Страница 12 из 16
Делаю глубокий вдох и прилагаю массу усилий, чтобы выдохнуть воздух, а не слова.
– Расскажи о себе, Сиенна. Чем занимаешься? Все еще работаешь в пабе? У тебя много дел?
Ее вопросы причиняют боль, потому что демонстрируют, насколько велика пропасть между нами, как редко мы общаемся, как мало стали знать друг о друге. Во время телефонных разговоров мы, как правило, стремительно кружимся по спирали из упреков и оправданий, нормальной беседе места не остается. И что мне ей сказать? Что я понятия не имею, как в дальнейшем повернется моя жизнь? Что мне все еще больно, что никуда не делась пустота, которую отныне не вытеснишь ничем и никогда? Что порой я просыпаюсь утром и обнаруживаю, что плакала во сне?
– Я до сих пор работаю в пабе «Брейди», да, и у меня все в порядке. – Пауза. – Мам, этот… инцидент, он серьезнее, чем раньше… Пиппа больше не должна переживать подобное.
– Я же говорила, Сиенна, Пиппа при этом не присутствовала. Она вошла, когда сковородка свалилась, поэтому могла увидеть только… – На этом месте мама осекается, сообразив, как прозвучала ее реплика. – Твой папа уже помогал мне, когда подошла Пиппа. И он велел ей вызвать врача.
– С такой же вероятностью это могла оказаться и Пиппа.
– Ваш отец никогда не причинит вреда Пиппе. Да, иногда он нетерпелив, а с тех пор как ты ушла, Пиппа, очевидно, решила в такие минуты постоянно вставать у него на пути. Нельзя же упрекать его в том, что он иногда сердится.
«Она так поступает, чтобы защитить тебя, – думаю я. – Хотя это ты должна защищать Пиппу. Раз уж со мной ты с этим не справилась…»
Как часто я старалась привлечь внимание к себе, чтобы он отстал от мамы? Как часто цеплялась за его рубашку, когда он нависал над ней и раз за разом ставил восклицательные знаки в своей ругани с помощью кулаков?
Поначалу он просто отодвигал меня в сторону.
– Прекрати все время вмешиваться, Сиенна, – говорила мама после этого, со слезами на глазах прижимая ко рту мокрое полотенце. – Просто уходи. Скоро он успокоится. Он быстрее остывает, если ты не пытаешься его остановить.
Но как я могла просто уйти? Мне нужно было знать, что происходит. Я не хотела никуда идти и могла лишь надеяться, что он случайно ее не убьет. Или не случайно.
Однако все мои попытки оказывались бесполезными и в итоге меня упрекали, что таким образом я продлеваю страдания матери. Пока в четырнадцать или пятнадцать лет я не доросла до того, что смогла по-настоящему отвлечь отца от нее.
С тех пор стало только хуже.
После того как он впервые меня ударил, я еще надеялась, что вот сейчас наконец-то мама подхватит нас с Пиппой и мы исчезнем из его жизни. Но она просто разрыдалась сильнее, прижала холодное полотенце к моему рту и стала уговаривать меня держаться от него подальше.
– Сиенна? Ты еще здесь?
– Да, – бормочу я и прочищаю горло. – Ты обязана… слышишь, ты обязана увезти Пиппу. И сама бежать оттуда.
От ее смеха я впиваюсь ногтями в ладони. Он настолько искусственный, уродливая ложь… Я выпрямляюсь, ноги соскальзывают с края стула на пол.
– Да прекрати ты уже убеждать саму себя, что все нормально. Во всем этом дерьме нет ничего нормального!
– Сиенна. Успокойся. Пиппа вообще никоим образом не касается наших проблем. В любом браке периодически случаются ссоры…
– Но это же не простые ссоры!
– …Совсем без конфликтов не бывает. Важно то, что люди их решают… – мама игнорирует мое презрительное фырканье, – и обсуждают.
– Он тебя бьет!
– Редко.
– Он бьет Пиппу!
– Нет, никогда. Серьезно, Сиенна, спроси Пиппу сама, он еще ни разу пальцем ее не тронул.
Возможно, это и правда, до сих пор он наверняка только отмахивался от моей младшей сестры. Но, если все продолжится в том же духе, настанет день, когда Пиппа станет решительнее. И что произойдет тогда, мне прекрасно известно.
