Страница 3 из 15
Как я узнала, кем он работает? Да очень просто! Там ошивалась эта дура, Страховидла. Она типа помогала, дверь придерживала и вещи сторожила. Вот гадина, успела примазаться! С этой своей идиотской смущенной улыбочкой – вся такая хорошая, всегда рада помочь… Конечно, если она ко всем лезть не будет, то к ней вообще никто не подойдет в жизни!
Так вот, он сказал кому-то из грузчиков: «Осторожно, в этом ящике аппаратура!», а эта овца тут же влезла с вопросом: что за аппаратура. Ну, он и ответил, что осветительная, и что он работает фотографом, и дома у него тоже будет небольшая студия.
Он заметил меня и улыбнулся. Он посмотрел мне в глаза. И вот в эту самую секунду я влюбилась в него. Влюбилась так, как никто еще в жизни не влюблялся! У меня внутри просто извержение вулкана!
Мне стало неловко от того, что я торчала там и пялилась на него. Я решила подойти, поздороваться, заговорить с ним. Тем более, что эта дурында наконец свалила! Хорошо, что она меня не видела.
Но когда я подошла, и он снова посмотрел на меня, я еле-еле смогла спросить, не нужна ли помощь. Стояла и мямлила, как последняя идиотка! И это я, я, при виде которой обычно мужики сами теряют дар речи и начинают блеять как придурки! Но глядя в его глаза я сама стояла дура-дурой, и ничего не могла сказать.
Он сказал, что помощь не нужна, так как они уже почти закончили, поблагодарил меня.
И еще! Он сказал, что если у меня появится желание сделать пару фотографий, я могу обратиться к нему и прийти в его студию!
Студия! У меня даже руки дрожат, когда я думаю об этом! Я теперь мечтаю оказаться в этой студии. Я хочу, чтобы он устроил мне фотосессию. О да, я знаю почему он сразу обратил на меня внимание! Он ведь не первый, далеко не первый, кому крышу сносит при виде меня. Я уже мечтаю о том, как буду ему позировать!»
Наши дни (февраль).
– Подбельская! – взревело у меня в ухе. От неожиданности я вздрогнула и шарахнулась в сторону. Оглянулась – на меня, победно сверкая тщательно накрашенными глазами серыми, смотрела Вика Волгина. – Где тебя носит?! Генерал тебя обыскался.
– Вик, я сейчас к нему подойду, – спокойно ответила я, – буквально через пару минут.
Ингрид демонстративно отошла на два шага, делая вид, что Волгину не замечает напрочь.
Я прихлебнула кофе и взглянула на нее безмятежным взглядом. Вика от такой наглости побагровела. По ее мнению, я должна была тут же опрометью броситься на призывный зов начальства. Я и сама не знала, зачем злю ее, ведь ясно же, что раз вызывает генеральный, то не пойти невозможно. Даже несмотря на то, что сейчас – наш законный перерыв. Но я и в самом деле с утра успела уже вымотаться, и небольшая передышка – кружка с кофе и пять минут – была просто необходима! Пять минут на продуваемой всеми ветрами эстакаде, прилепившейся вдоль ангара, где был оборудован наш офис, он же склад. Кроме того, мне совершенно непонятно было, что побуждает Вику кричать на всю округу, если я стою в двух шагах от нее, и я не могла удержаться от того, чтобы хоть немножко не подразнить ее.
– Подбельская! Он тебя срочно вызывал. Понимаешь? Срочно! Я тут бегаю по всем складам, еле тебя нашла, а ты стоишь, чаи распиваешь!
– Ну, если ты так за него переживаешь, можешь ему доложить, что я уже вышла в его направлении.
– Снежана! Ну что за дела? Это же начальник! Его не волнует, чем ты сейчас занята! Перерыв ты себе можешь в любой момент устроить…
– Вика, – перебила я ее, начиная злиться, – я в офисе с восьми утра, сейчас три часа дня, я за это время вообще первый раз за день задницу от стула оторвала! Так что не говори мне насчет любого момента. А если начальство чем-то недовольно, предоставь мне с этим самой разбираться! И ради Бога, оставь меня на пять минут в покое! Если тебе все еще необходимо напоминать об этом, то твой начальник – это я!
Вика несколько секунд пыталась сдвинуть меня с места взглядом, вложив в него все свое возмущение. Убедившись, что взгляды, даже самые колющие, на меня не действуют, она с раздражением фыркнула:
– Ну, как знаешь!
После чего развернулась на сто восемьдесят градусов и энергично удалилась. Я поежилась под нежарким февральским солнышком и поплотнее запахнула пальто.
– Терпеть ее не могу! – прошипела Ингрид, с отвращением глядя в удаляющуюся спину нашей коллеги. Ее, обычно невыразительное, лицо, сейчас пылало возмущением. – Сейчас ведь пойдет и первым делом накапает, что ты начальство ни в грош не ставишь! Вместо работы на эстакаде со мной кофеек попиваешь! Я уже молчу про то, как она с тобой разговаривает! Она вообще в курсе, что такое субординация?
– Оставь ее, – махнула я рукой. – Черт, называется – попила кофейку! Ладно, пойду, в самом деле, нельзя же заставлять директора ждать. А на Вику не обращай внимания, она несчастный человек.
– Злой она человек! Она же…
– О, Снежка, ты здесь! – подскочил ко мне Стас, кладовщик с третьего склада, худенький, светловолосый, а в свете зимнего солнца так и вовсе полупрозрачный. К тому же, поверх тонкой водолазки он накинул лишь жилетку – при одном взгляде на него становилось холодно! Он схватил меня за руку ледяными пальцами: – Пойдем! У меня накладные, надо исправить срочно!
– Стас! – вызверилась Ингрид, – Отстань от нее! Она первый раз за день от работы оторвалась!
– Но у меня машина…
– Во сколько отходит твоя машина?
– Через полчаса…
– Так чего ты нервничаешь и нас нервируешь? За полчаса она тебе их сто раз переделать успеет! Ее вообще Генерал ждет!
– Вот! Тем более! – испугался Стас, на всякий случай еще сильнее сжимая мое запястье, – Генерал ее как зацапает, потом вообще не допросишься…
– Стасевич! Отцепись от меня! – попросила я, – Через полчаса у тебя будут все документы. Положи мне на стол, я все сделаю!
– Ладно, – нехотя сдался он, видя наш решительный настрой, – но только мои – в первую очередь! До генерала еще! – И он быстренько ушел, на всякий случай не дожидаясь ответа.
– Так о чем это мы?.. – наморщила лоб Ингрид. Я только открыла было рот, чтобы быстренько сказать ей пару срочных вещей перед тем, как убежать к начальству…
– Ингрид! Наконец-то я тебя нашел! – по эстакаде к нам со всех ног спешил Дима и орал еще издалека, видимо, чтобы мы не успели куда-нибудь смыться. Из его рта вырывались густые облака пара, из-за чего он живо мне напомнил какой-то старинный локомотив. – Ингрид, девочка моя! Где ж ты ходишь целый день? Я уже обскучался весь!
Дима – заведующий морозильным складом, в противоположность Стасу, отличался телосложением быка, был темноволос, почти всегда небрит, а лицо его, выдубленное морозом, навсегда приобрело красноватый оттенок и казалось сделанным не из обычной кожи, а как минимум из кирзы. Ингрид молча схватилась за бледный лоб.
– Дима, – обратилась я к нему, – что тебе от нее надо? Скажи быстро, и оставь нас в покое на ближайшие пять минут!
– Снежочек, ты как всегда, просто прелесть! Девчонки, я вам говорил, что среди всего этого народа, вы две единственные, кто действительно достоин внимания?
– Говорил, – ответили мы с Ингрид одновременно, и она добавила, – как и большей половине наших сотрудниц!
–Гришенька! – Дима сложил бровки домиком и широко, умильно улыбнулся. – Им я вру, а вам – никогда!
Мы с ней не удержались и хором фыркнули. Все-таки этот клоун умел поднять настроение. Хотя, конечно, трепло он редкостное.
– Ингрид! – продолжило трепло. – В нашу ревизию исправления вносить надо…
– Дим, совесть у вас есть?! – тут же снова разозлилась моя заместительница. – Ревизия была неделю назад! Какие теперь могут быть исправления? Я ваши косяки задним числом перекрывать не собираюсь!
– Гришанюшка, девочка, солнышко! – заканючил Дима, – Ну, лапушка моя! Ну, какие косяки? В ревизию считались в ночь, сама понимаешь, холодильник, минус десять снаружи, минус восемнадцать внутри, ребята грелись естественно… Ну, где-то в чем-то просчитались… Я как результаты посмотрел, меня чуть кондрашка не хватил!