Сначала кофе

Поднявшись в спальню, Кир бросил меня на кровать и преподал прекрасный урок вежливости и хороших манер.

— Мне кажется, не стоило этого делать? — проговорила я, когда спустя два часа, наконец, смогла говорить, а не стонать-кричать.

Кирилл приподнялся, опираясь на локоть, чтобы внимательно рассмотреть мое лицо, ухмыльнулся.

— Сейчас или вообще? — уточнил он, схватился за сердце. — Только не говори, что я отстойный любовник, и ты всю дорогу симулируешь.

— Господи, я не о сексе.

Пришлось пихнуть его в грудь и завалить обратно на матрас, устроившись сверху.

— О, это хорошо, — продолжал кривляться Кир. — А то успел испугаться. Вдруг на самом деле старею.

— Да ты озабоченный, как подросток.

— Приходится соответствовать, знаешь ли.

— Я серьезно, Кир.

— Я тоже.

Он увидел мои сдвинутые брови и сдался.

— Ладно, выкладывай.

— Эти отпечатки… Ты словно дал мне ключ от своего дома. Это… — начала я, но осеклась, подбирая слова.

— Опрометчиво? — подсказал Кирилл.

— Пожалуй.

— Вовсе нет, Ась. Это удобно. Ты можешь теперь приезжать в любое время и не топтаться у забора. У меня голова, конечно, варит, но иногда забываю самое важное. Вот как сегодня про тебя забыл.

— Ты меня совсем не знаешь. Стоит ли так доверять?

— Я знаю тебя, зайца. Достаточно, чтобы доверять.

— Но…

Кир приложил ладонь к моим губам, не давая договорить.

— Бывает, что знаешь человека так давно и хорошо, а он предает тебя. Никто от этого не застрахован. Так что, какая разница: год или месяц, или пять лет. Если я хочу доверять тебе свой дом, то буду.

Я прильнула губами к его пальцам, целуя. В этих словах и его глазах было так много для меня.

Кир потрепал меня по щеке, запустил руку дальше в волосы, притягивая к себе на грудь. Я уютно устроилась, обняв его.

— А если ты решишь стащить у меня ковер или вазу, то есть ведь отпечатки и паспорт в базе. Из-под земли достану, — снял он гриф серьезности с разговора.

Я тихо засмеялась.

— Заявишь на меня? Да?

— Пфф, у меня другие способы. Это только ты, зайчишка, полицией пугаешь.

Вопреки неудачному началу, этот день был самым теплым и светлым из всех, что я провела у Кира дома. А потом мое счастье полетело в тартарары.

Все началось на следующее же утро. Я узнала, как орет Кирилл.

Глава 14. Любители голодранцев

Утром в понедельник Кир, как обычно, встав с петухами, отправился в тренажерный зал, который располагался на первом этаже. Я подремала, пока он занимался, а пока принимал душ, встала, чтобы быстро приготовить омлет. Хотелось начать день вместе.

Управившись с едой, я пошла за ванную, где, наконец, узнала секрет укладки Нечаева. Кир выдавил что-то из бутылочки на руку, растер между ладонями и провел по влажным волосам несколько раз.

— Серьезно? — не выдержала я. — И после этого у тебя волосы весь день торчат?

— Вроде того, — засмеялся он мне через зеркало.

— Ненавижу тебя, — буркнула я.

Кир снова мне улыбнулся, чмокнул в макушку.

— Там омлет на плите, — бросила я ему в спину.

— Как здорово, когда тебя так сильно ненавидят, что готовят завтрак, — хохотнул он, шлепнув меня по попе. — Давай быстренько тут, чтобы не остыло.

Кирилл вышел, оставив меня умываться и чистить зубы.

Когда я сделала все свои дела и вышла из ванной, то сразу услышала голоса, которые уже были на грани криков.

— Это абсолютно не твое дело, где я ночую и с кем, — раздраженный голос Аллы.

— Боюсь, пока ты живешь в моем доме, я имею право быть в курсе, — угрожающим тоном Кирилл.

— Ни черта ты не имеешь. Что за бред, Кирюш? Ты совсем головой поехал со своей работой? Я думала, Аська из тебя сделает человека, но нет… Даже ей не удалось.

— Не приплетай сюда Асю и работу. Мы о тебе говорим и твоем… Этом…

Меня резануло по живому то, как Кир говорил о Жене. А он говорил именно о нем.

— Не понимаю, зачем мы вообще говорим обо мне и Жене, — подтвердила мои догадки Алла.

— Все ты понимаешь, Ляль. Ты не настолько тупая. Дура, конечно, но не безнадежная.

— Можешь оскорблять, сколько хочешь, братик. Меня не трогает.

— Серьезно? Тебя вообще ничем не прошибешь? Хватит, Ляль. Развлеклась и хватит. Я не желаю, чтобы ваши отношения продолжались и развивались.

«Да почему?» — мысленно воскликнула я.

— Да почему?!! — вторила мне Алла.

— Ты прекрасно знаешь причину.

— Потому что у него нет миллионов? Он не нашего круга?

— Именно. Он оборванец, Ляль. Живет с девчонкой на съемной хате, за душой ни гроша, перспектив никаких.

— О, как всегда, накопал досье, Кир? Молодец. Ты в своем репертуаре. А сам при этом оформил Асе доступ в дом. Чем интересно они с Женей отличаются? Почему тебе можно, а мне нельзя?

— Ты прекрасно знаешь причину. Я контролирую ситуацию и уж точно не собираюсь жениться.

У меня чуть сердце не остановилось. Не скажу, что я намылилась замуж за Нечаева, но он отрицал возможность женитьбы таким тоном, словно я не человек, а резиновая кукла, свадьба с которой была бы абсурдом и посмешищем.

— Кир, я ошиблась. Это было один раз. Сколько можно? — уже чуть не плакала Алла.

— Да, Ляль, сколько можно выбирать себе в любовники голодранцев без роду и племени?

От снобизма и пренебрежения, которое источал Кирилл, меня затошнило. Голодранцы? Вот значит, кто для него я и Женя.

— Ты омерзителен сейчас, — выпалила любительница голодранцев. — Я не желаю продолжать этот разговор.

Даже на втором этаже было слышно, как она яростно стучит шпильками по паркету, направляясь к двери.

— Алла, я не шутил про магазин, — окрикнул ее Кирилл.

— Да подавись. Я с удовольствием посмотрю, как ты угробишь его.

Она ушла. Кирилл повернулся к кухонной зоне и увидел мня, спускающуюся по лестнице. Я шла, как зомби. Казалось, что сейчас Нечаев должен и меня отчитать. Хотя бы за то, что я подслушивала и не скрывала этого. Правда, они орали так, что слышно было и соседям, наверно.

— Мы не будем говорить об этом, — тут же отрезал Кир. — Садись за стол.

На его лице застыла маска гнева. Меня пугал такой вид, но еще больше наводила страха жуткая боль, которая сковала все тело. Я даже сказать ничего не могла, молча села, придвинула тарелку, взяла вилку.

Единственные звуки, которые были слышны следующие пятнадцать минут — это касания металла приборов к тарелкам.

— Я поеду с тобой в город. Подбросишь? — спросила я, справившись с завтраком. — Только сумку возьму.

Я планировала остаться еще на одну ночь, но после услышанного совершенно не хотелось проводить в доме Кирилла день, дожидаясь его благословенного возвращения.

— Ты не собиралась, — подметил он.

— Передумала. Если тебе сложно, доберусь как-нибудь.

Я встала, чтобы пойти одеться и за сумкой, но Кирилл поймал меня.

— Перестань, пожалуйста. Я с тобой не ругался.

— Но ты много чего сказал, Кир. Я так и не поняла, в чем разница между одним голодранцем и другим?

— Разница есть, и ты тут ни при чём. Все дело в моей сестре.

— Больше похоже, что дело в тебе.

Я упрямо попилила наверх, оделась быстро и через три минуты снова спустилась. Кирилл допивал кофе.

— Останься, — попросил он.

Я упрямо помотала головой.

— Ведешь себя, как ребёнок.

— Я и есть ребенок. Но раньше тебя это устраивало.

— Меня и сейчас устраивает. Останься, Ась. Поговорим вечером спокойно.

Мои ноги вросли в землю, хотя сердце кричало: «Останься, дурища. Что ты творишь? Как ты будешь без него?».

Прежде, чем я сломалась, Кир разозлился.

— А, как хочешь, — бросил он, открывая дверь. — Поехали.

В машине он не сказал мне больше ни слова. Я тоже помалкивала, уставившись в окно, смотрела, как пролетают мимо деревушки пригорода, а потом дома спальных районов. Кирилл высадил меня у дома, не попрощавшись. Глотая слезы, я вошла в квартиру и проревела остаток дня, пока не пришел Женька. Он был не один. С Аллой. А Алла была с чемоданом.