Страница 11 из 13
Новая река таила множество неожиданностей и произвела на гномов сильное впечатление: во многих отношениях старая добрая Причудь не могла сравниться с нею. Но как бы то ни было, новой реке недоставало той милой уютной атмосферы маленького ручья, и даже Вьюнок признавался себе, что они никогда не будут счастливы на этих берегах, даже если Бен найдёт здесь подходящее дерево. Было и ещё кое-что: иногда по реке проплывали лодки с людьми, и эти люди заводили патефоны, швыряли в воду пивные бутылки и обрывки бумаги. По берегам реки часто прогуливались влюблённые парочки, а однажды мимо ивы с громким тарахтением прошёл моторный катер, волны от которого так сильно захлёстывали корни ивы, что «Джини Динс» едва не опрокинулась. Должен признаться, что и соседи здесь тоже были очень чопорными и неприветливыми. Конечно, поблизости дюжинами жили водяные крысы и зайцы, но они никогда не заглядывали в гости, чтобы по-дружески поболтать. Очень скоро даже Вьюнок понял, что на этой непростой реке счастья им было не видать.
Солнышко ярко светило и согревало всё вокруг, с утра до вечера повсюду слышались птичьи трели, заливные луга были усеяны миллионами лютиков, но вот у Меума, не покладая рук трудившегося в чреве корабля, работа совсем не ладилась.
Однажды вечером он вошёл в кают-компанию, измученный и раздражённый. Плюхнувшись на стул, он мрачно воззрился на остальных.
– Как дела, Меум? – с сердечной добротой в голосе спросил его Вьюнок. – Надеюсь, мы не помешали тебе работать? Мы старались не путаться у тебя под ногами, насколько это было возможно.
– Никак не могу починить эту проклятую пружину, – признался Меум срывающимся голосом. – Боюсь, у меня это никогда не получится, это выше моих сил.
– Не грусти, Меум, не принимай это близко к сердцу. Может, мы просто отчалим от берега и поплывём по течению? Ведь именно так мы добрались домой из верховий Причуди.
– Вы не понимаете, – ответил Меум. – Мы не сможем просто так спуститься вниз по течению до сáмого моря, это путь длиной во много миль – в сорок, в пятьдесят раз больше, чем то расстояние, которое мы прошли по Причуди!
– О боже мой, – обеспокоенно произнёс Вьюнок, – я и не думал, что это так далеко. Но откуда ты об этом знаешь?
– Король рыбаков рассказал мне на прошлой неделе. Он сказал, что мы бы могли доплыть до моря, если починим мотор, но даже в этом случае путешествие займёт всё лето. Без мотора у нас нет ни малейшего шанса, да и к тому же мы не сможем управлять кораблём.
– Ясно, – сказал Вьюнок. – Тогда нам придётся остаться здесь. Но на днях ты сказал, что у тебя появилась идея. В чём она заключается?
– Я никому о ней не расскажу, – ответил Меум. – Мой секрет знает Бен, но он обещал хранить его в тайне. Видите ли, я всё обговорил с ним, и он полностью поддерживает мой план. Но если мы не починим мотор, этот план нельзя будет воплотить в жизнь, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Плохи наши дела. Не знаю, что и предложить, разве что идти пешком, – помолчав, произнёс Вьюнок.
– Невозможно, – откликнулся Меум. – Ты и сам это знаешь, Вьюнок. Как ты осилишь многие мили пути? Это решительно невозможно.
– А что если попросить сэра Цаплю? Вдруг он нам поможет? – предложил Вьюнок. – Помните, он подбросил меня вверх по течению.
– Нет, сэр Цапля не оставит эти края даже ради нас. Цапли неохотно совершают столь далёкие перелёты; кроме того, он не сможет посадить всех нас к себе на спину.
Вьюнок угрюмо смотрел через иллюминатор на проплывавшую мимо камышницу, за которой гуськом следовали чёрные как сажа птенцы. Наконец, он вздохнул и произнёс:
– Меум, дружище, тогда давай не будем волноваться; всё образуется, вот увидишь.
Природа словно издевалась над нашими бедными бездомными гномами и Белкой, посылая им прекрасную погоду в эти весенние деньки, ведь поломка корабля не позволяла им двигаться дальше. Непоседа Морошик, которого раздражало то, что Меум никак не может починить мотор, стал ещё более беспокойным и проводил бóльшую часть времени, дразня водяных крыс и бесцельно слоняясь по берегам реки, несмотря на предостережения остальных гномов.
Одним тёплым весенним днём в начале мая, когда Тысячелист, Вьюнок и Меум сидели за столом в кают-компании и играли в «Прыгающие жёлуди» (эта игра напоминает шашки, но гораздо сложнее), случилась беда.
Морошик, как обычно, валял дурака: на этот раз, несмотря на строгий запрет Вьюнка, он катался на шлюпке ниже по течению реки вместе с Белкой – неугомонный гном уговорил её отправиться с ним.
Вьюнок как раз побил одну из самых сильных фигур Меума на игровой доске, когда снаружи внезапно раздался шум. В левый борт «Джини Динс» врезалась шлюпка, а в следующее мгновение в кают-компанию ворвались Белка и Морошик, запыхавшиеся и бледные.
– Скорее, скорее, они гонятся за нами! Прячьтесь в стволе дерева, или нас всех переловят!
– Да в чём же дело? – воскликнул Вьюнок, вскочив на ноги. – Горностаи или лесные собаки?
– Ни те, ни другие, – ответила Белка, – но говорю вам, если вы останетесь здесь, то окажетесь в ловушке, словно гольяны в бутылке! Живее, ну же, мы потом вам всё объясним!
Не сказав больше ни слова, Белка и Морошик выскочили из кают-компании на палубу. В следующее мгновение за ними последовали Вьюнок, Меум и Тысячелист. С капитанского мостика они смогли забраться внутрь ивового дерева – внутри ствола была узкая щель, которая вела вверх.
Едва они залезли туда, как снаружи послышался страшный лай, оглушивший гномов. А мгновение спустя под корнями ивы, прямо под гномами и Белкой, показался толстый чёрный спаниель, который крутился и прыгал в воде; высокие волны то и дело захлёстывали красные корни дерева.
– Убирайся отсюда! – заверещала Белка. – Ступай прочь, зверюга!
С этими словами она оторвала от ствола небольшую щепку и запустила ею в спаниеля. Пёс мог просунуть в щель лишь голову; в бессильной злобе он бил лапами по воде и лаял, а глаза его налились кровью. Он даже не обращал внимания на «Джини Динс», которую бросало на волнах вверх и вниз и корма которой из-за этой качки то и дело щёлкала пса по носу.
– Вот что случается, если слоняться где попало среди бела дня! – зарычал Вьюнок. – Говорил я тебе не выходить наружу до сумерек!
– Я ничего не мог поделать, – пытался оправдываться Морошик. – Мы с Белкой поплыли вниз по течению, а этот мерзкий пёс прыгнул из зарослей тростника прямо на нас; хуже того, шум услышал юный Подмёткинс, и теперь он бежит по берегу прямо сюда с другим сорванцом, чтобы посмотреть, отчего пёс поднял такой шум.
Вьюнок застонал.
– Ты меня удивляешь, Белка! Никак не мог подумать, что ты можешь вести себя так безрассудно!
Белка угрюмо понурила голову.
– Однажды этот пёс уже гонялся за мной… Ненавижу его! – пробурчала она в усы.
– Что ж, – заметил Вьюнок, – остаётся только надеяться, что он отступится и уйдёт прочь. Если на наш след нападут люди, быть беде.
Но пёс и не думал уходить. Он чуял Белку и видел, как та вжалась в тёмную щель внутри ствола ивы и затаилась, да и гномов он заметил. И он крутился под корнями ивы, лая как сумасшедший.
Совсем скоро гномы услышали, как снаружи по дереву стучат подошвы подбитых гвоздями ботинок: кто-то карабкался вверх по стволу ивы. Они услышали, как Бен с женой вылетели из дупла, а затем чей-то голос произнёс:
– Давай сюда, Винкл, тут наверху совиное гнездо, а Богги загнал выдру под дерево!
Гномы услышали, как мальчишки забрались на иву, и вниз посыпался какой-то сор. Но яиц проказники не нашли, лишь кучу шелухи от жучков и букашек, и через некоторое время они спустились вниз и начали тыкать палкой в полости между корнями ивы.
Подмёткинс-младший орудовал палкой так энергично, что порвал канат, которым «Джини Динс» была пришвартована к одному из корней, и в следующее мгновение произошло самое худшее из всего, что могло случиться. Корабль, потерявший швартовы, медленно выплыл из-под корней ивы и застыл возле берега прямо у того места, где стояли два юных сорванца.