Проблема дня

Леди Хардкасл вернула папку инспектору.

– Полиция поработала профессионально и кропотливо, – резюмировала она. – Свидетели были найдены и опрошены, их показания были обобщены, улики собраны. Единственное обвинение, которое можно сделать в адрес ваших коллег, это то, что они не дали себе труда проверить достоверность так называемого признания.

– Собственно, это как раз тот вопрос, который я и собиралась задать, – подхватила я эту мысль. – Они полагают, что Лиззи Уоррел так жаждала объявить, что поджог устроили суфражетки, что оставила подписанное признание. Но тогда почему она так рьяно отрицает свою вину?

– Потому что, когда она чиркнула спичкой, это был просто поджог, а к моменту ее ареста это уже было убийство? – предположила леди Хардкасл.

– Я тоже об этом подумал, – ответил инспектор, – и потому проверил хронологию событий. Тело было обнаружено уже после ареста Лиззи Уоррел. В то время это был просто поджог – причем для всех.

– И никому так и не пришло в голову спросить себя, почему женщина – член организации, которая пытается зарабатывать очки на арестах своих членов и вынесении им обвинительных приговоров, сначала нарочито обвиняет сама себя, а девять часов спустя говорит, что она невиновна, – заметила я.

– Я разделяю ваши сомнения, – сказал инспектор. – Правда разделяю.

Допив кофе и доев кексы, мы попрощались с инспектором, который отправился обратно в участок, и вернулись к нашему «роверу». К великому облегчению леди Хардкасл, он не скатился до Парк-стрит, и я начала крутить заводную ручку, а она устроилась на сиденье водителя.

– Теперь моя очередь вести, – сказала она.

Я без особой охоты согласилась и всю дорогу до Литтлтон-Коттерела наслаждалась ничем не осложненной ездой. Прибыв домой, я осведомилась у Эдны, не назревают ли у нас какие-то кризисные ситуации, она ответила, что нет, после чего мисс Джонс сообщила мне, что готовит ужин. Обе они уверили меня, что все под контролем, а мисс Джонс, как выяснилось, даже приготовила на обед суп.

– Я не знала, пообедаете вы в городе или нет, но подумала, что суп мог бы и постоять, даже если сегодня вы его не съедите, – сказала наша кухарка.

– Вы просто чудо, – похвалила я ее. – Спасибо. А вы с Эдной поели?

– Да, мисс, спасибо. Как приходит полдень, так Эдна сразу начинает цыганить у меня съестное – вынь ей да положь.

– Спасибо, что вы не забываете и ее, – с улыбкой сказала я. – Как поживает ваша настоящая мать?

– Спасибо, хорошо. Вот увидите, несмотря на свои проблемы, она еще всех нас переживет.

– Наверняка. Она необыкновенная женщина – передайте ей мой привет, хорошо?

– И мой, – подхватила леди Хардкасл, незаметно вошедшая в кухню.

– Спасибо вам обеим, – ответила мисс Джонс.

– Извините, что я вторглась в ваши владения, – сказала леди Хардкасл, – но я хотела узнать, не найдется ли у вас что-нибудь поесть.

– Я как раз говорила мисс Армстронг, что приготовила маленько супа.

– В самом деле? Как чудесно. Я буду ждать в столовой и пускать слюнки.

– Вы нарисовали такую привлекательную картину, – заметила я. – Дайте нам пару минут, и я принесу суп в столовую.

Она уже подошла к двери.

– Да, будь добра, – крикнула она из холла. – И не забудь полотенце для слюнок.

За обедом мы с аппетитом уплетали суп, время от времени отвлекаясь от утоления голода, чтобы пройтись по деталям наших утренних встреч. Удостоверившись, что наши воспоминания совпадают, моя хозяйка отправила меня в гостиную, дабы отобразить полученные сведения на «доске расследований», а сама удалилась в свой кабинет, чтобы поразмышлять над загадкой блокнота Брукфилда.

Я начала записывать на доске хронологию событий – леди Хардкасл с большим успехом использовала этот прием, когда вскоре после нашего приезда в деревню мы с ней расследовали убийство Фрэнка Пикеринга[29].

