Страница 13 из 15
Пересматривая свои записи, я сравнивал сходные случаи исцелений и их отдаленные итоги, пытаясь определить причину, лишающую организм устойчивой способности к выживанию. Я неустанно спрашивал себя – почему ни медицинские работники, ни целители до сих пор не сумели назвать по имени зло, укорачивающее человеческую жизнь.
БВ
Если взглянуть на проблему шире, то приходишь к выводу, что отпущенный людям век не слишком долог и программа смерти, заложенная природой в каждом организме, в какой-то момент неизбежно актуализируется. Но почему у одних она как бы дремлет до определенного срока, а у других непрерывно дает о себе знать болезнями и плохим самочувствием? Те, у кого эта биологическая программа включается сравнительно поздно, живут не намного дольше прочих. Однако качество их жизни значительно лучше – они пользуются благами здоровья и успевают реализовать себя в профессии, личной жизни, в полноценных и крепких детях и внуках. Да и старость у таких людей не сопровождается духовным одряхлением. Тем не менее и они, приблизившись к пожилым годам, с горечью сетуют на быстротечность молодости и зрелости, жаждут продлить свой земной путь.
Не только болезни, но прежде всего желание прожить дольше и лучше, качественней и заставляет людей обращаться к целителям. Так, может быть, главная проблема, стоящая перед целителем, – это борьба за здоровое активное долголетие? Но возникает и другой вопрос – какова должна быть в таком случае продолжительность жизни и не окажется ли наводненный столетними старцами мир косным, лишенным гибкости и стремления к обновлению? Подобное предположение небезосновательно, ведь пожилым людям свойственно стремление увековечивать ценности прошлого – то, что было важно и значимо в их молодости. Да и возможно ли в принципе существование такого общества, в котором мудрость стариков, много повидавших на своем веку, гармонично соединится с дерзновенными порывами юношества, преображающими жизнь, с незамутненным мировосприятием детей?
Что конкретно может служить доказательством ценности долголетия – только ли присущее людям стремление продлить свои дни? Нет, в качестве надежного доказательства это не годилось. Мало ли к чему стремятся люди – далеко не все индивидуальные устремления разумны и приемлемы для общества…
Такие размыщления не оставляли меня ни на минуту – ведь, ежедневно беседуя с пациентами, я в глазах каждого видел затаенную надежду на проникновение в тайну продолжительного, здорового и счастливого существования. Приходя ко мне на прием, они ожидали, что именно здесь, в моем кабинете, перед ними и приподнимется завеса этой тайны. И я чувствовал себя обязанным когда-нибудь оправдать эти ожидания.
В поисках ответа я обратился к изучению религий, напрямую утверждавщих, что есть продолжение жизни после смерти тела. И христианство, и буддизм, и ислам убеждали своих последователей в бренности земного существования. Однако, если буквально истолковывать это положение, размыщ-лял я, нет никакого смысла бороться за здоровое активное долголетие.
Вместе с тем во всех религиозных преданиях именно эпизоды воскрещения мертвых представали в качестве одного из самых светлых и радостных чудес. Ни в одной из мировых религий воскрещение не являлось наказанием. Напротив, продление земной жизни или возвращение в нее с того света всегда связывалось с какой-либо благой целью. И это наводило на мысль о том, что необходимым условием здорового долголетия является искренняя приверженность высшим духовным ценностям. Но современный мир очень сложно устроен, и людям трудно разобраться, какие ценностные ориентиры жизни являются реальными, по-настоящему достойными звания «человек», а какие – призрачными, приводящими в тупик, разрушающими здоровье и жизнь. Едва ли какая-либо отдельно взятая религия способна дать ответы, удовлетворяющие каждого.
