Страница 17 из 20
–Как скажешь, я тоже устал от тебя. Странно, однако, тебя жалит совесть, выгораживая себя, сосредотачиваясь на моём образе. Но что мы будем делать с Фрэдди?
–Ты беспокоишься о нём, зная, что у меня денег гораздо больше?
–Дело не в деньгах. Ребёнку нужно общение с близкими.
–Но разве я запрещаю тебе видеться с сыном?
–Значит, Фредерик так и будет жить в приюте?
–Не смеши меня, Берни, ты хочешь забрать мальчика в свой дом?
–Ни в коем случае. Он видел меня ни раз, и всё выложит Августе. Я думал, ты усыновишь его.
–Я подумаю, как сделать это без пересудов.
Совместная жизнь Наяды и Нормана не приносила обоим счастья.
Не могли они преодолеть скованности и в постели. Иногда руки Нормана тянулись к интимным местам жены, но на пол пути останавливались: почему он первый должен дарить ласку? Его жена никогда не хочет прижаться к нему…Они не любят друг друга…Их связывает лишь редкий секс, как нудная обязанность.
Всё же ноги в очередной раз сами вели его в спальню Наяды.
Заслышав его шаги, женщина нырнула под одеяло.
Разглядывая бугорок из одеял, мужчина надсмехался:
–Наяда, почему тебе не хочется глянуть: правильную ли позу я принял? Не противоречит ли эта поза благопристойности? Не навредит ли твоему честолюбию?
–Сволочь!– ругнулась жена, как кухарка, резво отбросила одеяла и запустила в Нормана подушкой.
–О, ты, как всегда, наглухо забинтована сорочками и шалью, словно египетская мумия…Впечатляет…
–Пижон! Зачем ты вообще пришёл в мою спальню?
–Действительно, что могло понадобиться мужу ночью в спальне жены? Может, он искал ласку?
–Ты – извращенец! Как можно требовать ласки от женщины, которая ждёт ребёнка?
–Хорошо, я – извращенец, а ты – недочеловек. И имя у тебя даже нечеловеческое: Наяда. Вот ты и холодна, как все рыбы-русалки.
Оттавия постучала в комнату Артура.
–Кто?– раздалось из-за дверей.
–Это я, сынок.
Дверь распахнулась.
–Ты пришёл поздно, я беспокоилась. Много возни с бухгалтерией?
–Нет, мама. Я прошёлся по вечернему городу.
–О, это опасно. В поздние часы по улицам шляется пьяная матросня.
До носа Отты донёсся винный перегар.
–Артур, ты стал захаживать в пабы?– изумилась она.
–Нет, мама, я с продавцами немного расслабился, крупные продажи, день рождения у сотрудника…
–Смотри, не попадайся на глаза отцу, тот может и побить тебя.
–Я осторожен. Помню, как недавно он оттаскал за волосы Джессику за то, что та изрезала шторы для платьев своим куклам.
–Да, если б я не вырвала Джесс у него из рук, кто знает, как далеко Освальд зашёл бы в своей злобе.
–Мама, тебе всего 22 года, а ты заперла себя. Пора вновь выходить в Свет.
–Мне 22 года, а сыну 17 лет,– улыбнулась Оттавия.
–Мать та, кто воспитал, вкладывая в ребёнка свою душу и ум. Та, кто любила и страдала, переживала в дни его болезней и невзгод, та, кто всегда следовала за ним сердцем, пытаясь укрыть от бед и напастей.
Слёзы выступили на глазах Отты.
–Спасибо вам с Эммитом, не будь вас в этом доме, моя жизнь стала бы похожа на ссылку в Австралию.
–Джессика вела себя сегодня подобающе молодой леди? Тихо и неприметно?
–Разве этот ребёнок бывает спокойным? Услышала, что на камнях угля бывают отпечатки древних растений, так пробралась на кухню, когда там никого не было, и разбросала все угольки, скидав их на пол. Перемазалась, конечно, но нашла отпечаток какой-то диковинной рыбки!
–Кто ищет, тот найдёт,– хохоча, изрёк молодой человек,– Всё же не пойму, как две близняшки могут так разительно отличаться друг от друга в поведении?
–У них одно лицо, но обрати внимание, какие плутовские глаза у Джесс.
–А Умбриэль всё играет и играет целыми днями в свои куклы, никому не доставляя хлопот.
