Страница 14 из 16
– Пойдем мы, Кнува, – прощалась Мика, – тяжело нам здесь быть.
Поздно уже было смеркалось, и на пол пути домой, в усадьбу, тьма упала на тропу. Небо было затянуто тучами, и луна не освещала землю. Мика и Дигна осторожно ступали, боялись упасть, ведунья опиралась на посох, ключница-на клюку. Ильда же шла быстро, она видела лесную тропу даже в кромешной тьме. Всё было серое и чёрное перед её глазами, темные деревья, серые кроны, серо-чёрные кусты, даже хвойные иголки, трава, густо растущая на земле. Девушка даже смогла не наступить на малую улитку, ползущую по травинке. Она даже присела, рассмотрев её поближе, раковина, малые рожки, глаза – бусины, улыбнулась и хотела позвать маму, и только тут поняла, что они сейчас не видят ничего.
– Мама, подождите, – сказала девушка и быстро подошла, – под руки меня возьмите, я вас проведу.
– Веди, что же делать… – согласилась Мика, давая дочери взять её за плечо.
– Ильда, руку дай, – попросила и Дигна.
Дальше пошли все вместе, с трудом помещаясь на дорожке, Ильда старалась, что бы женщины шли по ровной земле. Но не раз и не два Дигна и Мика все же чуть не падали, но висев на руках девушки, чувствовали её нечеловеческую силу. Сила девушки была велика, и она спокойно удерживала обоих, не давая упасть. Вот и показался дом, залаял пёс, встречая хозяев. Тяпа больше не подбегал близко к Ильде, но хвостом вилял, бежал вслед за Дигной и Микой.
– Видишь, дочка, – говорила уже дома мать, – и хорошее в плохом есть- как ты нас в темноте до дома провела. Раньше ты тоже в темноте не видела.
– Не всё плохо…– согласилась девушка, – а есть что и очень плохо.
Мокрая морось
Прошло летнее солнцестояние, весёлые праздники, но стояла летом непривычно прохладная погода. Солнце ни разу не появилось на небе, только пряталось за серыми тучами. Коровам на пастбище хорошо, трава обильная, ячмень рос неплохо, но тревожно было в сердцах людей. Настала осень, играли свадьбы, за осенью прошла и осень, и всё было так же- ни тепло, ни холодно. Зима была тёплой- вместо снега лили холодные дожди, и серые, тусклые леса стояли под промозглыми редкими каплями. Ранн шёл по улочке Оума, увязая в грязи кожаными сапогами, Рядом хлюпал по лужам и старый друг Корд, опираясь на посох, уходящий на ладонь в землю.
– Что-то не так..– задумчиво говорил старейшина, утирая лицо от капель, – Совсем худо. Совета надо у Прях спросить. Пошлешь Нима на Алатырь?
– Давай я кости раскину, – сказал волхв и выжидательно посмотрел на друга.
– Не дело, – покачал головой Корд, – Элла не ответит, здесь ведунья помочь должна.
– Тогда к Мике пошлем, – добавил Ранн решительно, – надо узнать, что творится, и что мы делать должны.
– Хорошо, -согласился старейшина, – одного из сыновей пошлю.
Скир оглянулся, увидел младшего, и поманил к себе.
– Сбегай к Мике, скажи нужна, мол. И пусть кости наальные не забудет. Веди её в мою усадьбу.
– Хорошо, отец, – по- взрослому ответил отрок, и быстро пошёл к лесу, обиталищу ведуньи,
Ранн стоял, ожидая Корда. Все так же смотрел на хмурое небо, не распогодится ли? Но в ответ лишь прохладные капли коснулись лица волхва, стекли по коже и потерялись в уже старческой бороде.
– Пошли ко мне, подождем Мику.
Друзья вернулись в усадьбу старейшины, отерли от грязи обувь в подклети, сели на лавки, ожидая долгожданную гостью. Жена, взглянув на хмурое лицо мужа, принесла мёд и разлила по ковшам каждому.
– Еще один, – вздохнув, добавил Корд.
Третий ковшик встал рядом с двумя. Так и сидели друзья, не могли сказать ничего. Время тянулось тяжело, но вот наконец внизу посышался голос ведуньи:
– Что, ждут уже?
– Да, Мика, здесь они, – ответила хозяйка дома.
– Привет вам, почтенные, – сказала гостья.
– Тебе привет, Свет Мика, – поздоровались мужчины, кланяясь, – заходи. Да что бы не говорить вокруг да около, просим кости раскинуть. Спроси у Эллы, отчего ни лета ни зимы не было, да чего ожидать нам.
