Страница 7 из 16
– И в чем же это заключается? – Борн явно ждал этого вопроса, и я не стал его разочаровывать.
– В этом мире все сильно меняются, приспосабливаясь к новым условиям жизни.
– В моем родном мире тоже менялись. – Пожал плечами я. – Это, по-моему, закон выживания в любом мире: приспосабливайся к новым обстоятельствам или погибнешь.
– Да, но Стикс не только позволяет меняться своим обитателям так, как это необходимо для выживания, но и дает своего рода бонусы! В твоем конкретном случае – это скорость этих изменений. Например: ты недавно попал в переделку с мурами, в которой ты сначала получал по щам, потом из тебя выкачивали кровь, потом ты снова получал по щам. И, как результат, твой организм отреагировал и немного изменился: сейчас твоя регенерация выше, чем у большинства рейдеров. Если, конечно, не брать в расчет тех, у кого соответствующие Дары Улья.
– И такие бывают? – Что-то я не слышал о таких Дарах.
– Бывают – Улей многообразен. Сам я не видел, но достоверно знаю; мы, знахари, обмениваемся друг с другом опытом. Есть рейдер, который рассеченную мышцу способен за полчаса срастить, а сломанная нога у него срастается за день.
– М-да… дела!
Полезное уменье – такая регенерация. Впрочем, чтобы она была сильным бонусом, в бою ее нужно очень сильно прокачать, чтобы раны заживали за минуту – вот тогда, это да! Хотя от оторванной головы ни одна регенерация не спасет.
Борн тем временем продолжал:
– В общем: все то недолгое время, что ты провел в Улье, ты стремился развиваться и меняться; теперь у тебя это получается быстрее. – Знахарь чуть помолчал и задумчиво добавил. – Вот только, знаешь, Скил, кто меняется и развивается быстрее всех в Улье?
Я вопросительно поднял брови.
– Зараженные.
Распрощавшись на этой «веселой» ноте со знахарем Спецуры, я поспешил на тренировку к Маньяку. Я, как только разрешили медики, не пропускал тренировок, что в принципе не удивительно – делать-то особо нечего, а тут какое-никакое развлечение.
Фанат саморазвития – звучит страшно! Перед глазами так и встает образ человека, который сидит в «позе лотоса» с отстраненной и страшно одухотворенной рожей и изо всех сил пытается познать «Дзынь», путем, страшно подумать, заглядывания в себя и… еще каких-нибудь ужастей.
А на деле не все так страшно: я просто двигаюсь, становлюсь сильнее, быстрее и выносливее. Например, полосу препятствий, по которой гоняют местных бойцов, я сейчас прохожу одним из первых, уступая лишь немногим Спецуровцам из тех, которых тренирует Маньяк, ну и самому Маньяку, разумеется – этот вообще зверюга! И к финишу я прихожу лишь немного вспотев, а не падая от усталости, как было раньше. Пользу таких показателей трудно переоценить, даже для бойца моего прежнего мира, а уж для мира Улья и подавно.
А насчет того, что я стал быстрее остальных меняться… то есть развиваться и приспосабливаться к новым условиям жизни, и такая особенность, судя по намеку Борна, делает меня ближе к тварям Улья – так ничего страшного! Укусить ближнего своего за ляжку с целью позавтракать желания пока не возникает – вот и славно! А все остальные размышления в духе: «люди мы или звери» и всякое прочее в таком духе… Да клал я на них вприсядку, если честно! Я тот, кто я есть! Вот и все.
Размявшись и быстро пробежав ту самую полосу препятствий, я присоединился к группе тренирующихся спецуровцев. Силовую часть тренировки я пропустил, и наш суровый тренер мне это, несомненно, припомнит. А пока мы бегали, прыгали, падали, вскакивали и перекатывались подчиняясь командам Маньяка. Сам он, надо сказать, тоже не стоял с гордым видом и подавал команды, а выполнял все упражнения вместе с нами.