–Но Умбри ленива, знания для неё не играют роли в жизни. Тогда как Джессика хватает всё новое на лету.
Беула засиделась в гостях у Наяды. Они пили чай с молоком, болтали о том, о сём.
–Искусство, бесспорно, пошло от женщин. Кто первым придумал красить лицо?– заявила Наяда.
–Недоказуемо. Мужчины-фараоны тоже оттеняли глаза. И к тому же ещё древние охотники изображали сцены охоты на стенах пещер.
–Но среди охотников могли быть и женщины…
–Мой покойный муж Вирджиниус ругался, если я даже слегка подкрашивала глаза, а у самого были шлюхи самого низкого пошиба, намалёванные и выкрашенные рыжей хной. Мужчины – непонятные существа, им нравятся раскованные, ярко накрашенные особы, а дома им подавай скованную, стеснительную, бледную особу,– удивлялась неподдающемуся логическому объяснению поведение мужчин Беула.
–Двуличные сволочи,– мрачно поддакнула подруга.
–Ты от меня что-то скрываешь. Раскрой душу – станет легче. Я же тебе рассказала о своём разрыве с Берни.
–Как только папа покинул дом, Норман словно сбесился. Приходит с работы иной раз за полночь…но разве конторы работают до темна?
–Это можно узнать. Дать сторожу презент, тот всё и выложит. Или найми частного сыщика.
–Я боюсь узнать правду…И его опять нет…Что мне делать? Как жить рядом с лжецом, видеть его лицо каждый день…Бессовестные, ничего не выражающие глаза…Я не могу так больше. Развод никто не даст…Что предпринять? И это я гонялась за этим человеком и мечтала заполучить его любой ценой!
–Найди себе любовника.
–Что ты! Мои устои и принципы не позволят мне даже взглянуть на другого мужчину.
–Так в тебе ещё нет огня плотской любви?
–А как скоро он должен был появиться?– покраснев, переспросила Наяда.
–Некоторым это так и не удаётся познать…Успокойся, дорогая, все мужья изменяют своим благоверным. Надо смириться.
Миссис Сэндлер заплакала, уткнувшись в льняную салфетку.
–Глупая, уйми дрожь, уйми неистовое биение сердца, потуши тревогу в глазах: ни один мужчина на Земле не стоит слёз. И уж тем более не стоит реветь из-за Нормана: он ничего не делает, чтобы окружить тебя вниманием, коего ты достойна, он ничего не делает, чтобы исправить свои пороки. Поговори с ним. Пусть прекратит врать и притворяться. Ну, Наяда, ну перестань транжирить нервы, ты к тому же в положении…
Немного успокоившись, миссис Сэндлер, заикаясь, с чувством говорила подруге:
–Любовь коварна. Она манит сказочным блеском, кружит в вихре разноцветных надежд, притягивает красотой…и после ты в тисках, в стальном кольце объятий, вырваться из которых не хочешь, ведь тогда растают миражи мечты. Любовь сама внезапно покинет тебя, и спадёт пелена, а сердце опустеет, и низость, подлость окружающих тебя людей станет заметней, людей, которые потому ещё и существуют, что когда-то придумали себе идеалы честности и подражания героям…живую, потомучто единицы «отщепенцев» следуют велениям совести и порядочности.
После ухода Беулы Наяда дождалась в холле прихода мужа. На часах был час ночи. Сэндлер вошёл покачиваясь.
–Жулики умеют втереться в доверие,– зло, сквозь зубы, процедила жена.
–Да, мы это умеем, высокомерная миссис Фригидность,– уязвил Наяду Норман.
–Все законы приличия писались не для тебя.
–Я не смею отрицать этот факт,– с апломбом, наигранно опустил голову адвокат,– Но моё поведение закономерно: мужчин среднего возраста не удержать дома одним только благонравием, благочестием и посулом секса, запланированного на будущий год.
–Может, мне ещё и посочувствовать тебе?
–Не помешало бы,– нагло кивнул муж и зашагал к лестнице.
–Ах, какая тяжёлая жизнь у мистера Сэндлера: жена-стерва его совсем не любит,– кривлялась Наяда, платя мужу той же монетой.
Мужчина остановился на ступеньке.
Развернулся, и скорее с удивлением, чем с сожалением, переспросил:
–Ты меня уже не любишь?
В ответ горестное молчание.
Норман кивнул своим мыслям и добавил к сказанному: