Страница 14 из 25
— Завтра я за тобой заеду, — он расстегнул ремень безопасности, чтобы дотянуться до неё и поцеловать в губы.
Катя запустила руки в тёмные волосы, пропуская пряди между пальцами:
— Я переживаю, что не понравлюсь твоей маме.
Олег рассмеялся:
— Она тебя полюбит, обещаю!
А поздно вечером, когда Катя уже легла в постель, позвонил Тарас:
— Прикинь, я отвозил сегодня Савву на дачу и он пригласил меня на ужин. Он и раньше приглашал, но я не люблю с начальством якшаться: они потом требуют работать днём и ночью, а зарплату не повышают…
— Тарас, я уже сплю. Что тебе нужно?
— Помнишь ту тётку, которую я принял за Олежека?
— Если тебе нечего сказать, я положу трубку.
— Стой-стой! Оказывается, это его сестра-близнец! Не зря я их перепутал — одно лицо на двоих.
— Пф, я знаю, что у него есть сестра. Тоже мне новость…
— Но я узнал кое-что ещё! Савва накидался коньячком и стал болтлив как сорока. Он же Олежека с детства знает — дружил с его родителями. Так вот, Савва поведал, что у Буковских есть тайна, которую они от всех скрывают.
Катя ощутила, как сердце сжалось от плохого предчувствия.
— Какая тайна?
— Давай встретимся, и я всё тебе расскажу, — промурлыкал Тарас. — Есть у меня несколько версий.
Катя молча отключила телефон.
Глава 24. Соль и розы
Если Катя и представляла мать Олега как типичную еврейскую мамочку из анекдотов, то здорово ошиблась. Она оказалась высокой, стройной и моложавой брюнеткой с карими миндалевидными глазами — такими же, как у её сына.
— Называй меня Марией, — попросила она. — Просто Марией.
И тепло поцеловала Катю в щёку. Олег преподнёс матери пышный букет из красных роз.
— Спасибо, сынок, мои любимые! Дети, вы голодные? Я запекла рыбу в соли — пойдёмте её вскрывать. Я боюсь разбивать этот соляной саркофаг, он такой твёрдый! Катенька, ты когда-нибудь готовила рыбу в соли? Могу дать рецепт, Олег очень любит сибаса и дораду…
А вот и типичная еврейская мамочка пробудилась!
— Мама, ну я же просил! Не наседай на Катюшу, а то спугнёшь.
Они рассмеялись. Катя сразу же поняла, что Олег не лукавил: они без труда найдут общий язык. От Марии шли волны дружелюбия и искренней симпатии, и Катя охотно нежилась в этих волнах. Её родная мать была более скупа на проявления любви, а уж после того, как Катя сообщила о решении делать ЭКО с замороженной спермой, она и вовсе прекратила общение. Ей казалось, что это непростительная глупость — рожать от мёртвого, когда вокруг столько живых. То, что Катя бесконечно любила погибшего мужа и мечтала о сыне, похожем на Андрея, она в расчёт не брала.
— Что вы будете пить? — спросила Мария, когда они втроём разбили соляной панцирь и достали нежные и ароматные рыбьи тушки. — Я на всякий случай купила много разного алкоголя — не каждый же день сын приводит в дом девушку. Первый раз за тридцать лет…
Её голос дрогнул от волнения. Олег накрыл её руку своей:
— Я за рулём, мам, так что обойдёмся без водки.
— Может, немного вина? — спросила Катя, чтобы облегчить Марии выбор.
— Тогда Совиньон Блан! К рыбе — идеально.
Она была права: белое вино чудесно оттеняло вкус рыбы. Незаметно они опустошили половину бутылки. Катя совсем расслабилась, и Мария тоже. Она спросила без обиняков:
— Олег сказал, что твой муж погиб при выполнении боевого задания?
— Да. Он был лётчиком. Его самолёт подбили, и он не стал катапультироваться.
— Почему?
