Страница 4 из 19
– Ну, раз сам Тяпов дал разрешение, то тогда вообще вопрос снимается.
– Александр Павлович, вы зря смеетесь, все-таки они, как санитарки, хорошо разгрузили наших девочек и парней.
– Светлан, я же не против этого, иначе, запретил бы этот караван-сарай.
Прибыла и Елена Шадина, определенная в терапевтическое отделение медчасти.
– Лен, чего решила-то на фронт податься?
– Александр, я ведь авантюристка в душе, а в Москве, как-то душно мне стало в этом госпитале, да и возвращаться было не очень комфортно после Калуги. Дочка взрослая уже, в техническом вузе учится, а мне захотелось поучаствовать в этом событие – победном шествии нашей армии.
– Что же, милости просим, две твои знакомые у нас уже работают, так что вливайся в коллектив.
Механики, развернув свою ремонтную базу или, как мы шутили, станцию техобслуживания, проводили ТО и ремонт всей нашей техники. Скоро предстояли новые бои и марши по тяжелой, гористой местности Балканских, а затем и Карпатских гор, а там и Альпы увидим. Оружейники, химики, саперы – все занимались проверкой и подготовкой к новым боям своего имущества, подразделения пополнялись боеприпасами на складах фронта. Так что у Лабанда, Чебаняна, Суренова, Воронова и комбатов боевиков было, чем занять своих бойцов, чтобы с румынками в стогах сена и кукурузе не кувыркались, тоже мне «Фанфаны – тюльпаны» нашлись.
Кстати, вышла на связь наша бывшая радистка Лена Легкова, передав приветы от себя и Виктора Шубина, который командовал полком в армии 1-го Украинского фронта, участвуя в Карпатско-Дуклинской операции. Сейчас он штурмовал Дукельский перевал в словацких Карпатах. В ответ девчонки отбили ей шифровкой наши новости.
Наш радиодивизион эти несколько дней также проводил профилактику и ТО своей радиоаппаратуры, которая отлично отработала в период боев от Курской дуги, Крыма и до Румынии. За этот период дивизионом была вскрыта дислокация более 80 аэродромов противника, на которых базировались свыше 25 частей ВВС Германии. Было зафиксировано более 30 тыс. самолето-вылетов боевой и транспортной авиации противника, определены координаты базирования 20 крупных войсковых штабов сухопутных войск. При подавлении радиосвязи противника были сорваны 1300 срочных и 4000 простых радиопередач. Подвижной радиопеленгационной службой было выявлено больше 1100 выходов в эфир вражеских радиопередатчиков, работающих в прифронтовой полосе и ближнем тылу, и захвачено или уничтожено с документальным подтверждением 107 вражеских радистов.
В результате проведенных мероприятий РЭБ в 27 штабах или командных пунктах армий, дивизий и полков выявлены технические каналы утечки информации, были найдены и захвачены три конспиративные точки радиосвязи, наподобие той, что мы выловили в штабе Жукова в 1941. Совместно с особым отделом фронта выявлено более 100 вражеских агентов, служащих в Красной армии.
Успешной боевой работе способствовала четкая организация технического обеспечения, грамотность и четкость задач, которые ставились перед подразделениями дивизиона его командирами – Чайкиным, Бушиным, Размазновым, Орловым, Дмитрием Киричевым, Самсоновым, Шидловым, профессиональные навыки и общая техническая грамотность радистов, переводчиков и рэбовцев.
Все эти данные сводились в отчеты и справки и направлялись в штаб фронта, проходя по фронтовым сводкам. В своей работе мы негласно брали за ориентир показатели соседних радиобригад, как и все они – друг на друга. На западном направлении в зоне действия 2-го Украинского фронта работала, как я говорил ранее, очень профессиональная радиобригада полковника Костина, а у нас на фронте – Бушуева. Кстати, наши коллеги из отдельного 132-го радиодивизиона Людмилы Долженко после Крыма снова влились в эту радиобригаду.
Ведь, что такое война – это, прежде всего, учет и контроль. Необходимо осуществлять учет численности частей, обеспечить логистику их передвижений, подвоза боеприпасов и техсредств, продовольствия и обмундирования, резервов. Все это на уровне армий и фронтов представляют собой огромные цифры и толстые бумажные отчеты.
