Страница 33 из 47
— Нет, — с беспечной улыбкой сказал Ян, словно каждый день наблюдал, как две женщины трутся вагинами. Словно его это зрелище не шокировало!
— С удовольствием посмотрю, как девочки кончают без рук и членов, — хохотнул Левент. — А если у них не получится, то у нас есть кому помочь!
Анубис подпрыгнул и гавкнул, соглашаясь с тренером. И даже Принц подал голос. Женя обвела глазами мужчин: у псов торчали эрегированные пенисы, у людей оттопыривались ширинки. Даже у Сергея с его дурацким и бессмысленным табу.
— Немного шампанского перед началом шоу? — спросил Левент, доставая бутылку из блестящего ведёрка со льдом.
— Было бы неплохо, — ответил Ян. — Здесь… жарко.
Атмосфера разрядилась. Клёпа признала Женю, очная ставка удалась, никто больше не подозревал Лулу в шпионаже. Левент явно успокоился: он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Сергей не так откровенно радовался реабилитации Лулу: он лишь положил ладонь ей на шею и толкнул к своим коленям, позволяя прижаться. Но в этом скупом жесте проявилась вся его забота и любовь. Каким-то шестым чувством он ощутил, что она в этом нуждается. Женя тут же обхватила его ногу и прислонилась к ней щекой. Какое облегчение сидеть в безопасности у ног хозяина (даже если ты чувствуешь себя человеком)!
Один только Ян притворялся. Женя видела, как он напряжён. Иногда она ловила его гневный взгляд и перекатывание желваков под кожей. Неужели он… ревновал? Чтобы проверить догадку, она потёрлась грудью о бедро Сергея и получила мимолётную ласку — похлопывание по плечу. Женя демонстративно лизнула руку хозяина, глядя при этом в жёлтые стёкла очков, — пошлый избитый приём, но Ян резко втянул воздух и сжал кулаки. Нервно достал сигареты. Он всегда курил, когда волновался.
— Здесь можно курить? — спросил он Левента.
— Без проблем, — отозвался тот.
Яну пришлось несколько раз крутануть колёсико зажигалки, прежде чем загорелся огонь. Женя всё поняла и не сдержала горькой улыбки. Он и правда ревновал! Человек, пославший её в логово извращенцев, зная, что её будут трахать во все места. Человек, сделавший ей предложение ради того, чтобы покрепче к себе привязать и уговорить на рискованное задание. Человек, изменявший так давно и прочно, что дело дошло до свадьбы на две тысячи гостей. И этот человек сейчас её ревновал!
Как он мог быть настолько лживым, лицемерным и циничным?!
В ушах зазвучали слова: «Если мы вместе, то никаких третьих лиц. Я собственник. Взамен можешь рассчитывать на мою верность: я не изменяю тем, кого люблю». Всё оказалось враньём — каждое слово! Они не были вместе, не считая трёх или пяти коротких свиданий в год. Он не был собственником, если пожертвовал её телом ради ценного компромата. Он ей изменял. Он её не любил.
Харизматичный, талантливый и сексуальный Ян Новик использовал её чувства в корыстных интересах. Это всё, что нужно было знать об их отношениях. И теперь он приехал спасать не её, а себя, потому что провал Лулу неизбежно повлечёт за собой раскрытие аферы и потерю информации. И если второе он мог пережить, то подмоченная репутация могла больно ударить по Михаилу Румянцеву — будущему тестю и, возможно, будущему президенту. Понятно, почему он примчался её выручать. Тайна участия Новика в этом грязном деле должна оставаться тайной.
Чтобы не разреветься, она отвернулась от Яна, который жадно курил, терзая тонкими пальцами дорогую сигарету. Сергей что-то почувствовал, присел возле неё:
— Всё в порядке, Лулу?
— М-м, — проныла она.
— Не волнуйся, у тебя замечательный танец. Ты справишься.
А этого волновали лишь собачьи танцы!
— Посмотри мне в глаза, — попросил он.
Она посмотрела. Ощутила, как ей передаётся его внутреннее спокойствие. Он с самого начала был таким: тихим, немногословным, уверенным в себе и своём образе жизни. Добрым и великодушным к тем существам (людям и животным), за которых нёс ответственность. Останется ли он таким же после того, как она опубликует материал об убийстве его отца? Какими словами он её назовет, когда узнает, что она шпионила в его доме? Возненавидит ли её? Попытается ли найти и наказать?