Потом были прыжки с вышки. Эту конструкцию высотой в десять метров с толстым слоем матов под ней, спецуровцы смастерили по просьбе Маньяка и поначалу относились к прыжкам с нее, по большей части, как к развлечению, но упражнения со временем усложнялись. Сначала мы просто прыгали, потом после прыжка нужно было быстро перекатиться и вскочить, а теперь Маньяк нас оттуда сталкивал, причем делая это так, что падать приходилось иногда и вниз головой, а в полете требовалось извернуться так, чтобы приземлиться на ноги. И, как ни странно, это у нас получалось все лучше и лучше! Сейчас мы вертелись и извивались в воздухе как заправские коты, не то что раньше! Но вот каким чудом никто не свернул себе шею в начале таких тренировок, ума не приложу – все же десять метров высота приличная.
А вот по поводу следующей дисциплины никто сразу никаких иллюзий не питал. Маньяк назвал ее теннисом. Правда вместо нормального большого тенниса у нас были только теннисные мячики и две адские машины, которые плевались этими мячиками с разных направлений. Плевались, конечно же, в нас, а нам нужно было уворачиваться. Когда у нас начало это немного получаться, мячиками в нас начал кидаться еще и Маньяк. Потом он выбирал себе помощника из нас, потом двух и так далее. Помощники регулярно менялись с тренирующимися. После такой издевательской тренировки Маньяк позволял отвести нам душу – в него мы все кидали мячики, вот только попадали редко – наш тренер вертелся ужом на сковородке: изгибался, прыгал и выписывал такие пируэты, что всем сразу становилось понятно к чему надо стремиться.
– Всем спасибо! Все свободны! – Торжественно объявил Маньяк и по нашей группе прокатился вздох облегчения. – А вас, Скил, я попрошу остаться! – Вкрадчиво добавил этот изверг, и я еще раз вздохнул, на этот раз обреченно. – Силовые для вас никто не отменял, пожалуйте к турникам.
Глава 4
Вечером перед отъездом из стаба Спецура Петросян пригласил нас с Маньяком, как он выразился: «на скромный сабантуйчик только для своих», где будет все правление Спецуры. Ага, скромная такая вечеринка! Причем непонятно по какому поводу и каким боком тут мы, обычные, по сути, рейдеры. Но если зовут, почему бы и не сходить. Спецуровцы – ребята по большей части приятные, да и лишние знакомства среди сильных мира сего совсем не лишние.
Вечеринка как вечеринка, спокойная, можно сказать, интеллигентная: негромкие и неспешные разговоры, музыка под стать им; кто-то над чем-то смеется, кто-то играет на бильярде; все понемногу выпивают.
Незаметно для себя мы оказались в компании Петросяна – ну это как раз не удивительно, все же с ним мы сошлись как ни с кем другим из Спецуры – и Генерала. Вот такое простое у человека имя – Генерал. Имя, надо сказать ему подходило не очень: генерал – это что-то слишком пафосное и… даже не знаю, как точнее выразиться. Просто звание генерала, – во всяком случае, в том мире, где я родился, – люди получают, сделав длинную и успешную военную карьеру. Ключевое слово тут «длинную» – то есть мужчина, выглядящий лет на тридцать-сорок, слишком молод для генеральских погон. Нет, мужик с нами сидел просто-таки монументальный: крепко сбитый, даже немного грузный; из рукавов камуфляжной рубашки, закатанных до локтя, торчат широченные запястья, оканчивающиеся лопатообразными ладонями; подбородок, широченный под стать запястьям, покрыт легкой щетиной; из-под кустистых бровей строго смотрят ярко-синие глаза. Боевой майор, ну или полковник. Зовут, тем не менее, Генералом, и он, – ни больше, ни меньше, – начальник Спецуры! Ну, или как здесь говорят – главнокомандующий.
Мужиком Генерал оказался свойским: умеет, когда надо, выключать командира и общаться на равных. Под хороший коньяк и разговор шел хорошо. Говорили в основном о жизни в Улье – говорить о прошлой жизни у рейдеров вообще не принято. Петросян рассказал, как попал в Улей и как заслужил такое имя. История была, можно сказать, забавная, если не обращать внимания на местные реалии. Все от души посмеялись. Рассказал и я свою историю, и слушали меня, как ни странно, с интересом – я-то полагал, что моя история появления в Улье банальна и таких как я тут большинство. Маньяк на вопрос, как он попал в Улей, только с несвойственной ему мрачностью буркнул «я из пекла». И умолк… И тема как-то сникла.