Страница 31 из 33
В конечном итоге кампания 1954 г. по большей части свелась к публикациям в прессе, которые оказали лишь ограниченное влияние на религиозную жизнь советского общества. Несмотря на воинствующую риторику, в реальности было закрыто лишь несколько церквей. Если в 1953 г. в стране было 13 508 православных церквей, 60 монастырей и 12 089 священнослужителей, то в 1954 г. эти показатели снизились лишь незначительно: 13 422 церкви, 59 монастырей и 11 912 священнослужителей. Статистические данные не изменялись существенным образом вплоть до 1961 г.315 Учитывая тот факт, что антирелигиозное постановление ЦК не распространялось открыто и имело относительно небольшое воздействие на религиозную жизнь, его важнейшей целью было послать сигнал партии, правительству и служителям церкви о смене партийной линии по религиозному вопросу.
Две идеологии одновременно
Новая партийная линия в отношении религии породила множество разнообразных трактовок будущего религии в СССР. Начало десталинизации в 1956 г. еще более запутало ситуацию, поскольку ни у религиозных деятелей, ни у государственных чиновников не было четкого представления о том, как новые политические тенденции повлияют на курс в отношении религии и атеизма. С началом десталинизации существенно возросло число православных священников, поскольку те, кто находился в заключении или в местах ссылки, теперь были амнистированы или реабилитированы. Отменив свой прежний запрет, Совет по делам РПЦ теперь позволил местным уполномоченным регистрировать священнослужителей, имевших тюремный срок, так что к концу 1950‐х гг. бывшие заключенные составляли 30% священнослужителей в Латвии и Литве, 45% – в Белоруссии и 80% – в Украине316. Также было разрешено публиковать религиозную литературу бóльшими тиражами, и в 1956 г. впервые в советской истории была опубликована Библия на русском языке; тираж издания составлял 28 000 экземпляров317. Религиозный вопрос оставался и фактором внешней политики, поскольку Хрущев пытался установить более широкие контакты с зарубежными странами. Срежиссированные демонстрации жизнеспособности религии в СССР обеспечивали Советскому Союзу важный политический капитал за границей, и партия позаботилась о том, чтобы иностранным туристам показывали церкви, где они могли воочию наблюдать религиозную свободу в СССР318. Во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 г. в Москве советские молодые люди даже вели дебаты с верующими гостями из Англии о сравнительных достоинствах социалистической и христианской нравственности319.
В 1955–1957 гг. советская политическая элита столкнулась и с более неотложными политическими проблемами, от проведения курса десталинизации до борьбы за власть внутри самой элиты. Поэтому в период с 1955 по 1958 г. религиозный вопрос отошел на задний план, а религиозная жизнь вернулась на круги своя. Советы по делам РПЦ и по делам религиозных культов продолжали собирать данные о религиозной жизни, вести учет действующих церквей и духовенства, финансовых средств духовенства и церкви, посещаемости воскресных служб, проявлений народной религиозности и соблюдения обрядов, особенно крещений, венчаний и отпеваний, которые считались главным источником доходов церкви и лучшим показателем жизнеспособности религии. Доходы православной церкви, в основном складывавшиеся из сборов за совершение треб и доходов от продажи свечей, продолжали расти. Так, в Украине церковные доходы возросли со 130 миллионов рублей в 1955 г. до 145 миллионов в 1956 г.320 В целом Совет по делам РПЦ объяснял улучшение финансового положения церкви не только более либеральной атмосферой, но также повышением уровня жизни, отмечая: «Размеры доходов церкви и духовенства свидетельствуют о том, что забота верующих об интересах церкви не ослабевает, а возрастает, и что теперь отдельно взятая религиозная община может уже расходовать больше средств на благоустройство своих молитвенных зданий»321.
Увеличение доходов церкви было по большей части связано с ростом количества религиозных треб. Ленинградский уполномоченный Совета по делам РПЦ Ф. В. Федосеев докладывал, что в первом квартале 1957 г. по сравнению с первым кварталом 1956 г. количество крещений возросло с 2697 до 3769, венчаний – с 70 до 111, отпеваний – с 1955 до 1958, а доходы церкви соответственно возросли с 85 768 до 94 894 рублей322. Продолжала расти и посещаемость воскресных служб. В больших городах в дни главных церковных праздников, особенно Рождества и Пасхи, церкви были переполнены. Московские чиновники отмечали, что, когда религиозные праздники приходятся на выходные или официальные праздничные дни, церкви заполняются до отказа, а в некоторые из них приходит не менее четырех тысяч человек323. В целом завершение антирелигиозной кампании 1954 г. в сочетании с заметным экономическим ростом в середине 1950‐х гг. принесло больше пользы религии, чем атеизму324.
