Проблема дня

– Да, увидимся там.

Как я и обещала, ровно в полдень я в пальто и шляпе ждала в холле. Вернее, полдень показывали имеющиеся здесь часы, в точности хода которых я с некоторых пор начала сомневаться. Помимо обыкновения по своему выбору то спешить, то отставать, они к тому же повадились отбивать четверти часа в самое разное время, близкое к четверти часа, однако никогда не ровно в надлежащее время.

Само собой, леди Хардкасл опаздывала даже с учетом скидки на выходки становящихся все более и более чудаковатыми часов. Взяв со стоящего в холле стола сегодняшнюю почту, я, чтобы скоротать время, начала перебирать ее.

Я сразу же узнала почерк и почтовые штемпели на письмах постоянных двух корреспонденток леди Хардкасл. Одна из них была женой дипломата, с которой моя хозяйка познакомилась в девяностых годах и с которой поддерживала оживленную переписку, касающуюся таких разноплановых тем, как вышивка, вязание, живопись, радиоаппаратура, химия и «специальная теория относительности» доктора Эйнштейна. Второй корреспонденткой была прославленная пианистка, страстно влюбленная в современную музыку… а также в садоводство. Я была уверена, что леди Хардкасл будет рада получить оба эти письма.

Среди почты имелось также два счета – один из них пришел от нашего виноторговца, и в нем наверняка значилась умопомрачительно высокая сумма.

Особенно интригующим мне показалось третье письмо. Его конверт был изготовлен из плотной и, несомненно, дорогой бумаги и надписан женским почерком, изящным, хотя и не совсем устоявшимся, как будто отправительница была весьма и весьма молода. Судя по штемпелю, письмо было отправлено из Бристоля. Я положила его на самый верх стопки, чтобы леди Хардкасл увидела его первым и, возможно, сразу же удовлетворила мое любопытство.

Опоздав всего на десять минут, она наконец ворвалась в холл через дверь кухни.

– Прости, что опоздала, дорогая, – сказала она. – Я так увлеклась – на меня словно что-то нашло.

– Скорее, не нашло, а наехало, – заметила я. – Чем это вы так перепачкались, черт возьми?

– В основном отбеливающей глиной. Хотя, полагаю, вот это, возможно, осталось от кофе. – Она ткнула в пятно на своем плече. – Хорошо, что я надела рабочий халат, а?

– Да, хорошо.

– Дай мне десять минут на то, чтобы сполоснуть лицо и переодеться в чистое платье, и я буду готова.

– Договорились, миледи.

Она заметила маленькую стопку корреспонденции на столе. – О-о, почта. Начиная с Рождества ее приносят все позже и позже. Для меня что-нибудь есть?

Я нахмурилась.

– Тут все для вас. Как всегда.

– Хорошо. Давай ее сюда. Я быстро просмотрю перед тем, как подняться к себе.

Она перебрала почту и, к моему удовольствию, была так же заинтригована верхним письмом, как и я сама.

– Хм-м, – протянула она. – Интересно, от кого оно может быть?

Достав из кармана рабочего халата перочинный ножик, она разрезала конверт и, читая письмо, пошла по лестнице наверх.

– Не беспокойтесь, – сказала я. – Я подожду вас здесь.

– Договорились, дорогая, – ответила она, по-прежнему читая письмо. – Я быстро.

Надо отдать ей должное, она и в самом деле спустилась быстро и, возвратившись в холл в платье, застегнутом не на те пуговицы, и с волосами, выглядящими так, будто прическу ей делала маленькая девочка, читала письмо во второй раз.

– Вид у вас просто прелестный, – заметила я.

– Сегодня все идет не так, как надо, – посетовала она. – Если ты поможешь мне со всем этим разобраться, я буду у тебя в вечном долгу.

Я принялась перезастегивать пуговицы ее платья и приводить в порядок ее прическу.

– Что в этом письме так выбило вас из колеи? – спросила я.

– Нас просят спасти человеческую жизнь, – ответила она.

– Силы небесные. Чью?

– Той женщины, о которой написано в газете.

– Суфражетки, которая подожгла магазин?

– Если можно верить даме, написавшей мне это письмо, эта суфражетка вовсе не поджигала магазин. И моя корреспондентка приводит два убедительных довода, почему она не могла это сделать.