За тяжелые годы войны повысилось качество работы частей снабжения армий. По-крайней мере наши снабженцы, четко организовывали и проводили конвои с имуществом бригады, продовольствием, обмундированием и боеприпасами от пунктов снабжения к линии фронта, где мы базировались. В этом им помогали бойцы штурмовых батальонов, обеспечивающих охрану обозов. Хотя, периодически такие конвои подвергались бомбардировкам или нападениям отступающих групп немцев или румын. Так что не все было так легко и просто, типа получил-привез-роздал. Были потери среди наших бойцов, и даже полностью уничтоженные обозы. Были и естественные потери, когда гужевые повозки или грузовики застревали или ломались в грязи в распутицу или в снегу, проваливались под лед, попадали в скрытые ямы, канавы или болота. И если туже телегу или грузовик еще можно было вытащить, за редким исключением, то груз мог быть безнадежно испорчен или просто утонуть. Все это было, но люди, надрываясь, не щадя себя, старались качественно сделать свою работу тыловика-снабженца.
Одним словом, наша особая штурмовая бригада готовилась к новым походам по всем направлениям боевой и тыловой деятельности.
3 сентября на планерке нашего штаба я доводил до наших командиров вводные, полученные мной и Недогаровым в штабе фронта от Бирюзова.
– Товарищи командиры, получен приказ, поэтому готовим бригаду к походу в самое ближайшее время. Нас ориентируют на уничтожение немецких групп войск, отступающих в сторону Болгарии, и чует мое сердце и видит зоркий глаз, что мы также войдем в Болгарию.
«Так она ж вроде о нейтралитете заявила», – спросил Горяев.
– Считаю, что где-то 8 сентября мы форсируем Дунай и окажемся в Болгарии.
«Ты уверен, командир, – спросил Шаламов, – Дунай серьезная река, значит, нашему подразделению надо готовить плавсредства и определять лучшее место перехода?»
– Однозначно, наши войска будут в Болгарии, поэтому нам желательно захватить мост, но надо готовиться и к наведению переправы, всякое может быть. Да, хочу поздравить вас с тем, что нашей бригаде вынесена благодарность командующим фронта, прошу поздравить бойцов, но, общее построение устраивать не будем, незачем отрывать от дел народ.
«Александр, считаю, что как коммунист и командир, ты должен построить бригаду и сказать напутственное слово, тем более есть повод – благодарность комфронта», – встрял Горяев.
– Хорошо, Владимир Тимофеевич, о важности момента в освобождении братских народов скажешь ты, а я поздравлю личный состав.
– А чего ты не хочешь о братских народах сказать?
– Не хочу, не такие они и братские – не с нами братаются, а с немцами, а как прижмет, так только тогда о нас вспоминают. Хотя, простых тружеников это замечание особо не касается, я о политиках говорю.
«А что, бригада хорошо воюет, благодарность заслужена», – заметил Клепченко.
«Согласен, Александр, бригада стала сильнее, техники много, настоящая ударная группа получаемся. Профессиональная подготовка бойцов отлажена, ребята действительно стали «псами войны»: крепкие физически, грамотные тактически и специалисты своего дела, да и взаимодействие подразделений стало не то, что в 42-м, когда только учились работать совместно. Хотя, лично мое субъективное мнение, но мне кажется, что раньше в 41–42 годах мы воевали жестче, что ли или тяжелее все было. Красная армия тогда слабее была гитлеровцев, войск и техники у него много было, нашу бы бригаду вмиг раздавили бы, если бы мы такие бы прорывы в 41–42 устраивали. Тогда немцы наши корпуса и армии в аналогичных прорывах перемалывали, а сейчас нет у немцев той мощи, что была в начале войны. Вот, и удается нам брать города небольшими, в общем-то, силами», – пустился я в философию.
«Командир, мы же тогда небольшими группами орудовали, вот и создалось ощущение, что тогда все тяжелее давалось. Да и морально они не те, уверенности победителей в них нет, только злость или обреченность – одни бьются до последнего, другие сдаются пачками», – ответил мне Недогаров.