Страница 6 из 12
Молодой Дарвин традиционно предстает в образе равнодушного и лишенного прилежания студента, который не столько интересовался учебой, сколько бродил по окрестностям, собирая жуков. Он забросил начатое было медицинское образование и бесцельно метался от одного увлечения к другому, не выказывая особой склонности к чему-либо, пока ему не представилась возможность отправиться в его знаменитое путешествие на «Бигле». Согласно бытующей в литературе легенде это путешествие совершенно преобразило Дарвина: из него он вернулся тем самым ученым-революционером, которого мы все знаем.
Лично я думаю, что Дарвин, скорее всего, и в юности обладал тем же ненасытным, уравновешенным, но упорным интеллектом, который он проявил в своей позднейшей жизни, – интеллектом, который давал ему инстинктивное понимание того, что есть настоящая наука. Незадолго до выхода «Происхождения видов» в 1859 году Дарвин высказался о гигантском креационистском труде всемирно известного гарвардского профессора Луи Агассиса «Рассуждение о классификации» как о «совершенно бесполезном хламе»! Полагаю, что Дарвин, приступив к изучению медицины, должен был прийти к такому же заключению относительно большей части тогдашнего биологического образования. И в целом, пожалуй, он был бы прав. В 1820-х годах медицинская наука действительно представляла собой главным образом бесполезный хлам. В то время не существовало ни хоть сколько-нибудь обобщенного понимания механистических основ работы человеческого тела, ни более широких научных представлений о причинах возникновения болезней. Все лечение, по сути, состояло из применения ограниченного набора бесполезных плацебо, сильных ядов и опасного шарлатанства. Пожалуй, в медицине того времени едва ли удалось бы отыскать и горстку профессиональных медицинских средств, способных принести больному хоть какую-то реальную пользу. И действительно, в автобиографии, упоминая о посещении им лекций Королевского медицинского общества в Эдинбурге, Дарвин пишет: «Много вздора говорилось там»[10]. Подозреваю, что только когда Дарвин вырвался из-под гнета закоснелых догм тогдашней английской науки на неисследованные просторы южного полушария, его блестящий, жадный до знаний могучий интеллект обрел наконец необходимую свободу деятельности.
Когда же он получил возможность делать собственные, не подверженные чужому влиянию наблюдения, увиденное привело его к двум крупным биологическим открытиям, изложенным им в «Происхождении видов»: концепции естественного отбора как механизма эволюции и идее, провозглашавшей, что все живые организмы ведут свое происхождение от общего предка, а значит, связаны друг с другом в едином «великом Древе жизни». Продолжительные и жаркие дебаты по поводу того, следует ли включать эти теории в программу преподавания в средних школах, дают нам некоторое представление о том, как трудно принимали их читатели дарвиновского труда полтора века назад.
Отражая многочисленные свирепые нападки на «Происхождение видов» после выхода этой книги в свет, Дарвин сам терзался тремя мучительными проблемами. Первая из них заключалась в отсутствии какой-либо рабочей теории наследственности. Ничего не зная об экспериментах Менделя, Дарвин попытался самостоятельно – и безуспешно – разработать теорию передачи признаков по наследству, что имело основополагающую важность для механизма естественного отбора. Второй проблемой для Дарвина явилось эволюционное происхождение человека, особенности человеческой организации и ее разнообразие. В «Происхождении видов», когда дело доходит до эволюции человека, Дарвин лишь бессильно заключает: «Много света будет пролито на происхождение человека и на его историю»[11].