— Я тебя люблю, — сказал он.
Женя не сомневалась в том, что Сергей любил Лулу. Она сомневалась, что эта любовь продлится дольше, чем будет написана и опубликована разоблачительная статья. Она потянулась и поцеловала Сергея в губы — прощальный поцелуй коварной левретки.
Краем глаза она заметила, как Ян впечатал окурок в пепельницу, — так беспощадно и яростно, словно давил ядовитое насекомое.
— Что ж, а теперь танцы! — провозгласил Левент.
44. Танцы
Открывала бал такса Клео. Освещение в комнате медленно погасло, а сцена озарилась мягким золотистым светом, выгодно подчеркивавшим цвет кожи. Клео исполнила нечто вроде балета под музыку Чайковского.
Женя сидела у ног хозяина и любовалась танцем. У постороннего человека эти неловкие (и не такие уж грациозные) движения могли бы вызвать смех или отвращение, но она находила в них гармонию. Не физическую, а душевную. Насколько нужно доверять людям, чтобы танцевать перед ними голой и на коленках? И насколько нужно быть добрым, чтобы не свистеть и не улюлюкать, а с благодарностью принимать этот подарок? Доверие между людьми — вот что было главным в пет-плей.
Доброта.
Верность.
Честность.
В носу защипало — возможно, из-за чарующей классической музыки, знакомой с детства. А, может быть, от того, что она бессовестно обманывала этих людей. Женя украдкой оглянулась, посмотрела на их лица, и все они показались ей настолько красивыми и чистыми, что на мгновение ей захотелось встать и уйти. Паршивая овца в стаде осознала свою паршивость. Это не они извращенцы. Это она — предательница.
Музыка смолкла, Клео мило поклонилась и побежала к Яну, сидевшему на диване, как каменный истукан. Он тоже был паршивой овцой — или, скорее, паршивым волком в овечьей шкуре. Он едва пересилил брезгливость, чтобы с наигранным дружелюбием приласкать Клео, — и как же эти вынужденные прикосновения отличались от объятий настоящих игроков! Левент протянул ему орешки в белом шоколаде, Ян покачал головой.
— Это не вам, а Клео, — сказал Левент.
Следующими на сцену вышли Анубис и Принц. Женя оказалась права: тренер подготовил для них парный танец. Заиграла песня из «Бременских музыкантов» — «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету». Все заулыбались, а псы начали синхронно задирать лапы и крутить хвостами. Женя поймала себя на мысли, что больше не разглядывает их гениталии, а воспринимает как собак — пусть и странной, человекообразной породы. За несколько дней, прошедших с начала игры, она научилась видеть сущность вместо телесности. Уморительный номер закончился дружным лаем и кувырками через голову. Левент расхохотался, притягивая к себе кобелей и хлопая по вспотевшим шеям.
И тут заиграла песня Мамас энд Папас. Женя недоумённо глянула на Сергея, а он ободряюще улыбнулся. Она вспомнила, как когда-то давно, чуть ли не в прошлой жизни, Левент спрашивал её о любимой еде и любимой музыке. И вот теперь ей включили эту музыку, чтобы она станцевала для хозяина и его гостей.
Растроганная и взволнованная, она вышла в центр комнаты.
Пусть этот танец станет прощальным подарком Лулу. Это единственное, что она могла подарить хозяину, кроме путаных и противоречивых чувств, о которых он никогда не узнает.
Выученные и отрепетированные за два дня движения подхватили её своим ритмом. Лулу очень старалась понравиться зрителям: хозяину, который подался вперёд и в волнении сжал пальцы; тренеру, смотревшему на неё с гордостью и умилением; двум весёлым псам, одной грустной таксе, жевавшей орешки, и… И одному заезжему журналисту, который снял жёлтые маскировочные очки и впился в неё убийственным взглядом. Знаменитые серые омуты превратились в чёрные дыры, извергавшие ревность, обиду и гнев. Казалось, Ян сдерживался из последних сил, чтобы не броситься к ней и не вытащить за шкирку со сцены. Он воспринимал этот танец как непристойное скакание голышом на городской площади. Возможно, посылая её на задание, он недооценил некоторые аспекты дог-плея.