Страница 14 из 44
- Тогда смотри, что хочешь! Сам выбирай! Мне надоело закрываться.
Сама внутренне группируюсь, ожидая момента, как нас вновь потащит в потоке. Малоприятные ощущения, да ещё и слабость накатила – от переживаний, наверное…
Но синеглазый отчего-то молчит и медлит.
- Возвращаемся. Хватит пока.
Удивлённо вскидываю взгляд, но по бесстрастному лицу Инквизитора прочитать ничего не получается. Он снисходит до того, чтобы пояснить в ответ на мой немой вопрос:
- Опасно слишком долго копаться в голове ведьмы. Опасно для неё самой. Так что возвращаемся. Продолжим после.
- Д-да… хорошо. Возвращаемся, как скажешь, - отвечаю растерянно, борясь с дурнотой. Синеглазый молча прижимает к себе за талию одной рукой, и несмотря на ослабевшие враз колени не даёт мне упасть, когда мы движемся обратно в настоящее. Его неожиданная забота опять сбивает меня с толку.
...Когда вокруг снова оказывается полутёмная камера, а не дремучий лес, Инквизитор отпускает меня резко, почти отталкивает. Я остаюсь у проклятой стены, по-прежнему привязанная магической цепью, а он отворачивается, не глядя, и направляется, чуть покачиваясь, к выходу.
- Ты куда?
Почему-то прозвучал мой вопрос очень жалобно и беспомощно, сама себя внутренне ругаю. Зато синеглазый всё-таки останавливается. Вместо того, чтобы просто молча выйти, оборачивается и смеривает меня непроницаемым взглядом.
- Я ненадолго. Хочу сделать перерыв в допросе. Мне нужно освежить голову, чтобы не натворить с горяча дел. Не хочу, чтобы на моё решение повлияло то, что ты… оказалась дочерью Лорен из Тормунгальда.
Хлопает дверь, и я остаюсь одна. На полу по-прежнему валяются брошенные чёрные перчатки. Это как же я умудрилась так вывести Инквизитора из равновесия? Охо-хо-о… В таком состоянии он сейчас нарешает! Кажется, запахло жареным.
Проходит минута, две, потом я сбиваюсь со счёта, а он всё не возвращается. Становится очень неуютно. Вот прямо очень! И вообще с прискорбием констатирую, что без него мне страшно. Страшно быть одной, страшно, что вместо него придёт кто-то другой… Но ещё страшнее становится, стоит задуматься о будущем. Учитывая, какие счёты у синеглазого, оказывается, к моей матери…
Меня осеняет. Надо срочно отсюда выбираться, вот что!
И воспоминание о разговоре с тётей снова подталкивает меня к решению, которое я как могла оттягивала до последнего. Придётся, наверное, всё-таки воспользоваться последним оружием, козырем в рукаве. Иначе я рискую так и не выбраться никогда на свободу. Правда, я никогда не пробовала его использовать… но других путей, кажется, просто-напросто нет.
А, да кого я обманываю! Мне просто до жути хочется, чтобы синеглазый меня поцеловал.
Вот прямо чем больше об этом думаю, стоя тут одна-одинёшенька в звенящей гадкой тишине, тем больше мне нравится эта идея.
Особые чары, о которых поведала тётя, когда мне стукнуло шестнадцать… те самые, которые действуют на мужчин. Они, собственно, изначально нужны были для продолжения рода. Ну просто потому, что обычно деревенские парни ведьм сторонятся. Боятся, и не без основания. Поэтому, объяснила тётя Малена, если ведьме очень сильно захочется ребёночка, она находит подходящего мужчину и добивается, чтоб он её для начала хотя бы поцеловал. На мой вопрос – как именно добивается, она ничего путного ответить не смогла и сказала, в крайнем случае можно оглушить или связать.
И вот стоит мужчине поцеловать ведьму – всё. Он пропал. Потому что начинают действовать эти особые чары. Чары подчинения. С момента поцелуя и до тех пор, пока ведьма не отпустит, мужчина будет исполнять любое её повеление.
Ну и ведьмы велели… всякое разное. Если от "всякого разного" рождалась девочка, её оставляли. Мальчиков отдавали отцам.
Я была в шоке, когда всё это услышала. Со всем жаром заявила тёте, что это гадко, мерзко, и несправедливо, и нельзя так с людьми поступать, и вообще я никогда… на что она посмеялась и заверила, что я просто ещё мала и ничего не понимаю в жизни.
Что ж. Вот, кажется, и пришёл тот самый момент, которого я всеми силами пыталась избежать. Теперь от успеха в задуманном предприятии будет зависеть моя бедовая, но очень дорогая мне жизнь.
Я должна заставить синеглазого меня поцеловать. И тогда, если верить тётиным россказням, подействуют особые ведьминские чары, и я подчиню всесильного Инквизитора своей воле. Он станет моей послушной марионеткой. И когда это случится, я просто-напросто прикажу ему меня отпустить на все четыре стороны. А мучиться совестью буду потом – когда окажусь в целости и сохранности в своём любимом лесу, где меня ни одна собака в жизни не найдёт.
Дело за малым. Как вообще заставить синеглазого со мной целоваться, если он зол, как дракон, которому прищемили хвост, а у меня ещё и руки связаны?!