Страница 10 из 11
Да и вообще! Она так любит этого придурка – своего мужа, что, кажется, патологически не способна на такие выходки! Максимум, что она может – это проболтаться пол часика по окрестностям, голову остудить. А потом бы все равно вернулась к нему, красавцу своему писанному, к говнюку такому…
Я не собиралась сидеть дома и ждать новостей. Неизвестно, может этот клоун вообще не пошел ни в какую полицию, наврал мне, чтобы я отстала, а сам по-тихому вернулся домой…
Я натянула джинсовые шорты, обула кеды, сунула мобильник в задний карман. Я не знала, что делать и как. Не в полицию же идти, в самом деле, они меня и слушать не станут, конечно… Ладно, сама по окрестностям похожу, поспрашиваю, может кто-то видел ее?
Первым делом я пошла в направлении ее дома, все никак не могла отделаться от мысли, что в случае чего она прибежала бы ко мне.
Я шла, погруженная в свои мысли, и, может и не обратила бы на них внимания – на стайку мальчишек лет двенадцати-четырнадцати, сгрудившуюся на краю оврага, ведь я искала не кучу мальчиков, а одну-единственную женщину, но меня заставило остановиться то, что я услышала.
– Я те точно говорю, баба это!
– Да ну нафиг! Какая баба? Просто тряпки!
– Никакие не тряпки! Вон, рука точит, не видишь что ли?
С нехорошим предчувствием я подошла ближе.
– Ребят, а что тут у вас? – поинтересовалась.
– Да вон, внизу кто-то лежит, – один из пацанов грязным пальцем указал мне направление. Я глянула в ту сторону, и мне стало нехорошо – уж больно знакома мне была эта летняя розовая куртка.
– Вот черт! – прошептала я немеющими губами. – Господи!
Еще пару мгновений я таращилась на нее, не в силах собраться с мыслями. Потом встряхнулась и взяла себя в руки.
– Ты! – я наугад ткнула пальцем в одного из мальчишек. – Дуй в полицию! Это моя подруга там лежит. Скажи, чтоб ехали сюда! А ты, – я выбрала следующего, – беги звонить в «скорую»! Место, где мы сейчас, сможешь им объяснить? – мальчик кивнул. – Тогда быстрее, ребята, прошу вас!
Их обоих как ветром сдуло. Со мной остались еще трое. Я снова посмотрела вниз. Пытаться спуститься отсюда – чистое безумие! До дна метров десять, склон крутой, и весь заросший кустарником и травой. Я по ней запросто съеду и улягусь там, рядом с ней!
– Мальчики, вы не знаете, туда как-то спуститься можно? – с отчаянием в голосе спросила я.
– Ага, можно! – возбужденно выкрикнул один из них. – Там дальше тропинка есть, нормальная. Только до нее идти надо.
– Так. Тебя как зовут? – спросила я полного парнишку, стоявшего с потерянным видом.
– Виктор, – как-то по-взрослому, солидно, представился он.
– Замечательно. Виктор, оставайся здесь, жди помощь! Когда кто-то появится – направляй всех на ту тропинку, ладно?
– Ладно, – он понятливо кивнул.
– Хорошо. А вы, ребята, ведите меня туда! Только, пожалуйста, бегом!!!
Бежать до нормального спуска оказалось не так уж и долго, но мне казалось, что это были километры. Наконец мы продрались сквозь густой кустарник, и, хлюпая по вонючей жиже, заполнившей дно оврага, приблизились к неподвижной, застывшей в неестественной позе, фигуре.
Мальчишки побоялись подходить близко, остались где-то за спиной. Я с ужасом опустилась на колени перед искореженным телом.
Женька… Как она выглядела – словами не передать! Она лежала на спине, очень сильно запрокинув голову и раскинув руки в стороны. Одна нога выгнулась под неестественным углом, она явно была сломана. Но самое страшное, что меня поразило тогда – это ее лицо. Оно все, буквально все было покрыто глубокими царапинами. Господи помилуй!
– Женька… – прошептала я, и в безумной нелепой надежде осторожно взяла ее за руку, стала искать пульс. Я чуть сдвинула рукав, прижала пальцы к хрупкому запястью. Пульса я не нащупала, нет, но вдруг поняла, что у нее теплая кожа! Теплая! У покойников кожа теплой быть не может!
– Женя! – судорожно позвала я, боясь к ней притронуться. – Женечка!
Плотно прикрытые веки дрогнули. Она с усилием попыталась открыть глаза. Получилось открыть только один, второй совсем заплыл от царапин и ушибов. Этим единственным глазом она бессмысленно таращилась на меня пару секунд, а потом снова устало прикрыла его, но у меня гора с плеч свалилась. Она жива!
– Она жива! – заорала я наверх. Там, рядом с макушкой пухлого мальчика Виктора, показалась еще чья-то, взрослая, голова. – Эй, слышите, она жива! Ей нужна помощь! Скорее!!!
***
Кошмарный выдался денек… Под конец я измоталась так, что от усталости просто плакать хотелось. Да и не только от усталости.
Женька в тяжелом состоянии лежала в больнице. В себя она не приходила. И потом, насколько я поняла, ей чего-то такое кололи, чтобы она спала. По невероятной случайности она не свернула себе шею и не сломала позвоночник. Точнее, какая-то травма спины у нее была, но все же не та, при которой теряют способность ходить. Кроме того, у нее было сломано три ребра, ключица, нога в двух местах…Мое счастье, что Женечка удрала из дома в джинсах, поэтому я не увидела этого во всей красе. А не то бы точно рядом улеглась!
Бедная моя подружка! Мне плохо становилось при мысли, что ей пришлось пережить. Ведь на нее напали! Те жуткие царапины, которые я видела на ее лице, они никак не могли получится в результате падения. Хотя там и от падения хватало и тех же царапин, и гематом…
Меня допросили в полиции. Я рассказала все, что знала, но этого было, увы, совсем немного! Правда, я с искренним злорадством поведала им о том, что она убежала из дому из-за ссоры с мужем, а так же и о том, что он не хотел идти в полицию. Пусть как следует прижмут его!
После полиции я снова вернулась в больницу, принялась узнавать, что с моей подругой, в каком состоянии, не надо ли ей чего…
Наконец, ближе к вечеру, совершенно без сил, я вернулась к себе не дачу. По дороге заглянула к Тиме, и договорилась, что Ванька побудет у них до самого вечера. Мне просто необходимо было сейчас побыть одной, передохнуть и прийти в себя.
Опустошив холодильник и набив свой не кормленный с утра животик, я заварила себе зеленого чаю, и наконец-то устроилась на крылечке. Чудесный летний день клонился к вечеру, ласковые солнечные лучи приятно грели усталые босые пятки. В саду носились какие-то мелкие птички, перед крыльцом покачивали головками на легком ветру флоксы… В общем, тихая идиллическая дачная атмосфера.
И так трудно поверить, что в это же самое время моя подруга лежит на неуютной больничной койке, под капельницей, вся поломанная и растерзанная! Матерь Божия, кто сделал с ней это? Я снова вспомнила ее лицо, порванное, страшное… Сумеют ли ее зашить так, чтобы не осталось следов? Мне казалось, что это в принципе невозможно… Я глубоко вдохнула, и принялась мелкими глотками отхлебывать чай. Тогда, в овраге, я страшно перепугалась, жива ли она вообще, и, хотя ее жуткий вид меня шокировал, в тот момент были вещи и поважнее. А сейчас вот, при воспоминании, вдруг накатила дурнота, да так сильно, что только что съеденный ужин чуть не выскочил обратно.
Тихо скрипнула калитка, в мой садик снова входил этот моральный урод – муж моей подруги. Вот его мне только не хватало сейчас!
– Здравствуй, Лола, – приветливо, и даже как-то заискивающе, сказал он.
– Здоровались уже, – грубо ответила я. – Чего тебе надо?
– Лола, не злись, пожалуйста, – Влад поднялся по ступенькам, по обыкновению не спрашивая разрешения, уселся в кресло-качалку. Улыбнулся мне, так искренне и трогательно. Неужели и правда думает, что со мной прокатят эти его актерские штучки? – Поверь, я тоже в шоке! Мне очень тяжело сейчас!
Он склонил голову, взъерошил руками свои шикарные волосы и прикрыл глаза. Вид у него и в самом деле был не ахти, надо признать, но мне все равно было его ни капельки не жалко.
– И мне тяжело, – я пожала плечами. Более теплых слов я для него найти была просто не способна, в голове так и крутилась мысль – это он виноват, он! Если бы они не поругались вчера, если бы он не отпустил Женьку, если бы сразу стал ее искать…