– А вы уверены, что это письмо пришло не от какой-то очередной бестолочи, которая прочитала о вас в газете и решила, что у вас есть мистические способности?

– Может быть, она и бестолочь, этого я не знаю, но она знакома с Симеоном, так что думаю, она не питает иллюзий насчет моих способностей, как мистических, так и каких-то там еще. Он бы мигом объяснил ей, что к чему.

Доктор Симеон Гослинг был старым другом леди Хардкасл и сейчас работал в полиции Бристоля как судебно-медицинский эксперт.

– Какие же убедительные доводы она привела? Почему она так уверена, что эта суфражетка не делала того, в чем ее обвиняют?

– Автора этого письма зовут Джорджина, леди Бикл, и она пишет, что и сама является членом Женского социально-политического союза. Она лично ручается за арестованную Лиззи Уоррел и уверяет, что эта организация не только не занимается поджогами, но на период проведения кампании по выборам в парламент вообще наложила мораторий на все виды активных действий.

– Об этом говорилось и в газете, – заметила я. – Но разве она не могла действовать по своей собственной инициативе?

– Леди Бикл затронула и этот вопрос. Она пишет: «Я знакома с Лиззи Уоррел уже более года и могу утверждать, что не знаю никого, более преданного ЖСПС. Невозможно себе представить, чтобы она пошла против указаний миссис Панкхерст[5] и стала действовать по своей собственной инициативе особенно теперь, когда ставки так высоки, – ведь появились шансы на то, что мужчины нашей страны изберут такое правительство, которое поддержит наше дело». По-моему, яснее не скажешь.

– Да, это в самом деле убеждает, – согласилась я. – А что именно она просит вас предпринять?

– Она просит нас – она говорит именно о «нас», дорогая, и упоминает твое имя – завтра утром явиться к ней на второй завтрак.

– А какой от этого прок?

– Она желает ввести нас в курс дела, надеясь, что мы сможем провести расследование и найти того, кто действительно виновен. Во всяком случае, так она пишет.

– И мы поедем к ней?

– Полагаю, мы не можем ей отказать, а как думаешь ты? Я сегодня же отправлю ей телеграмму, когда мы будем в деревне. А потом мы могли бы поехать в Чиппинг, чтобы немного походить по магазинам. Мне нужно прикупить пару кое-каких мелочей.

– Но мы ведь все равно обедаем в «Псе и утке», да? – спросила я.

– Я обещала тебе пирог. И не могу оставить тебя без него.

– Как это у вас нет пирога? – спросила я барменшу Дейзи, мою подругу.

– Угомонись, – со смехом ответила она. – Ведь у нас остался сидр.

– Это я понимаю. Но мне хотелось именно пирога. Леди Хардкасл обещала мне пирог с мясом.

– Я могу приготовить тебе сэндвич с сыром, – предложила она.

Дейзи Спрэтт была дочерью мясника и моей лучшей подругой в деревне. Но сейчас вместо пирога она предлагала мне сэндвич с сыром. Как же легко бывает охладеть к человеку.

– А что, если я сейчас быстренько схожу в заведение Холмана и куплю пирогов с мясом – мы могли бы съесть их здесь?

– А как же, дорогуша, могли бы, если бы они там были. Вот только пирогов у нас нет как раз потому, что и у него их нет как нет. А у него ими и не пахнет по той простой причине, что у моего папаши нету говяжьей диафрагмы[6]. А говяжьей диафрагмы у него нету из-за…

– Из-за некоей цепи событий, ведущей к фермеру, которого разбил радикулит, вследствие чего он не смог доставить своих бычков на рынок? – предположила я.

– А я собиралась сказать, что от подводы отлетело колесо, вот мясо и не довезли, – подхватила она. – Ну так как? Два сэндвича?

– Да, – ответила я. – И одно бренди для леди Хардкасл. А я выпью имбирного пива.

– Обычно ты бываешь не прочь пропустить стаканчик.

5

Эммелин Панкхерст (1858–1928) – глава британских суфражеток и ЖСПС, фигурантка списка журнала «Тайм» «100 героев и кумиров XX века».

6

Один из субпродуктов, мышечная ткань, разделяющая грудину и брюшину.