Страница 5 из 9
Идем с горки на горку и думаем, как же бедные туристы здесь до отелей добираются. Только подумали, как увидели автобусик-шатл, он, оказывается, к каждому поезду подходит. Но мы все равно предпочли идти пешком.
Вот и вокзал показался. Поезда, по идее, должны часто ходить, но не вечером. Начиная с шести часов – один раз в час. К тому же в этой Италии ничего нельзя знать наверняка, особенно на железной дороге. Номер платформы заранее не говорят, но и когда скажут или напишут на табло, лучше проверить информацию в кассе.
На табло посмотрели, касса уже закрылась вместе с вокзалом, в объявлении по громкой связи назвали совершенно другую платформу! Подошел поезд – не местный экспресс, а дальнего следования. Точно не наш, потому что мы еще днем видели, как кондуктор объяснял молодому человеку, что между деревушками по национальному парку можно перемещаться только на местном экспрессе. На остальные поезда билеты недействительны. И мы спокойно пропустили поезд в полной уверенности, что сейчас подойдет наш.
Как оказалось, функцию экспресса вечером перенимали поезда дальнего следования, один из которых только что ушел! Следующий будет через час. Значит, торчать нам на этой платформе долго! Сидя на холодной металлической скамейке, согретые одним лишь желтым пончо! Пришлось ему послужить еще и подушкой, важнее все-таки, когда теплее снизу, чем сверху.
Дождь, к счастью, закончился, но дул сильный ветер, и стужа была – лютая! Покорные судьбе, мы прижались друг к дружке и, стуча зубами, мечтали о завтрашнем солнышке. Оно наверняка будет, потому что солнце махнуло вдруг из-за тучи оранжевым лучом. На три минуты ближайшая гора покрылась золотом, а небо порозовело. В общей сложности мы провели на перроне час двадцать минут. Лучше бы мы пошли пешком, быстрее бы добрались!
Есть хотелось зверски! В Вернацце забежали в ближайшую таверну, слава богу, один столик внутри был свободен. Название было хорошее: Да Пива. А плевать, что еда здесь – самая обыкновенная, и рейтинг у таверны – ниже среднего. Не понимаю, кстати, почему, не так уж и плохо кормили. Спагетти – они и есть спагетти, а песто в Лигурии – везде изумительное. И вообще, нам сейчас главное – согреться!
На стенах заведения висели фотографии какого-то мужчины хипового вида с гитарой. Высокий, худой, с длинными волосами… Спрашиваю официанта, кто изображен на фотографиях. Он отвечает, что – бывший владелец ресторана.
– Этот? – я киваю на высокого мужчину, стоявшего за барной стойкой.
– Нет, это – его сын.
Тут я цепляюсь уже к сыну.
– Это вашего отца музыка?
– Нет, это – «some american stuff». Могу поставить отцовскую, если хотите.
– Хочу.
Он «сменил пластинку», запел отец. Хрипловатый голос, спокойные ритмы… Что-то вроде городского кантри а ля Пит Сигер, только на итальянском языке. Мы слушали музыку, потягивали красное вино, нам было хорошо. Большинство посетителей вскоре ушли, остались только мы, молодая пара из Бостона – оба в Гарвардском университете работают, молодой человек из Канады и азиатская девушка из Австралии. Они познакомились недавно в каком-то путешествии и сейчас живут вместе. Имен не помню, хотя все мы представились друг другу. А хозяина зовут Рафаэлем.
Рафаэль взял гитару, начал что-то наигрывать. Репертуар был отцовский. Он рассказал, что многие слова из песен можно встретить только здесь, в Чинкве-Терре. Их становится все меньше в употреблении, отец попытался их как бы законсервировать в музыке.
Чудак он был, его отец. Артист, поэт, певец, патриот, социалист… Его хорошо знали, но, к счастью, не принимали всерьез и не преследовали за убеждения. Когда в Чинкве-Терре открыли национальный парк, отец, его звали Пива, развернул целую кампанию против туризма в этих краях. Говорил, что для их заповедной земли туристы – зло. Что раньше крестьяне работали на виноградниках, ловили рыбу, а сейчас достаточно сдать свое жилье туристам и все – можно ничего не делать. Молодежь, получившая дома в наследство, продает их и уезжает из Чинкве-Терре, предпочитая жить в больших городах, где есть работа.