– Ладно, – вздохнула она, – в суме кости, сделаю, как просите.
Достала она чашу деревянную из сумы, и мешок, хорошей тонкой кожи. Глаза волхва и старейшины были прикованы к заветному мешочку. Мика потрясла его, приговаривая что-то тихо тихо, трясла да постукивала, и рывком почти бросила кости на стол. Мешок будто хрустул, а сидевшие за столом вздрогнули, с непониманием воззрившись на ведунью. Та закрыв глаза, запустила правую руку в мешок, и стала вынимать кости....
Вытащила Мика кости пустые, без единого знака. Сама смотрела в растерянности, только сжала полные губы.
– Плохо дело. Не хочет Элла отвечать. Только у Прях помощи и осталось просить, – сказала она, осушив ковш с мёдом и тут же ушла, будто её и не было.
– Сам к ним пойду. К Пряхам на Алатырь-Остров. Здесь Мика останется. Надо идти, давно надо, старый друг.
– На лодье Гауда поплывёте. Недавно справил судно, кожа крепкая, сшита хорошо. Итак, целый месяц идти, да ещё обратно.
– Будем собираться. Ним, – крикнул он ученику, – готовься в дорогу, через день уходим! – и он обратился к старейшине, – Людям скажи, мол, Ранн за китовым усом пошёл, для дел колдовских.
– А разве он для этого годен, для колдовства, китовый ус?
– Да они-то этого не знают, – тихо засмеялся волхв.
***
Ладья и вправду была хороша. Отборная моржовая кожа, с умом поставленные ребра кита в продольный брус каркаса судна, делали творение Линда на диво крепким и лёгким. Ватага была в двенадцать человек, да кормщик Гауд, управлявшийся с рулевым веслом. В низовья реки Оби спускаться легче, да погода не баловала- сыро да промозгло. До Варты добрались быстро, за седмицу, и остались отогреться на пару дней, а затем пошли и в Гандвик. Широкая Обь несла путников на своих плечах, и уже через восемь дней они увидели пристань и дома селения. Ранн стоял на носу, кутаясь в войлочный плащ, одетый поверх тулупа. Ним же весь путь стоял с кормщиком, и тот обучал способного юношу, и как волны бьют ладью, и как править по звездам и солнцу. Примечать, как небо меняется, и как ветра, в какое время года бывают, где пристать к берегу лучше, и как лагерь дельный разбить.
На пристани неспешно трудились рыбаки и мореходы, одни сушили и чинили сети, другие покрывали ярким воском кожу своей ладьи. Гауд поставил свое судно у причала, и ватажники снимали скарб с судна, а затем вытянули её из воды. Ним неспешно подошёл к рыбакам.
– День добрый, морского дела люди. Не скажете, как найти нам волхва вашего, Арагана? Я- Ним, ученик Ранна, волхва из Оума.
– Привет тебе, Свет Ним, – сказал самый осанистый из рыбаков, отрываясь от работы над сетью, – меня зовут Гуна, я тебя провожу к его усадьбе.
Рыбак ополоснул руки в речной воде, вытер куском холста, поправил свой плетеный пояс на войлочной куртке, и подошёл к Ранну.
– Пойдем, добрый человек, – сказал он, кланяясь волхву, – проведу вас.
Гуна повел Ранна и Нима, тащившего за собой салазки со скарбом и подарками. Усадьба была огорожена новым плетнем, с нарядной калиткой и воротиной для выгона скота, и для салазок с грузом. Рыбак подошёл, и улыбаясь чему-то своему, постучал в калитку. В ответ был собачий лай, а затем и голос кого-то из домашних.
– Открывайте, к вам гости дорогие, – басил Гуна, – не дело их на улице держать.
– Да кто же там? – раздался голос, и отворилась калитка, – День добрый,– сказал человек, судя по его лицу, только проснувшийся.
– Я Ранн, волхв из Оума, идём мы на Алатырь, просить у Прях Совета. Со мной мой ученик, Ним, это наш провожатый, Гуна.
– Гуну я знаю. Хорошо что зашёл ко мне, Ранн. Отдохнешь с дороги, в бане попаришься. Проходите, посидите на лавке, пока парильня согреется.
– Пойду я, – забасил рыбак, поклонился и пошёл к пристани.
Баня правда, была знатная, даже здесь, на Севере, в Гандвике, без парильни не было ни одной усадьбы в селении. Ранн и Ним, чистые и отдохнувшие, поднялись в горницу, ученик нёс ларь с дарами.