— Потому что это случилось в тылу врага. Наши бы не успели его спасти, а попасть в плен он не хотел — сами понимаете, что бы с ним сделали, — Катя посмотрела в глаза Марии. — Вы ведь жили в Израиле и должны понимать такие вещи. — Мария кивнула. — А у нас мало кто понимает, все говорят: «Почему не катапультировался, надо было рискнуть». Но Андрей не хотел, чтобы его… — Катя проглотила комок в горле, — показательно казнили, а потом крутили эти кадры по «Би-би-си». Он предпочёл разбиться. Его друг — тоже лётчик — сказал мне, что он попрощался в эфире…
Об этом Катя не рассказывала даже родителям. Глаза Марии увлажнились, она сжала руку Кати:
— Твой муж — герой. Бедная девочка… Ты, наверное, сильно его любила?
— Больше жизни. Это был самый прекрасный человек на земле. Я так жалею, что не родила от него ребёнка, — Катя заметила, что мать с сыном переглянулись и добавила: — Я думала, что таких мужчин больше нет, пока не встретила Олега. Это изменило мою жизнь. Ваш сын, он…
— Не надо, — сказал Олег, — иди ко мне…
Он придвинулся к ней и обнял.
— Ты ещё можешь родить ребёнка от Андрея, — тихо сказала Мария.
— Я бы душу продала за такую возможность, — честно ответила Катя.
Её слова прервал дверной звонок. Мария удивлённо вскинула брови и пошла открывать дверь.
Она вернулась в комнату с девушкой, как две капли воды похожей на Олега, — с той лишь разницей, что одна капля была женского пола, а другая — мужского. И тем не менее сходство поражало. Катя зачарованно переводила взгляд с одного лица на другое, чувствуя лёгкое головокружение.
Без сомнений, это была Аня. В одной руке она держала букет из красных роз — такой же, какой подарил матери её брат, а в другой — коробку конфет.
— Я подумала-подумала и решила присоединиться к семейному празднику, — сказала Аня. — Надеюсь, вы не против? Мамуль?
Мария всплеснула руками и обняла дочку. Приняла букет-близнец и пошла искать вазу. Олег встал и протянул сестре руку — по-мужски, как деловому партнёру. Аня ответила на рукопожатие и посмотрела в упор на Катю:
— А это, я так понимаю, та самая Катюша, из-за которой у тебя поехала крыша?
— Аня, не начинай, — угрожающе произнёс Олег.
— Хорошенькая, — ответила она и потянулась к Кате с поцелуем.
Боясь показаться невежливой, Катя подставила щёку высокой женщине с пронзительно знакомым лицом, но та извернулась и поцеловала её в губы — точно так же, как целовал Олег.
Такими же нежными, чувственными и горячими губами.
Глава 25. Надо расслабиться
Аня всё подливала и подливала в Катин бокал вино, смотрела на неё прекрасными Олеговыми глазами, облизывала яркие — как у Олега! — губы, смеялась его бархатным смехом. Катино головокружение не прекращалось. Её кидало то в жар, то в холод. Олег почувствовал её состояние — сел рядом и положил руку на плечи, словно накрыл щитом.
Катя понимала, что Аня с ней флиртует, — пока безмолвно, на уровне взглядов и телесных сигналов, — но внешнее сходство с Олегом смущало и заставляло краснеть. Мария больше не расспрашивала Катю о муже. Разговор вёлся лёгкий и семейный — о знакомых и родственниках, о работе, о планах на Новый год.
Катя некстати вспомнила слова Тараса о тайне Буковских. Эти слова занозой засели в мозгу, и Катя боролась со смутными подозрениями, которые не могла даже сформулировать. Во время чаепития она попросила Марию показать детские фотографии, и та принесла старый альбом. Все склонились над ним и начали рассказывать Кате, где это было снято, да сколько лет им было, да чем они тогда занимались. Обычная дружеская болтовня.
На всех фотографиях Олег и Аня были неразлучны. Девочка и мальчик — маленькие копии друг друга. С возрастом появились различия: у Ани выросла грудь, у Олега — смешные подростковые усики. После восемнадцати лет семейная фотохроника обрывалась.
— А дальше? — спросила Катя.
— А дальше все разъехались, — сказала Мария, закрывая альбом.
— И начали снимать на собственные телефоны, — добавила Аня. — Фотоальбомы умерли как класс.
Они доели конфеты, допили вторую бутылку вина и собрались домой. Напоследок Мария обняла Катю и сунула ей бумажку с номером своего телефона:
— Звони мне в любое время, Катенька. Я буду рада с тобой поговорить.
— Вы что, поедете домой? — Аня развалилась на заднем сиденье и с удовольствием закурила. — Олег, дать сигаретку?