Страница 18 из 19
Выскочивший из вагона офицер, бросился к начальнику станции выяснять, в чем дело. Залетев в помещение начальника, он увидел направленные на него пистолеты четырех красноармейцев.
«Вот же влип, станция захвачена русскими, что же делать?» – думал капитан полка хорватских усташей.
– Капитан, не делайте глупостей, отдайте по-хорошему свое оружие, после чего вы пойдете назад, переговорите со своим командованием и сдадитесь всем эшелоном. В случае любой провокации с вашей стороны, выстрелов или иных поступков, все ваши солдаты будут расстреляны в вагонах, пленных брать не будем. Товарищ начальник станции, переведите ему то, что я сказал.
– Я хорошо понимаю вас, господин полковник, мы с сербами говорим на одном сербохорватском языке.
– В таком случае, капитан, не смею вас задерживать, посмотрите на пулеметы вокруг станции и будьте благоразумны, хотя мне проще перестрелять вас, чем охранять и кормить.
Капитан ушел, сдав оружие, а я подумал, что в моем времени языки разделились, и понять сербу и хорвату друг друга стало не так-то легко – «политик», однако.
Хорваты сдавались. Вначале из вагонов вышли офицеры. Их встречали Ледков и несколько штурмовиков с автоматами. Потом стал выходить рядовой состав и складывать оружие у вагонов.
Полковник хорват подошел к Ледкову и представился: «Предраг Ковачевич, командир 32-го пехотно-гренадерского полка армии независимой Хорватии, движемся в город Белград. Что с нами будет?»
– Командир диверсионного дивизиона майор Ледков. Я бы вас расстрелял прямо в вагонах, но наш командир сказал, что если они не дадут повода, то пусть живут в плену до передачи вас народно-освободительной армии Югославии. Пройдемте к гвардии полковнику Кольцову, он все вам объяснит.
Я побеседовал с Ковачевичем, объяснив, что мне нет дела до того, что они офицеры, пленные, они и есть пленные: «Жить будете в теплушках с солдатами, а в пассажирских вагонах будут обитать мои бойцы. Работать будете на обустройстве города под присмотром наших штурмовиков. В общем, мы будем более цивилизованно относиться к вам, чем вы относитесь к пленным сербам, но за неповиновение – расстрел на месте».
Единственно, чего хорваты много везли в поезде – было продовольствие, которое пошло в рацион наших бойцов. Дважды в день кормили и хорватов, без разносолов, но вполне сносно, а не помоями после наших котелков, как это делалось в их концлагерях. Вагоны расцепили, отогнав их на другой конец ветки. Хорватов разбили по командам и развели на разборку домов и уборку полей под охраной наших солдат. О пленении хорватского эшелона мы проинформировали Конышева и Мая. В этот же день к вечеру в сторону Ниша проследовал сербский эшелон с полковыми пушками и снарядами к ним. Он был также остановлен в Сталаче немецкими солдатами. Охрана и начальство разоружены и вся эта пленная сербская банда, включая батальон артиллеристов, была отправлена в Крушевац, потому, что в Сталаче они мешали.
Из Белграда периодически выходили на связь со станциями, отслеживая проход эшелонов. Начальник станции исправно информировал Белград о проходящих составах, доложив, что оборона станции усилена немецким батальоном СС, вышедшим с боями из Румынии. Карл Май также выслушивал указания из штаба командующего немецкой группировкой «Сербия» о необходимости быть готовым к выступлению на восток, выражая полную готовность подчиниться этому приказу.
А вот на следующий день добыча была интереснее. Маю было сообщено, что он поступает в распоряжение прибывающего с тяжелым эшелоном оберштурмбаннфюрера Хельмута Шальке.
– Роман, что есть тяжелый эшелон?
– Хрен его знает, может с тяжелыми орудиями или бронепоезд какой-нибудь?
– Конечно же, Роман, это может быть бронепоезд!
С утра в Сталаче снова был задержан эшелон с продовольствием и частично разгруженный, был переправлен в Крушевац, а вот после обеда разведчики, сидящие вдоль путей, сообщили о невиданном чуде Сербии – раскрашенном в защитные цвета бронепоезде. Май отдал приказ разведчикам пропустить его на станцию и в форме офицера СС с погонами оберштурмбаннфюрера стоял на станции «при параде» во главе выстроенной роты солдат СС, встречая прибывающий бронепоезд. Вокруг станции были переодетые в сербскую форму, но с белыми повязками, красноармейцы с пулеметами. Далее по маршруту следования поезда на железнодорожные пути были наведены две пушки для уничтожения паровоза, минеры были готовы пустить его под откос, если он прорвется, подорвав рельсы с обоих выездов со станции.
