История смерти

Итак, время – что это? Есть ли вообще оно? Как исправить ошибки, которые ты уже совершил далеко в прошлом, существуя в настоящем и не зная будущего?

Бог запретил встречаться прошлому и будущему, навечно разделив их настоящим. Но делать нечего. Если ты всю свою сознательную жизнь прожил впустую и рано или поздно это осознал, то выход один: идти вперед.

Вика и призрак по-прежнему находились все в том же подъезде, только в мире духов, в котором не могло быть живых людей. Призрак прошлого рассказал Виктории многое о том, как вернуть прошлое и как построить новое будущее.

– Слушай меня внимательно, – все тем же тихим и размеренным голосом говорил он, – чтобы найти себя, нужно дойти до вершины мира, но до этого нужно пройти через ад и рай и сделать выбор…

– Какой выбор? – спросила Виктория.

– Этого я не могу тебе сказать! Тебе уже пора, моя дорогая, ведь время твоего пребывания здесь истекло. Смотри в мои глаза, Виктория, что ты видишь?

– Я, – тихо отвечала Виктория, смотря теперь уже не в серые, а в голубые, как море, глаза. Постепенно, где-то в самой своей глубине, они превращались в глаза зеленого цвета, потом черного, так что, казалось, в них вот-вот начнется шторм.

– Я вижу только боль, – тихо, виноватым голосом произнесла Вика. Если бы у нее сейчас было тело, то она бы расплакалась, как ребенок. Но тела у нее больше не было, поэтому плакать человеческими слезами она не могла. Но глаза ее плакали без слез.

– Да, ты видишь, ты чувствуешь! Запомни их, эти глаза, которые полны боли, и никогда больше не делай ошибок. Теперь тебе пора, – сказало привидение, положив свои руки Виктории на плечи и, легонько оттолкнув ее от себя, исчезло. Точнее, исчезла Вика. С каждой секундой она проваливалась все дальше и дальше, куда-то в неизвестность, удаляясь все от своего приведения, которое постепенно превратилось в яркий свет, а затем совсем исчезло. Свет растворился в темноте, словно и не существовал никогда прежде. И не осталось ничего, кроме этой темноты.

Вика открыла глаза, огляделась и поняла, что она находится в своей квартире, а именно в постели.

«Жуткий сон,– подумала она, медленно садясь на кровати и оглядываясь вокруг, для того чтобы убедиться в своей догадке. – Что это?» – подумала Вика, внимательно изучив комнату.

Все было вверх дном, перевернуто с ног на голову. Листы бумаги, одежда, старые книги и прочие мелочи валялись на полу. Двери шкафов раскрыты, все ящики выдвинуты, а их содержимое выброшено на пол. Несколько минут Виктория неподвижно сидела на кровати, пытаясь осознать происходящие, но мысли в ее голове путались, переплетались и не давали ни одного решения проблемы, стоящей перед ней. Немного придя в себя, она поднялась с кровати и направилась в сторону зеркала. На нем она всегда хранила в маленькой шкатулочке все свои драгоценности и деньги. Подойдя, увидела, что шкатулка открыта и пуста, кто-то забрал все ценные вещи и деньги.

Она прекрасно понимала, кто это сделал, но никак не могла понять, как она сама оказалась здесь, в своей комнате, живой и невредимой: в нее же стреляли и даже ранили, ведь она чувствовала эту пронзительную боль в своей голове.

На миг ей показалось, что она все еще спит, но если она не спит, то почему же жива и находится здесь? В раздумьях Вика стояла перед зеркалом и долго смотрела в него, пытаясь, найди там ответ. Она стояла и смотрела, но все ее существо как будто отталкивало ее от него, что-то было не так. Внезапно она поняла, что именно не так. Она смотрела в зеркало, но отражения в нем не было. Да, оно отражало все, что в данный момент находилось в ее комнате, весь этот беспорядок и хаос, но не ее саму, ее, Виктории, в нем не было!

Она не жива! Она мертва! И ей только что рассказало об этом ее собственное зеркало.

Нет даже отражения, так разве она теперь существует? Эта мысль не давала покоя, но она была спокойна, относительно спокойна. Подумать только – несколько часов назад все было хорошо, она была одинока, но жива. Хотя, что теперь значит время, разве для того, кто не существует, оно есть? Виктория пыталась представить, что делать дальше и как дальше жить с тем, что есть сейчас, или с тем, чего нет.