Верующие трактовали десталинизацию как признак того, что политическая либерализация распространяется и на позицию советского государства в отношении религии. Уполномоченный Совета по делам РПЦ в Москве Алексей Трушин докладывал, что после ХХ съезда партии возросло количество обращений верующих с просьбами открыть церкви325. Он также сообщал, что авторы петиций связывают свои просьбы открыть церковь или зарегистрировать религиозную общину с современными политическими тенденциями, упоминая в своих обращениях новый партийный лозунг соблюдения социалистической законности, встречу председателя Совета министров Николая Булганина с патриархом Алексием, а также освещение в прессе визитов в СССР делегаций зарубежных церквей326. Как писал один из авторов такой петиции, «мы раньше не хлопотали об открытии нашей церкви, потому что думали, что все это будет напрасно. Теперь, когда мы узнали из заявлений Булганина и Хрущева, сделанных в Индии, что у нас полная свобода вероисповеданий, мы взялись за это дело»327.
Неопределенность положения религии в Советском Союзе даже побуждала некоторых верующих выдвинуть идею «третьего пути», который состоял бы в привлечении религии на службу делу коммунизма. Борис Рославлев, называвший себя «голосом общества верующих из интеллигенции», отправил в Совет по делам РПЦ пространную записку о роли религии в современных условиях, которую Совет по делам РПЦ, в свою очередь, переслал в ЦК КПСС. В своей записке Рославлев акцентировал внимание на той положительной роли, которую религия, особенно религиозная нравственность, может играть в период, когда советское общество находится «в движении к коммунизму». Он отмечал, что «верующая интеллигенция» тянется к религии, потому что видит в ней «улучшение человеческой нравственности». Иногда, писал Рославлев, «хочется побыть самим с собой, лицом к лицу со своей совестью только. И видя перед собой в мыслях образ того, каким должен быть человек. Образ этот – Христос. От людского суда, говорят можно отвеется, от образа этого нет»328. Рославлев спрашивал, может ли коммунистическая нравственность влиять на отдельных людей так же глубоко, как перспектива Страшного суда, и задавался вопросом, можно ли считать, что советские люди уже достигли той степени моральной чистоты, которая сделала бы их достойными гражданами коммунистического общества. Он считал, что для построения идеального коммунистического общества советское государство нуждается в Русской православной церкви (которая, как отмечал Рославлев, представляет большинство советских граждан). «Коммунизм требует всеобщего развития, всеобщей чистоты духовной, высокого поднятия нравственности, душевнейшего отношения друг к другу, – писал Рославлев. – И церковь, подлинная церковь, может в нашем этом преддверии к коммунизму, как и в духовном укреплении правового, справедливого, при социализме помочь, очень помочь». Коммунистическая мораль, доказывал Рославлев, не подходит для решения этой задачи:
315
Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в XX веке. С. 429–431.
316
Chumachenko T. A. Church and State in Soviet Russia. P. 137.
317
Ibid. P. 139.
318
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 240. Л. 22.
319
ГАРФ. Ф. A-561. Оп. 1. Д. 398. Л. 16, 21.
320
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 90. Л. 10.
321
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 90. Л. 10.
322
Там же. Д. 53. Л. 67, 78.
323
Там же. Д. 54. Л. 3–4.
324
Там же. Поскольку плата, которую брали за религиозные требы, и выручка от продажи предметов культа были важнейшими источниками доходов церкви, в 1957 г. доходы церкви составили 667 миллионов рублей, тогда как в 1948 г. они составляли 180 миллионов рублей.
325
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 53. Л. 93–97. О долгом пребывании Трушина на этом посту см.: Roslof E. E. «Faces of the Faceless»: A. A. Trushin Communist Over-Procurator for Moscow, 1943–1984 // Modern Greek Studies Yearbook. 2002–2003. Vol. 18–19. P. 105–125.
326
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 53. Л. 97.
327
Там же. Л. 97. Н. А. Булганин (1895–1975) первоначально был союзником Хрущева в борьбе против Г. М. Маленкова и сменил Маленкова на посту председателя Совета министров, который занимал с 1955 по 1958 г. О встречах Маленкова и Булганина с патриархом в 1954–1956 гг. см.: Chumachenko T. A. Church and State in Soviet Russia. P. 137–140.
328
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 754. Л. 103–109. Здесь и далее орфография подлинника.