Сборный оркестр из каких-то свирелей и барабанов заиграл нечто похожее на немецкий военный марш, в общем, местный колорит рулил.
Бронепоезд остановился и на платформу спустился его командир, тоже оберштурмбаннфюрер СС. Обменявшись приветствиями, прибывший фюрер заявил, что батальон дивизии «Мертвая голова» под командованием Карла Мая поступает в его распоряжение и должен будет загрузиться в бронепоезд в качестве десанта.
«Так точно, герр оберштурмбаннфюрер, а сейчас приглашаю вас и доблестный экипаж бронепоезда на шашлыки, блюдо, которое я узнал, будучи на Восточном фронте, – ответил Май, – и, вообще, дело уже к вечеру, а тут шалят югославские партизаны, поэтому обязательно надо будет проверять пути на предмет минирования».
– Вы правы, Май, самое время поужинать.
Вокруг бронепоезда были выставлены посты из солдат Карла Мая. В самом бронепоезде оставались дежурные расчеты из команды бронепоезда.
Человек сто вылезло из вагонов этого стального монстра, и двинулись за Маем. На поляне были накрыты столы с закусками из помидор и других овощей и фруктов. Также стояли бутыли с вином, а дальше на самодельных мангалах жарились шашлыки. Аромат жареного мяса разносился на всю округу.
«Как же вскрыть эту консервную банку, чтобы дежурные не подняли тревогу?» – совещались немцы.
«Да чего ее вскрывать, притащите им шашлыков и вина – солдаты вам сами откроют двери», – подсказал переодетый в серба Конышев.
Все прошло, как и задумывалось. Солдаты открывали двери, туда поднимались парни в форме рядовых эсэсовцев, затаскивая закуску и вино прямо в вагон, попутно расспрашивая о бронепоезде и боевых подвигах, то есть отвлекали внимание обычным разговором. А дальше два-три дежуривших в вагоне фашиста просто уничтожались из пистолетов с глушителем. Боевые группы поднимались в уже захваченные вагоны и двигались по бронепоезду, зачищая его. А на поляне шло свое веселье. Немцы вкусно кушали, к сожалению, в последний раз в своей жизни. К Маю подошел помощник, доложивший о полной готовности сюрприза.
Солдаты Мая присутствовали у столов в единичном количестве, в основном, стоя на раздаче шашлыка. На «готовке» стояли, якобы, сербы, то есть наши парни, переодетые в гражданских сербов. Вообще, все настоящие сербы были удалены со станции, дабы избежать непредсказуемых действий каких-нибудь фанатиков.
«Вкусно как, ша-шш-лик, – причмокивая от удовольствия от горячего сочного шашлыка, проговорил Шальке, – а что за сюрприз вы приготовили еще, Май?»
«Айн момент, герр Шальке, пойду и распоряжусь», – ответил Май, уходя с поляны.
Поляну с немцами окружили русские штурмовики с пулеметами и расстреляли ничего не подозревающих эсэсовцев из дивизии «Адольф Гитлер». Так закончился боевой путь оберштурмбаннфюрера Шальке и команды его бронепоезда.
А бронепоезд был укомплектован бойцами из батальона Мая и после нескольких тренировок экипаж был готов к боевым действиям. Машинистом с помощником были взяты местные сербы. Начальник станции утром доложил новую порцию дезинформации в Белград о проследовании бронепоезда к городу Ниш вместе с принятым батальном десанта.
Рота под командованием Хмельникова за двое суток, обходя редкие поселки, вышла на железнодорожную ветку Скопье-Приштина-Ниш возле местного районного центра Куршумлия. Минируя рельсы с обеих сторон от поселка минами с подрывом от взрывных машинок, бойцы засняли на фотоаппарат крушение двух составов. Один из них шел из Приштины с войсками. Выбегающие из вагонов выжившие немцы подвергались прицельному огню сотни бойцов. Второй состав был подорван, двигаясь со стороны Ниша, но оказался пустым. Отойдя в горы на отдых, выставленными комвзводом «секретами» по рации была передана информация о том, что в их сторону движется отряд численностью в пару сотен человек, судя по внешнему виду, каких-то партизан, только было не разобрать – это бойцы Тито или четники.