– Ах, добрый день! – Тембр маминого голоса меняется с настойчивого на беззаботный. – Сиенна, прости, я кладу трубку, ко мне в палату зашла доктор. Рада была с тобой поговорить. Позвони потом еще разок, ладно? – Напоследок она чмокает телефон и завершает вызов.
Полностью опустошенная, я кладу смартфон на стол рядом с шоколадным пирогом, закрываю глаза и на несколько секунд упираюсь лбом в прохладную столешницу.
Чертово проклятое дерьмо!
Глава 5
Айрин верна своему слову и действительно заказывает у меня еще два пирога, торт «Клубничный дайкири» и лимонный тарт. Тарт она приходит забрать лично и остается на чашку кофе. С тех пор мы время от времени переписываемся.
Маму выписали из больницы, и, несмотря на все мои опасения, на следующий же день Пиппа вернулась домой, а вместе с ней – мои ночные страхи, когда после «Брейди» я проверяю входящие звонки.
На протяжении последних недель Дин по понедельникам освобождает от хлама бар в Килкенни. А воскресными ночами после ухода последнего посетителя и перед отъездом к Аланне загружает в машину картонные коробки.
– Почему у меня так много вещей? Откуда все это взялось?
Сейчас вечер вторника, мы с ним стоим за стойкой паба, и Дин разливает пиво. Только что он мне рассказывал, что после вчерашней разгрузки в жилище у Аланны стало довольно тесно.
Убрав пакет апельсинового сока обратно в холодильник, я втискиваю «Гиннесс» и эль между маленькими бутылочками с минеральной водой и бокалами, которые уже стоят на подносе.
– Ты о своей коллекции по «Звездным войнам»?
– А, это, – отмахивается Дин. – Я недавно собрал целую коробку одних только банных принадлежностей. Коробку! А раньше мне казалось, что у меня есть только зубная щетка и гель для душа.
– Полотенца ты тоже туда сложил?
– Нет.
– А чем тогда ты набил эту коробку? – кричу ему, обходя стойку.
– Вообще без понятия. Фигней какой-то.
С ухмылкой тыкаю Фергаса в бок, чтобы он чуть подвинулся. Готова поспорить, почти все место заняли бесчисленные шампуни, кондиционеры, гели для волос и средства по уходу за бородой. Однажды я стала свидетелем того, сколько усилий Дин прикладывает, чтобы идеально подровнять растительность на лице. Простой факт, что у него три разные щетки для этих целей, и он отличает помаду для бороды от бальзама и крема для бороды, говорит сам за себя. Только зубная щетка и гель для душа – ну да, конечно.
Пока я кружу с подносом по пабу, в голове снова всплывает, что всего через три дня «Брейди» начнет управлять Нилл. Неделю ребята поработают здесь вместе, а потом Дин смотается в Килкенни. Мне вдруг перехотелось улыбаться. Очень странно будет больше не жить с ним по соседству. Иногда Дин стучал по стене, разделяющей наши квартиры, спрашивая, нет ли у меня желания чего-нибудь выпить. С Ниллом точно не получится такой непринужденности. Уже хотя бы потому…
Всякий раз, когда я думаю об этом парне, непроизвольно вспоминаю, как мы стояли друг напротив друга на берегу. И тогда легкое покалывание в животе сообщает мне, что этот момент никак меня не отпускает.
Я машинально расставляю напитки и собираю пустую посуду. Часть меня все еще переживает при мысли о скорой встрече с Ниллом. А вдруг он приедет в Каслданнс один? Очень многие девушки, вне сомнения, пришли бы от этого в восторг, но имеет ли это какое-то значение для меня?
На пляже Нилл так на меня смотрел, как будто думал о… Ну, где-то между двумя ударами сердца у меня даже появилось ощущение, что вот сейчас он склонится еще ниже… а потом я ляпнула: «Который час?»
– Сиенна?
Я вздрагиваю.
– Извини, я тебя напугал? – Тео обеспокоенно вглядывается мне в лицо, и только тогда я соображаю, что уже пару секунд стою возле них с Рори, зажав в руке пустую кружку из-под «Гиннесса».
– Что-то не так? – Кустистые брови Тео взлетают вверх сантиметра на два.
– Нет, все в порядке, просто кое-что пришло в голову. – Стараюсь выдавить вежливо-расслабленную улыбку. – Хотите еще чего-нибудь?
– Который час?
Я на мгновение зажмуриваюсь и изо всех сил гоню прочь непрошенные мысли о ночном море, песке и Нилле.