«Он сказал – перестань существовать, начинай жить, но как? Как жить тому, кто мертв?»

Столько вопросов, и каждый из них в беспорядочном хаосе вертелся всего лишь в одной голове, в мыслях Виктории.

– «Беги!» – вдруг со всех сторон раздался и проник в самый центр мыслей Вики звук.

– «Беги!!! – повторился он. – Беги за жизнью, которую еще можно спасти. Хватит существовать!»

И с этой новой мыслью, с этим новым смыслом, родившемся из хаоса и миллионов других смыслов, Вика бросилась вперед, бежать, куда глаза глядят, туда, куда позовет ее сердце, остановившееся, но все еще почему-то бьющееся, так нежно, так страстно, пытаясь схватиться за свою угасающую жизнь, как можно дальше от смерти, на поиски времени.

Глава 4 Встреча с дьяволом

Вика бросилась к двери, попыталась схватиться за ручку, но поняла, что это бесполезно – приведение не может брать вещи, да это и ни к чему. Она на миг растерялась, но быстро поняла, что выйти из квартиры можно, даже не открывая двери. Тогда, закрыв глаза, она несмело шагнула вперед. Сделав несколько шагов, открыла глаза и увидела, что находится уже не в квартире, а на лестничной площадке дома. Быстро спустилась вниз по ступенькам, вышла на улицу и бросилась бежать, не разбирая дороги. По привычке живого человека она обходила все и всех встречающихся ей на пути, и даже останавливалась у всех встречных светофоров, показывающих красный цвет. Бежала она довольно долго, пока кое-что не привлекло ее внимание. Это было маленькое серое здание, построенное, наверное, из дерева как минимум тысячу лет назад. Оно стаяло посреди улицы, на перекрестке шести дорог. Мимо, точнее, сквозь него, проезжали машины, так, как будто его здесь не было. Оно казалось старым-старым. Вся краска на нем почти облетела, а по той, что осталась, трудно было даже предположить натуральный цвет. Странно, что здание находилось на перекрестке шести дорог, странно, что сквозь него проезжали машины, но самым странным Вике показалось то, что оно все светилось каким-то красным светом и как-то притягивало ее к себе. Притягивало не только взгляд, но и все существо, как будто звало, манило. Забыв обо всем – машинах, людях, домах, светофорах – она пошла к зданию, как привязанная, ведь оно тянуло ее к себе, не позволяя сопротивляться и не принимая ни малейшего намека на отказ.

Вика подошла к манящему дому, поднялась по старому дощатому крыльцу, которое невозможно скрипело и издавало странные звуки, не похожие ни на один из знакомых ей. Перед ней словно строгий привратник появилась дверь, не менее необычная и пугающая, чем дом, который она закрывала, но то, что находилось за этой дверью, звало Викторию, тянуло с силой, не позволяя ни на миг задуматься о том, что происходит. Подойдя еще на шаг ближе, Вика начала рассматривать ее, каждую деталь, каждую мелочь. Похоже, что она не деревянная, а вся построена из маленьких косточек; так оно и есть – это не дерево, это кости, и не просто кости, а человеческие кости. Вмиг Вика очнулась и ошарашенно отскочила на несколько шагов назад. Присмотревшись, поняла, что все это здание построено из костей. Она медленно и осторожно шагнула назад, и собиралась сделать новый шаг, как голос в ее голове зашептал: «Иди сюда, не бойся, давай, иди ко мне, я не обижу тебя, ты же знаешь. Ну же, смелее, моя дорогая!» Этот голос был на удивление мягким и добрым, настолько нежным, теплым и открытым, манящим, что, забыв про все на свете, Вика вновь сделала шаг вперед. Он напомнил Виктории ее детство и то, как ее мать звала ее к себе, ну разве можно было ему не поверить! «Иди, иди сюда, иди ко мне. Я помогу тебе, ты же знаешь».

В этот миг Вика шагнула вперед, так смело, так уверенно, как будто бы это был не дом, построенный на человеческих костях, а ее собственный дом, манящий теплом и уютом в холодный зимний день. Она подошла к двери и протянула свою руку к ручке, но вместо нее обнаружила человеческую кисть, точнее, то, что от нее осталось – кости. Вика протянула к ней свою руку и медленно, зажмурив глаза, попыталась взяться за нее, но вдруг кисть ожила и схватила за запястье так крепко и больно, что рука вмиг покраснела, а высвободиться стало невозможно.