного работодателя, а в офисе – на прямого конкурента, который въехал в то же помещение.
До обвинений в промышленном шпионаже дело не дошло, но цена ошибки оказалась высокой. Тимофея уволили с формулировкой «не видит ничего, кроме кода», а пригревшего его менеджера – за некомпетентность. Руководство не могло понять, как он доверился программисту, который, вопреки всякой логике, весь день сидит на работе. Обе компании извлекли урок: всех сотрудников обязали обедать в офисе как минимум раз в неделю вне зависимости от того, насколько вкусно их кормят дома. Тимофей же, сохранив бутылку шампанского, как память об успешной, но очень короткой корпоративной карьере, перешел на фриланс и за полгода доделал ремонт своими руками.
Неспешная прогулка от гостиницы до Красной площади заняла полчаса. Пересекая Водоотводный канал, ненадолго остановились, чтобы сфотографироваться и посмотреть, как дела у проживающих под мостом замоскворецких уток. Понаблюдав за водоплавающими, господин Дадли сказал, что в Англии утки пожирнее, и хотел покрошить в воду оставшиеся с завтрака пирожные. Юля его остановила:
– Говорят, у них от хлеба живот вздуется!
Я был уверен, что это миф, но, чтобы не рисковать, мы с Юлей приняли удар на себя. Подкрепившись пирожными и мандаринами, легко преодолели Москворецкий мост и оказались у собора Василия Блаженного.
Вокруг самой фотогеничной достопримечательности Москвы как всегда толпилось множество людей. Размахивая палками для селфи, они стремились украсить архитектурный шедевр своей счастливой физиономией. Особо креативные (или голодные) фотографы снимались с открытым ртом, пытаясь откусить один из аппетитных куполов. Следовать их примеру не хотелось: мы с Юлей только что поели настоящих пирожных, а Роберт был слишком культурен, чтобы заниматься подобной ерундой. Сделав несколько простых снимков, мы вышли на Красную площадь и взяли курс на Мавзолей.
– Профессор Дадли? – неожиданно спросил кто-то на английском языке.
Я повернулся и увидел загорелого мужчину в шортах, футболке-поло и кроссовках без носков. Чуть выше среднего роста, спортивного телосложения, на вид лет сорок. Темный волосы были коротко подстрижены, а симпатичное волевое лицо выражало приятное удивление.
– Вы меня, наверное, не помните, – продолжил он. – Меня зовут Том Муди. Я как-то был на вашей лекции. Пару лет назад в Лондоне – о женщинах в русской литературе девятнадцатого века.
– Да-да, конечно… – По натужной улыбке Роберта было ясно, что мужчину он не узнал, но признаться не решался. Видимо, надеялся, что нужное воспоминание все-таки всплывет и поможет выбраться из неловкой ситуации.
– Вы мне книжку подписали, – подсказал Том.
Роберт понял, что знакомство было шапочным, и расслабился:
– Кажется, что-то припоминаю!
– Прекрасная была лекция, профессор! «Русские женщины – от “Сказки о рыбаке и рыбке” до “Преступления и наказания”». По-моему, так называлась.
– Точно так! – засмеялся Роберт. – Помню, досталось от жены за название: она у меня из России.
После этого представил нас с Юлей своему соотечественнику.
– Очень приятно познакомиться, – сказал Том по-русски с легким акцентом.
Заметив наше удивление, объяснил:
– Преподаю русский язык в университете Бирмингема. Сюда приехал на месяц по обмену с Московским лингвистическим университетом.
– Как вам Собор Василия Блаженного? – поддержала разговор Юля.
– Просто восхитительно! – ответил Том. – Не знаю, правда или нет: слышал, что архитектору выкололи глаза, чтобы не построил ничего лучше.
– Предлагали выкалывать и посетителям, – подмигнула Юля, – чтобы ничего красивее не нашли. Слава богу, царь вмешался: говорит, распугаем всех туристов!
– Пора уходить! – засмеялся Том. – У вас цари непредсказуемые. Как бы не передумали!
– Вы уже были в Кремле? – спросил господин Дадли.
Оказалось, что Том как раз туда и собирался. Недолго думая, Роберт пригласил его присоединиться, и мы направились в сторону Мавзолея уже вчетвером. Когда подошли поближе, я поинтересовался, не хотят ли англичане убедиться, что Ленин по-прежнему живее всех живых. Переглянувшись, они сказали, что верят мне на слово.
Если честно, ответ меня немного расстроил: проходя мимо Мавзолея, я всегда чувствую загадочное притяжение. Возможно, во мне говорит жалость к человеку, чье тело самовольно нарядили в парадный костюм, засунули под стекло и выставили на обозрение публики. Верные соратники с утратой смириться не смогли: сохранили вождя до лучших времен, надеясь, что когда-нибудь он воскреснет и снова укажет дорогу в светлое будущее. Сам Владимир Ильич как убежденный атеист наверняка понимал, что шансов на возвращение нет.
Со временем его приверженцы растеряли былую удаль, забыли о заветах и обросли жирком. А их кумир вместо символа надежды стал печальным экспонатом для бессрочного прощания. Обиднее всего, что от него отвернулся даже Голливуд. Год за годом он сдувает пыль с усохших мумий, когда в самом центре Москвы ждет звонка режиссера почти живой человек. Прирожденный лидер, готовый в любую секунду разбить саркофаг и послать несметные толпы рабочих и крестьян – а возможно, и роботов, пришедших им на смену, – прямо в логово зажравшихся лицемеров из свободного мира. Но даже такая карьера ему только снится.
Эти мысли, не желая прослыть латентным коммунистом, я оставил при себе. Мы прошли сквозь Александровский сад и проникли в сердце города через Троицкие ворота. Потом погуляли около часа по территории Кремля, обсуждая висевшие в воздухе темы: почему пушка никогда не стреляла, колокол не звонил и сколько дадут на рынке за Большую императорскую корону. Когда экскурсия подходила к концу, господин Дадли остановился и поднял указательный палец с видом человека, сделавшего открытие:
– Друзья мои! Мне кажется, эти предметы взаимосвязаны! Подумайте сами: огромная пушка – что это, если не символ могучего оружия, призванного сдерживать врагов от необдуманных поступков? Царь-колокол – способ рассказать народу о грозящей опасности, а драгоценности Алмазного фонда – не что иное, как несметные богатства России, которые многие хотели бы украсть!
– Красивая теория! – согласился Том. – Многие годами бьются, пытаясь разгадать, что движет Россией. А ответ, получается, никто и не прятал!
– А главное, – добавила Юля, – и пушки, и колокола, и богатства по-прежнему в руках…
– Человека, которого никто не догонит? – догадался господин Дадли.
Напоминание о вчерашнем маскараде застало Юлю врасплох.
Я почувствовал, что ей нужна помощь, и сменил тему:
– Как насчет прогуляться в «Зарядье»? Историческую часть осмотрели, пора перейти к новостройкам.
– Прекрасная идея! – согласился Том. – Читал, что там сделали Россию в миниатюре.
У господина Дадли возражений не было. Мы вышли из Кремля и направились обратно к Васильевскому спуску.
Некоторые считают, что размер волнует большинство женщин, другие уверены, что нет; третьи утверждают, что волнение есть у всех, но боязнь спугнуть мужчину с очень длинным списком других достоинств мешает в этом признаться. Даже опросив всех женщин, живущих на планете, я думаю, докопаться до истины было бы сложно: задав тот же вопрос следующим утром, мы, скорее всего, увидим совершенно другие результаты.