Страница 6 из 13
Охранник медленно скатился на пол и, не издавая ни звука, наблюдал, как Воронов, шаркая туфлями, вышел из здания. Окружившая его стая ворон, «повела» в сторону дороги. Свет в морге погас, погружая охранника в промозглую темноту. В оглушительной тишине был слышен лишь слабый стук его сердца. В голове вертелась лишь одна мысль: «Мне никто не поверит».
***
Утром Клара приехала в цветочный салон и, увидев подругу, приветственно улыбнулась. Лиля выглядела взволнованной и светилась от счастья. Вынув из сумки снимок УЗИ, она помахала им и радостно воскликнула:
– Я беременна!
– Поздравляю! – Клара обняла подругу. – Я рада за тебя. Какой срок?
– Семь недель.
– Мужу сказала?
– Нет еще, ты первая. Он в командировке. Сегодня после обеда приедет. Хочу приготовить потрясающий ужин, зажгу свечи, надену красивое платье и скажу новость.
Подруги перешли к рабочим темам. Клара открыла в ноутбуке журнал заказов и стала просматривать заявки.
Прозвенел колокольчик на двери, она подняла глаза и удивленно уставилась на Уварова. Следователь зашел в салон и оценивающе огляделся.
– По вашему виду, Клара Владимировна, можно предположить, что вы не рады моему приходу.
Клара искоса посмотрела на свою сумку, убедилась, что дневник Тамары надежно скрыт и ответила:
– Называйте меня по имени, и вы не правы, я просто не думала, что мы с вами еще когда-нибудь встретимся.
– Я пришел купить цветы для мамы. У нее сегодня день рождения. На пляже вы обмолвились, что у вас цветочный магазин на этой улице.
Пройдя вдоль холодильной витрины, Уваров ткнул в букет из бутонов роз нежно-розового оттенка.
– Я возьму этот. Сколько с меня?
К разговору подключилась Лиля: озвучив цену, она завернула цветы в подарочную упаковку. Уваров отсчитал и протянул ей деньги. Забрал цветы и обратился к Кларе:
– Мы можем переговорить наедине?
Магазинчик был маленьким, уединиться негде. Клара предложила поговорить на улице. Следователь положил цветы на заднее сиденье и подождал, пока Клара подойдет к машине.
– Есть новости по делу утопленника, – сделав паузу, он тихо и таинственно добавил: – Из морга пропал труп. Патологоанатом утром планировал делать вскрытие и не нашел тела. Охранника, что дежурил этой ночью, нашли без сознания в коридоре на полу. Он ничего не помнит. Проводится следствие.
– Как может пропасть тело?
– Морг переполнен, иногда случается путаница. Не думаю, что его специально выкрали.
– Какой ужас. А Тихонова нашли?
– Нет. Мы обыскали квартиру, которую он снимал, обнаружили в его вещах письма, адресованные некой Тамаре Золотаревой. Видимо, у них были любовные отношения. Мне непонятно: если он адресовал их Золотаревой, как они оказались у него? На конвертах есть штемпель об отправке и получении писем. Первое письмо написано сразу после эмиграции, в нем он сообщает, что прибыл в штат Аризона и отлично устроился, что будет искать возможности для ее переезда в Америку, и это странно.
– Почему?
– При его деньгах иметь такую невзрачную любовницу – как-то не с руки: он мог позволить себе молодую красивую женщину, а судя по фото, которое он ей прислал, она не очень—то привлекательна.
– Он что, прислал ей ее же фото? – удивилась Клара.
– Да. Это была как бы шутка. В каждом письме он высылал ей одну и ту же фотографию с разным фоном: океан, каньон, небоскребы. Фотографии он подписывал: «Тамара в Нью-Йорке. 2008 год», «Тамара на Гаити. 2009 год».
– А у вас есть эти фото при себе?
– Одно у меня с собой, – Уваров вынул из пиджака фотографию.
Клара взяла снимок и стала разглядывать автора заинтересовавшего ее дневника. Это была хрупкая девушка невысокого роста, с длинными, черными, как смоль, волосами. Черты лица правильные, но Уваров прав, ее нельзя назвать привлекательной. Она улыбалась, но глаза оставались грустными. На обороте фотографии было написано: "Усть-Каменогорск. 1974 год".
Вернув фотографию следователю, Клара спросила:
– А вы не могли бы дать мне почитать его письма?
– Нет, к сожалению, это запрещено, – Уваров убрал фото в карман пиджака.
– Жаль, интересно было бы узнать историю их отношений.
Следователь замотал головой, но заметив ее разочарование, обнадежил:
– Может, после того, как закроют дело.
***
После работы Клара приехала домой с двумя сумками продуктов. По примеру подруги она решила приготовить особенный ужин и еще раз попытаться отговорить мужа от переезда. Но, как только зашла на кухню, обнаружила записку Аркадия: «Мы с Полей пошли в торговый центр купить все для школы».
Клара обиженно поджала губы, скомкала записку и бросила в мусорное ведро. Будто в отместку, достала из сумки бордовую тетрадь и расположилась на диване в гостиной. Открыла лист, на котором остановилась и, вспомнив лицо Тамары, углубилась в чтение.
«Очнулась я в юрте. Рядом сидел красивый светловолосый русский парнишка с голубыми глазами. По родинке в виде полумесяца на запястье я поняла, что это мой спаситель. Выяснилось, что он приехал к нашим соседям с матерью, которая была врачом в местной поликлинике. Пока его мать была занята пациентом, вышел прогуляться и услышал мои крики о помощи.
Первое, что он у меня спросил, было: «Ты чем-то больна?» Я помотала головой. Он посмотрел на меня и сказал: «Ты очень худая». Я поспешила его заверить, что ничем не больна, но есть хочу так сильно, что съела бы сейчас целого барана. Он закатился от смеха и напомнил мне кудрявого белокурого ангела с рождественской открытки, оставшейся от мамы.
Почему я влюбилась в него, понятно: он был красивый, веселый, сильный, смелый и немного авантюрный. Чем приглянулась ему я, для меня оставалось загадкой, пока я не узнала, что нас объединяет один и тот же случай в детстве – только перенесли мы его по-разному.
Его звали Петр Тихонов, но с самого детства к нему приклеилась кличка Тихоня, хотя тихим он никогда не был.
У нас было свое тайное место для встреч. В двух километрах от нашего городка протекала речка, в ее устье стоял заброшенный рыбацкий сарай. В этом сарае мы часами ждали друг друга. Поначалу между нами были дружеские отношения, но годы шли, мы взрослели, и отношения становились более близкими.
Однажды меня избила мачеха, я прибежала в сарай вся в слезах. Тихоня долго успокаивал меня, потом разорвал рукава своей рубашки, намочил их в реке и стал промокать мои ссадины. Его движения были такими нежными, что я закрыла глаза и разомлела. Он опустил меня на деревянный пол и стал целовать.
Тогда наша любовь была не плотской, ничего лишнего мы себе не позволяли, лишь целовались, но чаще лежали, обнявшись. Помню, что в один из таких дней он сказал, что увлекся книгой об учителе по имени Конфуций, и часто повторял его фразу: «Молчание – великий друг, который никогда не изменит». Мы молчали и смотрели друг на друга, словно ученики, постигшие слова учителя.
Нас выследил сводный брат и рассказал мачехе о встречах с Тихоней. Когда отец пришел с работы, она сказала ему, что брат застал меня за неприличным поведением в рыбацком сарае. Я кричала отцу, что это неправда, но брат поклялся памятью покойного отца, и ему поверили. После этого отец со мной не разговаривал. Сводные брат и сестра, проходя мимо, плевали мне в лицо. Удовольствию мачехи не было предела, она не скрывала своего злорадства.
Через два дня Тихоня подобрался к загону и стал подавать мне знаки. Я не успела его предупредить: отец, брат и еще несколько пастухов поймали его и сильно избили. Он кричал, что любит меня и хочет на мне жениться, но они не слушали. Еле живого, его привезли к дому матери и бросили на пороге. В этот же день, чтобы избежать семейного позора, отец дал поручение мачехе найти мне жениха и сжег рыбацкий сарай. Меня поспешно сосватали пастуху с отдаленных пастбищ.