Анализировал я и свой собственный опыт общения с долгожителями. На моем пути не раз встречались люди, благополучно пересекшие рубеж столетнего возраста. Среди таких моих знакомых были горцы, проживавшие в экологически благополучных районах и проведшие свою жизнь в физическом труде. Чистый воздух, простое и не слишком обильное питание, ясные, устойчивые человеческие отношения, свободные от нервных перегрузок, – все это помогало им сохранить крепкое здоровье на многие десятилетия. Разумеется, простой рецепт горского долголетия не годился для обитателей современного мегаполиса, но вместе с тем указывал на нечто важное для выживания.
Знавал я древних старух и стариков, сохранивших физические силы и ясный ум в тяжелых условиях полузаброшенных деревень российского Нечерноземья. В биографиях этих людей отпечатались трудные периоды отечественной истории – войны, разруха, голод, репрессии. Но несмотря на это они сумели достойно встретить старость. Их поддерживала в жизни необходимость заботиться о других – родных и близких, односельчанах и даже совсем чужих людях, волею судеб оказавшихся на их попечении, – сиротах, немощных, инвалидах труда и войны. Такие долгожители принимали жизнь как она есть, и в их характерах стойкость гармонично сочеталась с добросердечием, душевной простотой и житейским практицизмом.
Встречались мне и долгожители-горожане – москвичи и петербуржцы. Это были люди разные по своим профессиональным занятиям, образу жизни, социальному происхождению. За плечами у многих из них остались тяжкие испытания, способные подкосить здоровье, да и условия, в которых они существовали, оставляли желать лучшего – жилищные и транспортные проблемы, неблагоприятная экологическая ситуация. Но огромную поддерживающую роль играло в жизни долгожителей-горожан умение концентрировать свое сознание на светлой стороне жизни. Им были свойственны талант общения с окружающими и стремление не замыкаться в сиюминутных суетных проблемах.
Итак, сколько я ни раздумывал о таких разных вариантах долгожительства, выявить что-то общее между ними не удавалось. Однако не оставалось сомнения, что всем этим людям известен какой-то секрет высшей жизненной мудрости. Мне чрезвычайно хотелось раскрыть его, чтобы поскорее приступить к разработке обоснованного подхода к решению проблемы долголетия.
Но в каком направлении двигаться к этой цели, я не ведал. Если бы все дело было в увеличении цели-тельских возможностей, мне не составило бы труда решить эту проблему. Моя профессия – исцелять, и я владею ею лучше многих. Но вот беда – даже самое удачное исцеление не открывает автоматически путь к увеличению продолжительности жизни.
Всех моих пациентов, продолжал размышлять я, объединяет одно – каждый несет в себе страдание, испытывает физическую или душевную боль, терзается трудноразрешимыми проблемами. Среди пациентов нередко встречались очень хорошие люди, которые оставались в моем сердце навсегда. Были и алчные, бессердечные, способные отобрать грош у нищего, обидеть ребенка. Но, несмотря на личностные различия, и те-и другие болели, страдали и в равной степени жаждали здоровой и продолжительной жизни.
Осуществляя свою целительскую деятельность, я понимал, что впереди и добрых, и злых не ждет легкий путь, и по прошествии нескольких десятилетий всем им придется смириться с неизбежностью кончины. А коль скоро дело обстоит именно так, есть ли смысл в решении вопроса о реальных и призрачных ценностях? Стоит ли понапрасну волновать людей, говоря о важности духовного выбора между добром и злом? Известно же – сильные чувства, сопровождающие такой выбор, отнимают немало сил… Но если различия между добром и злом не играют решающей роли, то почему подлинный целительский дар всегда связан с окончательным выбором в пользу добра?
И кроме того, во всех без исключения культурах образ долгожителя всегда связан с познанием истины, добра и красоты окружающего мира – не понапрасну же в человеческой истории возникло и закрепилось уважение к мудрости старцев! Да, мне как целителю предстоит решать двоякую задачу – бороться с болезнями и неустанно искать надежный путь к здоровому и духовно полноценному долголетию.