Наконец, третьей большой проблемой для Дарвина было происхождение бесполезной красоты. Если в основе естественного отбора лежит неодинаковое выживание особей с наследуемыми изменениями, то чем можно объяснить сложную красоту павлиньего хвоста, которая причиняла Дарвину столько мучений? Длинный, тяжелый хвост павлина очевидно не способствует его выживанию; скорее уж он, наоборот, создает ему помехи, ограничивая скорость передвижения животного и делая его более уязвимым для хищников. Глазки на павлиньем хвосте стали для Дарвина буквально навязчивой идеей. Он рассуждал, что совершенство человеческого глаза может объясняться эволюционным накоплением во времени небольших усовершенствований, каждое из которых способствовало небольшому улучшению способностей глаза улавливать свет, различать свет и тень, фокусироваться, создавать изображение, различать цвета и так далее; и каждая из этих способностей повышала шансы животного на выживание. Но какой цели могли служить промежуточные стадии эволюции глазков на павлиньих перьях? И какой цели служат «совершенные» павлиньи глазки сейчас? Если объяснение эволюции человеческого глаза представляло собой трудную задачу для интеллекта, то объяснение возникновения глазков на хвосте павлина превратилось в интеллектуальный кошмар, который не давал Дарвину покоя. Именно в связи с этим в 1860 году он написал в письме к своему другу гарвардскому ботанику Эйсе Грею: «Всякий раз, когда я рассматриваю перо из хвоста павлина, мне делается дурно!»
В 1871 году, публикуя «Происхождение человека и половой отбор», Дарвин отважно взялся сразу за обе проблемы: эволюцию человека и эволюцию красоты. В этой книге он обосновал существование второго, независимого механизма эволюции – полового отбора, доказывая, что именно он ответствен за происхождение у животных оружия и украшений. Если результат действия естественного отбора был определен как разная степень выживания особей с разными наследуемыми изменениями, то результат действия полового отбора являет собой различия в успехе размножения особей с теми наследуемыми изменениями, которые отвечают за успех в обзаведении половыми партнерами.
Под половым отбором Дарвин понимал два отдельных и потенциально противодействующих друг другу механизма. Первый из них, который он назвал законом боя, заключается в борьбе между представителями одного пола – обычно самцами – за сексуальный контроль над представителями другого пола. По предположению Дарвина, сражение за сексуальный контроль будет приводить к эволюционному увеличению размеров тела и возникновению орудий агрессии, таких как рога или шпоры, а также к усилению системы физического контроля. Второй механизм полового отбора, который он назвал вкусом к прекрасному, заключался в процессе, при котором представители одного пола – обычно самки – выбирают себе партнеров на основе собственных врожденных предпочтений. Дарвин предположил, что именно механизм выбора полового партнера привел к возникновению множества признаков животных, которые так красивы и приятны. К этим декоративным признакам относятся любые возможные украшения – от песен, яркого оперения и брачных танцев птиц до ярко-голубых морд и седалищных мозолей мандрилов (Mandrillus sphinx). В обширном обзоре животного мира – от пауков и насекомых до птиц и млекопитающих – Дарвин привел множество свидетельств полового отбора у самых разных видов. Оперируя законами боя и вкуса к прекрасному, он взялся объяснить эволюцию в природе вооружения и украшений.
В «Происхождении человека…» Дарвин наконец представил ясную и четкую теорию эволюционного происхождения человека, которую не решился сформулировать в «Происхождении видов». Его книга начинается долгими рассуждениями об общности между человеком и другими биологическими видами, медленно и последовательно разрушающими представление о человеческой уникальности и исключительности. Ввиду очевидной чувствительности общества к обсуждаемому предмету Дарвин выстраивает аргументы в пользу этой эволюционной непрерывности в очень неторопливом темпе. Лишь в самой последней главе, «Общий обзор и заключение», он подводит читателя к распаляющему страсти выводу: «Таким образом мы узнаем, что человек произошел от четвероногого, покрытого волосами»[12]. Затем, обсудив, каким способом половой отбор действует в животном мире, Дарвин анализирует его влияние на эволюцию человека. Переходя от нашего голого, лишенного шерсти тела к колоссальному географическому, этническому и племенному разнообразию внешнего облика людей, к нашей выраженной социальности, нашей речи и музыке, Дарвин приходит к неоспоримому выводу, что половой отбор сыграл решающую роль в формировании человека как вида:
10
Darwin (1887, p. 15). В русском переводе: Воспоминания о развитии моего ума и характера. – Чарльз Дарвин. Сочинения. В 9 томах. Т. 9. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 166–242.
11
Darwin (1859, p. 488). В русском переводе: Происхождение видов путем естественного отбора. – Чарльз Дарвин. Сочинения. В 9 томах. Т. 3. М.: Изд-во АН СССР, 1939.
12
Darwin (1871, p. 784). В русском переводе: с. 647.