Сага о Хродвальде

— Обмочите козлов! — прямо над ухом заорал Клепп, и кинулся за южанами, размахивая секирой. Хродвальд покачал головой, и хотел позвать Клеппа назад. Бегать в броне трудно, и преследовать врага должны легковооруженные люди. Но увидев как Клепп в три прыжка догнал убегающих, и начал валить их одного за другим, вгоняя могучими ударами свой топор им в спины, только махнул рукой.

Этот бой дался им не легко. Множество людей было убито, еще больше изранено. Хродвальд заметил Алкину. Она, словно вдова, ходила от тела к телу, переворачивая людей, и заглядывала в лица. Вот она подошла к хирдману, у которого была отсечена рука. Его держали товарищи, и заматывали культю вымоченными в травах полосками льна. У каждого воина были такие с собой. На случай раны. Алкина подняла отрубленную, руку, подошла к раненому, и властно сказала тем кто помогал:

— Прочь! — разгоряченные боем люди, которые привыкли слушать лишь ярла, да и то, не всегда, заглянули в глаза маленькой девушки, и посторонились. Алкина, села рядом с раненным. Не снимая бинтов, приставила отрубленную руку к культе, и её, вместе с раненым, окутало зеленое сияние. Череп утгарда на её посохе тоненько всхлипнул. Не продлилось и три вздоха, как сияние исчезло, а Алкина, тяжело опираясь на свой костяной посох, поднялась и оглянулась вокруг. Хродвальд сам не заметил, как оказался рядом. И изумленно застыл, глядя на отрубленную руку. Которая была отрублена раньше, а теперь уже нет. Воин сорвал окровавленные бинты, под ними был уродливый шрам, перекрученная кожа, но рука была на месте. Исцеленный хирдман со странным выражением на лице, которое было и отчаяньем и надеждой, осторожно сжал в кулак свою вновь приобретенную руку. И вскрикнул от боли.

— Она никогда не будет так же хороша как прежде, и ты не сразу сможешь ей пользоваться. Первые три дня рука будет болеть, особенно если ей двигать. Но тебе придется это делать, или она может отсохнуть — сказала Алкина не столько воину, сколько его друзьям. И пошла дальше. Хродвальд придержал её за плечо, и крикнул:

— Раненых сюда! — и крикнул в лицо ошарашенным хирдманам, столпившихся вокруг них — Вы оглохли?! Раненых сюда!

Люди поняли и заторопились. Со всех сторон несли стонущих и окровавленных людей. Алкина молча смыкала раны, под тоненький плач утгарда, который словно доносился издалека. Отрицательно покачала головой над бледным тюленебоем, который зажимал глубокую рану на животе. Без тени брезгливости приставила, собрав словно в горсть, разрубленную нижнюю челюсть воительницы, чья красота была навеки испорчена жуткими шрамами от копья врага и зеленого огня Алкины.

— Ешь только жидкое, и следи за зубами. Если начнут расти клыки, как у собак, обязательно скажи мне!

В числе последних к ним подошел Торвальд. Арбалетчики вычислили в нем вожака, и старались убить. В щите Торвальда торчали четыре коротких и массивных арбалетных болта, которые пробили щит насквозь, завязнув по оперение. Один из арбалетных болтов пригвоздил руку Торвальда к щиту. Вытащить болт не смогли, и пришлось проталкивать его дальше, чему сильно мешал щит. Потому и провозились так долго. Теперь в руке Торвальда Большие Объятия была огромная дыра, а его великолепная шуба была безнадежно испорчена кровью. Как отметил Хродвальд, крови было слишком много для одного человека, а значит Торвальд тоже поучаствовал в бою.

— Вперед! На верх холма! Что вы встали тут, придурки! — тут же заорал Торвальд. Хродвальд осмотрелся. И в самом деле, кроме кучи голых трупов южан, Алкины, Клеппа и самого ярла, на месте схватки почти никого не осталось. Алкина молча протянула жезл к Торвальду, и тот изумленно смотрел, как его рана смыкается.

— Это хорошее дело, ведьма — буркнул Торвальд — то есть Алкина. А теперь идите вверх, и помогите мне построить хирд. Битва еще не окончена.