В общем, мы – зло. Мусорим в горах и кидаем пластик в море. Может так оно и есть, но лично я никакого мусора в горах не видела и сама его не кидала. Лишь один раз ночью пьяная в дрезину англичанка пила на ступеньках бара в нашей деревне коктейль и не убрала за собой пластиковый стаканчик. И море там – идеально чистое!
Все равно было здорово, и плач по ушедшим временам не раздражал. К тому же, Рафаэль травил и вполне забавные байки. Например, рассказал, что когда его дед умер, отец написал в его память веселую песню. Дед был рыбаком и ловил осьминогов. Так вот, песня была написана от лица этих осьминогов. Они устроили вечеринку в море и радостно смеялись, услышав о трагической кончине деда.
Еще говорил, что хозяева этого края были настоящие мафиози. Если кому-то нужно было переплыть на лодке из одной деревни в другую, он должен был договариваться с полицейскими, чтобы те не прибили его по незнанию. При этом неважно, с какой целью он плыл – в гости или на рыбалку. Лет через пять всех полицейских вместе с чинкве-террской администрацией посадили.
Габриэль пел целый час, считая перерывы на разговоры, потом отложил гитару и пустил бутылку ледяного лимончелло по кругу. Совершенно согревшись, мы пошли домой. Отопление по-прежнему не работало, радиаторы не справлялись с ветром, дующим из окна. Не пойду сегодня в душ! Холодно!
Немой хозяин апельсиновой горы и морская прогулка в Портовенере
Всю ночь за окном грохотало. Ветер стучал ставнями, гонял по ступенькам мусорные контейнеры, переворачивал глиняные горшки с яркой геранью. Зато к утру разогнало все тучи, ярко-синее небо было умытым, холодные лучи солнышка еще не грели, но обещали тепло.
В комнате было все так же студено, и только нестерпимое желание первой попасть в ванную комнату заставило меня покинуть теплый уют постели. Было около девяти часов утра, подруги, всю ночь боровшиеся с разницей во времени, еще спали.
Умылась, пошла к холодильнику. Что тут у нас? Прошутто Сан Даниэле, сыр горгонзола, помидорчики, чабатта и яйца. Яйца – наше все. Горгонзола здесь изумительная, за пределами Италии такой не найдешь. И лучше всего она – именно в Северной Италии. Ее делают в маленьком городке с одноименным названием неподалеку от Милана. Сыр этот очень молодой. Отрежешь кусок, шлепнешь его на тарелку, а он растекается по донышку, как сгущенка. Чабатту в него макаешь и ешь с наслаждением.
Ставлю варить яйца. Как включать плиту, разобрались вчера совместными усилиями. Инструкции к плите в доме не было, и то, что она – индукционная, мы не сразу догадались. Каким образом холодная плита может нагреть кастрюлю, до меня все равно загадка.
Девочки проснулись, мы сели за стол, завтракаем. Что сегодня делать, решала Жанна. Это она планировала всю поездку – в какой день куда идти, в какую деревню поехать и так далее. Кстати, то, что мы остановились в Вернацце, было очень удачным выбором. Она посередине находится, удобно до всех остальных деревень добираться. Направо пойдешь – в Монтероссо окажешься, налево – в Риомаджоре к обеду будешь. В идеале, конечно.
Туристические маршруты в Чинкве-Терре – платные, тропы – разной степени сложности. Самая простая и удобная, так называемая Тропа Любви, идет от Манаролы до Риомаджоре. Ее длина – всего девятьсот метров, максимальная высота – сорок пять. Она – единственная, по которой могут пройти инвалиды, в том числе и колясочники. Здесь даже подъемники есть! Все остальные тропы процентов на девяносто состоят из вырубленных в скалах ступеней. Ходить по ним трудно, поход по Саксонской Швейцарии, по сравнению с этим, кажется прогулкой ночью из спальни к холодильнику. Впрочем, я забегаю вперед. Я этого, как бы, еще не знаю.
Теперь бы с духом собраться и из дома выйти… И, главное, совершенно непонятно, в чем идти! На нашей горе еще почти морозно, а люди мимо чуть ли не в шортах шастают. А некоторые – в куртках с меховой опушкой, поди разберись. Поэтому мы пошли в джинсах и легком свитере, но куртку на всякий случай к рюкзаку прицепили, мало ли. С собой взяли «завтрак туриста» – яблоки, орехи, йогурт и опять яйца.