Нам было известно, что завсегдатай паба на Томас-стрит Билл Придди пошел домой примерно без четверти полночь. Огонь к тому времени уже разгорелся вовсю, стало быть, поджог был устроен где-то в предшествующие полчаса. И я отметила на доске, что пожар начался в четверть двенадцатого – если поступят какие-то иные сведения, можно будет изменить это время, подумала я. После того, как к ним поступил вызов, пожарные и полиция прибыли быстро, и я записала, что это произошло не позднее четверти первого. А те свидетели, которых удалось найти, были опрошены, наверное, к часу.

Затем ничего не происходило, пока детектив, расследующий дело, не явился в находящийся в магазине штаб ЖСПС, когда тот открылся в девять часов утра. Там он немедля арестовал Лиззи Уоррел. Выгоревшее здание было обследовано «в середине утра», значит, это произошло приблизительно в одиннадцать часов.

Пока что нам было известно только это.

Сведения о возрасте и семье покойного Кристиана Брукфилда я записала рядом с его схематичным изображением, приколотым к доске, после чего уселась в кресло, обдумывая дело. Похвастаться нам пока что было нечем. Я уже собиралась встать и пойти к леди Хардкасл, чтобы справиться, продвинулась ли она в разгадке шифра Брукфилда, но тут в гостиную ворвалась она сама.

– Эврика! – воскликнула она.

– В теплый день от вас порой тоже пахнет[30], – заметила я.

– Очень смешно. Но знаешь, кажется, я поняла, какими приемами пользовался Брукфилд. Право же, все просто, прямо-таки по-детски. Этого и следовало ожидать, не так ли? Суть заключалась в том, чтобы чужаку было трудно прочесть записи. Однако при этом метод шифрования должен был быть достаточно незамысловат, чтобы самому Брукфилду не приходилось тратить всю ночь на то, чтобы применять его на деле и чтобы он мог без особых усилий прочесть то, что написал. Я подступалась к расшифровке и так, и этак, перепробовала все возможные хитрые методы, а разгадка, можно сказать, все это время была у меня под самым носом. Она была очевидна уже тогда, когда мы разговаривали с Джорджи и этой самой Коудл, но в то время я была слишком поглощена мыслями о сложностях, которые навоображала себе сама, чтобы увидеть, что все проще простого.

Она стояла передо мной и молча ухмылялась.

– Ну? – спросила я наконец.

– Что? Ах, да. Разгадка. Давай возьмем тот отрывок, который ты зачитала в штабе ЖСПС.

Подойдя к доске, она написала: «Половины лсёкоб эпопея».

– Итак, когда я пыталась объяснить Джорджи, что к чему… она чудная девушка, ты не находишь? Намного моложе, чем можно было бы ожидать, когда речь идет о жене известного хирурга, но такая умница.

Я улыбнулась и кивнула.

– Да, она очаровательная молодая женщина.

– Ах, да, извини. Я говорила о коде, да? – Она стояла у аспидной доски и с видом школьной учительницы показывала на то, что только что написала. – Как видишь, тут есть два обычных слова и между ними бессмысленный набор букв. Набор букв – это шифр. Попробуй сдвинуть буквы на одну позицию ближе к началу алфавита.

– Л – С – Ё – К – О – Б, – медленно проговорила я. – К – Р – Е – Й – Н – А.

Под бессмысленным набором букв она написала: «Крейн».

– Да, если сочетать это со стенографией, получается довольно умно, – сказала я. – И отвечает всем вашим требованиям – и писать можно быстро, и читать легко. А как насчет двух обычных слов? Что означают они?

– Это немного сложнее. Или же еще проще, чем использование шифра Цезаря – в зависимости от того, с какой стороны смотреть. Это что-то вроде игры. Я исходила из предположения, что, будучи журналистом, Брукфилд мог легко оперировать синонимами и играть словами вообще. Итак, возьмем слово «Половины». Синонимом какого слова является «половина»? Что приходит тебе на ум?

– Жена? – предположила я.

– Вот именно. – Она написала слово «Жены» под словом «Половины». – А как насчет слова «эпопея»?

29

События изложены в первой книге Кинси из этой серии «Тихая сельская жизнь».

30

Игра слов: «eureka» (англ.) произносится очень похоже на «you reek», то есть «ты воняешь».