Хродвальд поднялся наверх. На самом верху холма был невысокий, по пояс, забор из редких, вкопанных под уклоном кольев. Судя по перевернутой повозке и убитым лошадям, внутри кольев был лагерь всадников. Людей было слишком много, чтобы укрыться за кольями, поэтому они толпились вокруг. Торвальд поставил щит ближайшего хирдмана, и закричал на его соседей, чтобы они выстраивали стену щитов от него. Торвальд пошел направо, а Хродвальд налево, равняя строй по кругу. Торвальд справлялся лучше, Хродвальд не поставил и двадцать щитов, как Торвальд уже вышел ему навстречу. Бегло глянув на строй, Торвальд отошел в сторону. Хродвальд понял намек без слов, и пошел за ним. Раненая рука старшего брата висела плетью, и было видно что Торвальд избегает её беспокоить.

— Очень больно, когда шевелю — пожаловался Торвальд. Тут же к нему подошла Алкина, и умело соорудила из ремня повязку, которой привязала руку Торвальда к груди.

— Не шевели, если слишком больно — посоветовала она, глотая окончания и путая слова северного наречия. Хродвальд хмыкнул. Если ярлу “слишком больно”, он просто умирает.

Хродвальд оглянулся. Рядом стояли Клепп, Нарви и Веслолицый. Людей Торвальда рядом не было. Хродвальд задумался, будет ли ему польза, если старший брат умрет в этой битве. И заглянул в лицо Торвальда. Тот кивнул на соседние холмы:

— Ну, что скажешь? — Хродвальд не сразу понял, что у него спрашивает старший брат. Зато его неожиданно понял Клепп.

— Наши взяли только два холма из пяти — сказал Клепп.

— Остальных вбили в землю лошади южан — сердито добавил Нарви, и почти перешел на крик — Никто не ушел! Все мертвы!

— Ты лжешь — неожиданно сказал, обычно молчаливый, Веслолицый — Я вижу в траве только три сотни тел. Может четыре сотни, ведь я никогда не видел такой страшной сечи и могу ошибиться. Но среди павших достаточно южан. Сотня Хакона Черного похоже пала вся, это правда. Но остальные могли уйти. Я даже вижу отблески от копий в лесу. Они не бежали к кораблям.

Торвальд подозвал хирдмана со своим флажком на копье. С того времени как Хродвальд видел флаг ворона в последний раз, он стал грязным. В основном, из-за кровавых брызг на нем. Торвальд взял из рук хирдмана флаг, и начал размахивать им над головой. С соседнего холма, где тоже были северяне, ответили тем же.

— Стяги Торбьорна и Гуннара — сказал Торвальд. — Неужели это все кто остался?

— Из лесу вышли люди, и тоже подняли стяги — сказал Нарви.

— Слишком далеко, я не вижу кто это! — раздосадовано сказал Торвальд.

— Все те, кто пришел с нами на это поле — ответил Веслолицый.

— Даже стяги Свена Синего и Грима Барана?! — удивился Хродвальд — Мне казалось эти уже мертвы!

— Да, их стяги тоже есть, — сухо кивнул Веслолицый.

— Может их знаки подняли друзья или родственники — предположил Нарви.

— В любом случае это значит, что большая часть наших еще там, в лесу, — ответил Торвальд — И нам было бы неплохо тоже быть там.

— Или им здесь — хмыкнул Нарви.

— Нам не дойти до леса. Люди не удержат строй, побегут, и всадники убьют многих, — глухо сказал Торвальд, вцепившись в бороду.

— Встанем тут, пока не стемнеет. Ночь закончит битву, и мы сможем уйти — предложил Хродвальд.

— Так бы и поступил любой умный человек. Плохо что кавалеры тоже не дураки — сказал Торвальд и показал на приближающиеся конные отряды врагов — Они решили не дать нам такой возможности.

Хродвальд смотрел на скачущих к ним всадников. Их все еще было очень много. Не меньше сотни. Всадники разбились на два крупных отряда, и оставив в стороне холм Торбьорна и Гуннара, нацелились на них. У Торвальда людей было поменьше, да и холм пониже.

— Надо проверить строй — рыкнул Торвальд, и толкнул Хродвальда больной рукой, тут же глухо охнув от боли, и схватившись за неё.

— Я проверю — ответил Хродвальд — а ты иди внутрь. И вы тоже! — добавил он, обращаясь к остальным. Клепп задумчиво кивнул, и приобняв Алкину повел её прочь. Такой искусный целитель должен хорошо охраняться. Но Хродвальду вдруг стало очень не уютно одному.

— Постой! — сказал он Клеппу. Клепп остановился, и медленно и тяжело повернулся. Хродвальд понял, что здоровяк никогда не оставит Алкину одну. Поэтому ярл обратился к Алкине: