Познай себя… Шанс

Что может СОЗДАТЬ кретин? Или может ли КРЕТИН иметь цель? Ну, у кретина и цели дебильные – иметь больше бумажек(денег)…

Пазл вроде бы сложился, «Чудак» дал Шанс людям ПОЗНАТЬ СЕБЯ в новом месте.

И из муравьёв – НАСЕКОМЫХ с десяти процентным мозгом, стать ЧЕМ-ТО выше…

А причём здесь я? Ладно, поживём – увидим. Время, как говориться – покажет. Ну, загнул я конечно, с рассуждениями не хило, – Семён ухмыльнулся своим мыслям и пошёл за валежником, надо было готовить завтрак, кормить малышню.

Возле разрушенного Термеза они жили уже неделю. За это время Семён несколько раз ходил к садику, раскопал кухню и затарил в семейный «бюджет», соль, сахар, крупы, макароны, подсолнечное масло.

Несколько раз Семён видел людей, которые копались в развалинах. Но эти люди не спешили знакомиться и общаться, а видя болтающийся за спиной Семёна АКМС, спешили скрыться. Хотя и Семён не горел желанием к братанию.

Если уходить к дому на дереве, то все запасы продуктов они не унесут. А что им надо уходить, он чувствовал всем нутром.

За это время Гуля уже прилично освоила автомат. Семён навернул на калаши глушители, чтобы не привлекать к себе внимание пальбой. Периодически они устраивали учебные стрельбы, благо с патронами проблем не было.

Собака прижилась, это оказался кобель очень похожий на лайку. Таких Семён видел в Тайшете, на БАМе когда был там в командировке. Собака была торжественно названа Тайшет, и поставленная на довольствие. Днём она играла с детьми, а ночью, или спала в ногах Семёна, или несла с ним ночное дежурство.

Проблема с походом к дому-дереву, разрешилась неожиданно – просто.

Гуля хотела найти место, где был её дом. Она надеялась, что кто-то выжил. Семён отпустил её скрепя сердцем, дав в сопровождение Тайшета. Сам он идти не мог – дети.

Она вернулась не одна. С ней пришли её соседи, два подростка по шестнадцать и семнадцать лет, и девчонка пятнадцати лет. Пацаны были из русских семей, а девочка узбечка, но русский язык она знала.

Со времён далёкой Афганской войны, в Термезе был военный госпиталь СССР, и с той поры там проживало много русских. Ребята рассказали следующее.

Они были на Амударье, когда начался перенос. Потом всё кончилось. Они стали искать своих, но квартала, где жили, они не нашли. Людей то же.

Два дня поскитавшись по окрестностям, наткнулись на сохранившуюся коне – ферму, и стали жить там. Ели конину, делали лепёшки из овса и ячменя. Пять лошадей, – три кобылы и два жеребца были здоровы, стреножены и паслись не в далеке от фермы. Гуля с ребятами ждали его решения – возьмёт ли он их к себе. Семён решил просто. Всё что делается – всё к лучшему. А подросткам сказал просто.

– Оставайтесь. Но если что, – убью!

Его поняли. Девочка осталась в лагере знакомиться с детьми, и всем Гулиным хозяйством, а пацаны отправились за лошадьми и зерном.

На другой день в лагере ключом кипела жизнь.

Семён смотрел на эту суету, довольно щурился. Кони были хороши. Семён как уроженец Кубани, в лошадях разбирался с детства. Пацанам были выданы автоматы. Они проходили ускоренный курс молодого бойца.

С ними было проще, навыки у них были, а всё обучение заключалось в стрельбе. Семён показывал, как стрелять с разворота, в падении, навскидку и много ещё всяких хитростей военного дела.

Девчонка не отставала от мальчишек, разбирала и собирала Калаш с завязанными глазами.

Три дня Семён натаскивал молодёжь, а вечерами долго беседовал, – что с ними со всеми произошло. Что на Земле было плохо, а что хорошо. И главное, что надо защищать себя и близких, а при необходимости без разговоров – УБИВАТЬ!

Он вбивал в их головы, что тот, кто нападает на себя подобных – БЕШЕННОЕ ЖИВОТНОЕ, а остановит таких только смерть. Что они – не люди, хоть выглядят как люди и умеют разговаривать. Что волка застрелить, что взбесившееся животное, выглядевшее ВНЕШНЕ как человек. Ребята были с ним полностью согласны, обещая стрелять в таких персонажей без раздумья и сожаления.

Мускулистый блондин был Андрюха, а худощавый, но как понял Семён – очень башковитый, – Саня. Девочка представилась русским именем Галя. Семён не вникал, и не лез в женские дела, Галя, так Галя, ему было всё равно.

Рано утром, трое конников, покинули лагерь. Семён отправился за остатками скарба, что припрятал возле детсада. Им махали вслед две девушки, за спинами которых, уже торчали стволы автоматов.

Жизнь была сурова и слабости не прощала.

Вечером они вернулись с навьюченными лошадьми и молодой девушкой с грудным ребёнком на руках.

Спрыгнув с коня, Семён сказал Гули,

– В развалинах подошла, голодная, молока нет, дитё кормить не может. Возьми её к себе, говорит, что врач-хирург. Очухается, посмотрим, кто она…

На другой день, Гуля подсев к Семёну, сказала,

– Зовут её Маша, это по-русски. Куда она с грудным ребёнком пойдёт? Пропадёт. Пусть остаётся?

– Да пусть остаётся. Всё вам веселей будет втроём, да и с детьми проще станет. Пусть живёт, – Семён пожал плечами, – Только одно «но»… Она должна освоить оружие. Объясни ей как матери, что защищать она должна сама – себя и своего ребёнка. Зачёты приму через три дня. Увижу, что не умеет и сюсюкает, – дам еды и отправлю назад в развалины. Всё!

Полевой – военной подготовке Семён уделял полдня. Гонял всех. Учил рассыпаться цепью, маскироваться, двигаться шаг в шаг, стрелять с разных положений, правильно выбирать укрытие, языку жестов.

Они даже с кувырка кидали ножи, не говоря про рукопашку. Ни кто не отлынивал. Все понимали, что это их шанс – выжить и жить СВОБОДНЫМИ людьми, как они сами хотят.

Через неделю Семён увидел результаты своих трудов – своими глазами. Потом время от времени, ржал как конь, приговаривая,

– Спецназ, нервно курит в сторонке…

Чем веселил своих парней, и смущал Гулю, Галю и Машу …

А дело было так …

Они всё-таки решились переселиться к дому на дереве. После долгих споров, в которых Семён не участвовал – не хотел давить авторитетом. Возле города было как-то плохо всем, а по рассказам Гули, дом на дереве, лес, близкие джунгли и кролячье царство – было перспективой. Навьючив всех лошадей, усадив на них детей, они пошли на Север.

Коней вели под уздцы. Маша несла на руках своего грудного сынишку. На шее у неё висел автомат, на автомате стояла колыбелька, левой рукой она придерживала колыбель, а правой крепко сжимала рукоятку Калаша, и палец уже привычно лежал на спусковом крючке…

Шли не спеша. На пятый день вышли к последнему ручью, который разлился, став небольшой, но быстрой и шумной речкой. Разбили лагерь. Девчонки попросились искупаться в речке и помыть детей. Семён, оставив Андрея с Саней в лагере по хозяйству, сам отправился охранять «слабый пол», мало ли что…

Он устроился на бугре в теньке куста, а девчата с детьми спустились вниз. Маша осталась на берегу с дитём на руках, а Гуля и Галя вместе с ребятнёй полезли в реку.

Первым зарычал и вскочил Тайшет. Он сидел у Машиных ног. Она посмотрела в ту сторону. По берегу речки к ним спешила группа мужчин в камуфляже и халатах с засученными рукавами, оружие торчало за спинами. Они гоготали, тыкая пальцами на купающихся Гулю и Галю, орали «Ялла», и показывали, зачем зовут девушек…

Пока Семён на бугре примеривался с автоматом, как стрелять, чтобы не зацепить Машу, та положила сынишку за здоровый булыжник, на котором сидела, достала от туда автомат, и без разговоров одной длинной очередью положила всех пятерых.

Семён от неожиданности опустил ствол, а девки, которые не видели ни чего, – от стрельбы повыскакивали из воды, схватились за калаши и ринулись добивать раненых.

После трёх одиночных контрольных выстрелов, Семён, который онемел от такой молниеносной расправы над пятью здоровенными, вооружёнными мужиками, пришёл в себя и заорал,

– Вы что там, живые? – и бегом помчался к ним.

Потом ходил, смотрел на убитых, качая головой. А Маша, захлёбываясь от волнения, забыв русскую речь, рассказывала девчонкам и Семёну на узбекском языке, почему начала стрелять… Гуля как будто оправдывая свои действия, смотря на Семёна, виновато сказала,