Русский Трафальгар

– У них есть поговорка, – преданный Свенсон, который решил быть с адмиралом до конца, с трудом произнес, – погнаться за двумя зайцами.

– Да, но полный текст ее, – вице-адмирал не забывал уроки своей службы, – за двумя зайцами погонишься, и ни одного не поймаешь. – Приспускаем паруса ребята, позволим «Леферму» и «Распутной Екатерине», слышал я про нее такие байки проскочить вперед, затем подходим ближе к «Лифтланду», а остаткам авангарда поднять флаги соединиться с арьергардом. – Я тут не позволю мне морскую Полтаву устроить.

Николай Бурлаков чуть отойдя от ранения, которое повергло его в шок, с помощью обжигающего рома отошел. «Хоть бы закусить гады дали, но может тут нравы такие?» – решил он, и опять все прошляпил. Выгодная диспозиция устроенная Сиверсом, которого сейчас унесли на носилках с контузией, рушилась на глазах, офицеры стояли рядом, но видно по их преданным глазам, как вести бой дальше, они не представляют, причем вообще. Швед тем временем не терялся, и прошел позади «Святой Екатерины», но видимо более преследовал цель не утопить ее, сколь спасти свой корабль «Лифтланд», к которому с безопасного носового румба вновь лавировали «Штандарт» и «Лансдоу», остальные держались позади, чтобы взять заслуженный приз на абордаж. В русском флоте, подсказал разум Салтыкова, действуют те-же нормы призового права, что и в английском, и хотелось экипажам фрегатов, не упустить своего шанса, даже несмотря на губительную мощь 18-фунтовых орудий и до зубов вооруженного противника.

Варианты развития ситуации пробегали в его голове со скоростью света, есть теория, что все знания и разум находятся не в голове, а рядом с ней на голографической платформе, а диаметр данной сферы был у каждого свой. Николай был согласен с данной теорией, только у кого-то он не выходит за пределы черепушки, у кого-то равен, и лишь у некоторых больше, но сейчас не об этом, отогнал Бурлаков мысль. Его рассуждения небыли скованы линейной тактикой подобно шведу и ум предложил:

– Пойти и утопить «Лифтланд», а три корабля русской кардебаталии пусть сами разбираются, с пятью более меньшими шведами.

– Наоборот, встать на положенное место, возглавить «Ригу», «Пернов» и «Полтаву» и обратить в бегство более слабые шведские корабли.

– Успеть всюду, заложив крутой разворот, к которому его корабли способны, правда тут-же системное сообщение выдало предупреждение, о опасности маневра, так как подобное не раз происходило, например со шведским же линкором «Stora Kronan» («Великая Корона») который в Эландской битве выполняя приказ адмирала Лоренца Крёйца, оказался с подветренной стороны, но и черпанул портами воду, а затем вообще взорвался.

Шведский линейный корабль HMS Stora Kronan 1668 года постройки и Битва при Эланде. Клаус Мейнихен, 1 июня 1676 года. Причем Stora – читается как штора, или «Защитник короны», что тоже благозвучно для названия корабля.

«Но маневр сулил и не малую выгоду, – уже приняв его решил Бурлаков, – во-первых обстрелять на дальней дистанции «Лифтланд», который шведы от наших то фрегатов наверняка спасут, так как они с ним уже рядом, и нашим фрегатам во главе с изящным «Штандартом» придется в очередной раз ретироваться, но на против брошенной «Виктории» или «Победы» в переводе на русский язык наверняка получиться задержаться, всаживая в крепкие дубовые борта залп за залпом своих 24-фунтовых пушек, способных с близкой дистанции пробить их, и показывая флагами трем другим настоящим линкорам в нашей эскадре приказ отходить, а то не дай Бог погода разыграется и тогда непонятно, кто дойдет до Кроншлота, хотя можно укрыться и в Ревеле, а вот шведам придется туго, им до Карлскруны тащиться.

Приняв решение надо действовать до конца – основное правило успеха Николай знал, как «Отче наш99» – и отдал соответствующий приказ. Боль в ноге притупилась, при развороте он отдал учитывающие опыт предшественника распоряжения о задраивании орудийных портов, и о тщательной проверке всех прикрепленных на судне грузов. Но если «Твердый» прошел поворот удачно, то «Святая Екатерина» ведомая Мартином Госслером воды то хлебанула, но самую малость, но и потом трудно вставала на ровный киль, как увидел Бурлаков в подзорную трубу.

– Матросики то по её палубе забегали, к помпам да с ведрами, – произнес Сиверс, которому не лежалось в своей каюте, огромному роскошеству на парусном корабле, но положенному капитану, – давай шаутбенахт бой прекращать, а то раскатает нас швед, как кит камбалу.

– Я о том же думаю, – Николай взглянул на боевого товарища, – как сам то?

– Нормально, бывало, и хуже, тысяча чертей, – кряхтя прошелся Сиверс от борта до борта, благо идти было не далеко, ширина «Леферма» составляла тринадцать метров по мидель шпангоуту, а учитывая характерный французский завал бортов, который снижает верхний вес и препятствует абордажу, но и снижает жилое пространство, для чего увеличена длинна кораблей, и того меньше, – «Лифтланд» нам не достать, да и фрегаты наши «Верден» отогнал.

– Кому захочется встать под залп 24-фунтовых орудий, – Бурлаков и со своего места наблюдал аналогичную картину, его кресло по первому указанию поворачивали два подтянутых матроса.

– Но у нас есть возможность как зацепить корму «Смоланда», так и дать на орехи100 «Виктории», которая все еще горит и хлебает воду как гулящая девка с перепою, – Сиверс отдал соответствующие распоряжения, и «Твердый» проходя между борющейся за живучесть «Викторией» и следующим в кильватере101 флагмана адмирала Лилье, который тоже с нетерпением прохаживался по палубе, «Смоландом» словно взорвался, дав залп с обеих бортов, а затем еще один.

Корабль «Святая Екатерина» маневр флагмана поддержала, и добавила 24-фунтовых ядер в общую какофонию, и если «Смоланд» сманеврировал и лишь небольшое количество ядер зацепило его шикарное кормовое убранство, то «Виктория», где вода уже добралась до нижней кромки орудийных портов правого борта, достойно приняла на себя новый удар. У линкора капитана Бренда Нильсона оказался сбит бушприт и разбит гальюн, но это оказалось меньшее из зол, так как еще случились попадания в мидельдек, числом около пяти и много орудий было повреждено, как кинетической энергией ядер, так и щепками от пробитых ими дубовых бортов, хоть канониры и пытались перебегать на противоположный борт, всякий раз, когда русские, ведомые каким-то неведомым Богом стреляли, а сержанты и капралы возвращали их обратно. Случились и досадные подводные пробоины, по паре в носу и корме, и все бы ничего, если бы корабль находился в нормальном состоянии, их просто заложили мешками с песком, ну возможно пластырь какой приспособили, да и здесь трюмные матросы поступили точно также, достаточно быстро и проворно заделав повреждения. Но то незначительное количество воды, что поступило в недра «Виктории», оказалось перышком ломающей спину верблюда102, и корабль хватанул портами воды Балтийского моря, завалился немного, а затем все быстрее и быстрее стал опрокидываться. Все не закрепленные вещи, бочки, ящики, орудия со станками и ядрами полетели вниз, убивая и калеча людей, лишая их возможности выбраться из тонущего судна.

– Черт знает что происходит, – взглянув в подзорную трубу выругался Лилье, – нельзя преследовать две цели одновременно, «Лифтланд» спасли, «Викторию» потеряли.

– Пора убираться из этого ада господин вице-адмирал, – немного формально произнес капитан «Вердена» подтянутый и молодцеватый Андрей Йохан, – русские фрегаты нам не преграда, они расступятся перед нами, словно ширма, «Смоланд» возьмёт разрушенный «Лифтланд» на буксир, и в Кальмаре его за три месяца сделают, будет как новенький.

99

Отче наш, также Молитва Господня – молитва в христианстве. Согласно Евангелию, Иисус Христос дал её своим ученикам в ответ на просьбу научить их молитве. Приводится в Евангелиях от Матфея и от Луки: Отче наш, сущий на небесах!

100

Сильно отругать, раскритиковать кого-либо. Выражение возникло в речи столяров и краснодеревщиков: мебель из простой древесины часто разделывалась "под орех", "под дуб".

101

КИЛЬВАТЕР (голл. kielwater). 1) след, остающийся позади идущего судна. 2) идти в кильватер – идти вслед за другим судном. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. – Чудинов А.Н., 1910.

102

Он стал грузить на верблюда все свои пожитки: ковры, утварь, сундуки с одеждой – и верблюд всё выдерживал. Уже перед тем, как тронуться в путь, бедуин вспомнил о красивом синем пёрышке, что когда-то подарил ему отец. Он вернулся за ним и тоже положил на спину верблюду. Но тот вдруг упал и умер – ноша оказалась чересчур тяжела. «Мой верблюд не снёс веса птичьего пёрышка», – подумал бедуин.