Страница 20 из 31
— Возможно, историю вообще не стоит рассказывать. Но это потом. Когда-нибудь она все равно вылезет наружу. Не бывает ведь так, чтобы подобное долго могло утаиваться?
— Думаю, да, — согласился я. — Тем более мы собираемся все вместе и выпиваем. Тут даже я за свой язык не отвечаю. Всякое бывает. Ну, а если ты или я… кто-нибудь из нас проговорится, то будем поступать уже по ситуации. Неизвестно еще, когда именно это произойдет.
— Ты сейчас куда? — спросил Влад, докуривая свою сигарету. Кстати говоря, лицо он не морщил. Видимо, курить он начал раньше, чем об этом сказал.
— Домой, наверное. Не знаю еще.
— Ладно, бывай, — Влад полез в машину.
Когда он закрыл дверь и завел двигатель, я постучался в окно. Открыв его, он вопрошающе кивнул.
— Знаешь, я бы рассказал всем, что случилось на самом деле.
— С чего такое решение? — удивился Влад.
— Считаю, они должны знать правду.
Влад одобряюще посмотрел на меня:
— На выходных тогда и встретимся.
— Давай не будем откладывать разговор?
— Завтра хочешь?
— Лучше сегодня.
— Хорошо, — довольно легко согласился Влад, — давай сегодня. Обзвони тогда всех. Я поеду на работу, меня не на весь день отпустили. Надо еще несколько дел завершить. Мышцы у людей не растут сами по себе, надо пару клиентов погонять по программе.
— Да, давай, увидимся вечером, — попрощался я с Владом и пошел в сторону своего дома.
Чуть позже я обзвонил всех. Ни у кого не возникло даже вопросов, почему мы вновь собираемся. Если кто-нибудь из нас просил всех собраться, то приходили все. В этом, конечно, была удивительная сплоченность нашей компании.
Все оставшееся время прошло как в тумане. Очнулся я уже в пути, тщательно обдумывая каждое свое слово. Тем не менее все они забылись, когда мне уже в действительности пришлось говорить свою речь.
Мы вновь уселись за столом. Точно так же, когда мы опустошили бутылку водки после известия о смерти Ксюши. Каждый член нашей компании внимательно рассматривал меня, ожидая чего-то экстраординарного. Минимум вовлеченности было только у Влада. По понятным только ему и мне причинам.
И вот, собравшись с мыслями и силами, я начал рассказывать. Говорил я вовсе не то, что продумывал по пути сюда. Но так происходит довольно часто, особенно на нервной почве. После моего монолога воцарилась тишина. Прервать ее осмелился только лишь Женя:
— Этот, бля, подонок ее насиловал?
— Я бы сказал, покупал ее. Но смысл один и тот же, учитывая, что она была еще ребенком.
— Какая же мразь, — вставила Наташа. — Как человек вообще о таком можем думать?
— Почему ты нам сразу не рассказал? — спросил Коля.
— Чувствовал себя виноватым. Наверное. Да и как-то… не то время что ли было…
— Ты ведь не виноват в том, что ее насиловал собственный отчим,— ответила мне Наташа.
— Да, я об этом думал. Но у меня в голове было только то, что после разговора с Ксюшей… Что этот самый разговор и вывел ее на мысль о суициде.
— Не вини себя, — прохрипел Женя. — Виноват этот, бля, подонок.
— Черт с ним, — сказал Влад.
— Нет, бля, какого хера этот ублюдок еще и запрещает нам приходить на похороны?! — Женя вскочил из-за стола. — Это мы должны ему запрещать! Это он виноват в ее смерти! Да и ваще! В ее жизни!
— Все, все, — Влад взял его за плечо и усадил обратно за стол, — успокойся.
— На хер все, пойду покурю, — ответил ему Женя, вставая из-за стола. Вместе с ним на балкон отправился и Леша, который не проронил еще ни одного слова за весь вечер.
Мне на какой-то момент показалось, что зря я решился им все рассказать. Такое представление у меня сложилось из-за очередной агрессивной реакции Жени. В голове я пытался продумывать все мельчайшие детали. Забыл только то, что Женя не сможет адекватно воспринять эту информацию.
— Ничего сделать мы не сможем, — вдруг сообщил Коля.
У него вообще была интересная привычка появляться (хотя бы показывать свое присутствие словами) в самый нужный момент. Он был для нас неким философом, который внимательно выслушивал изречения всех присутствовавших, а потом формулировал свою идею об услышанном всего лишь несколькими словами. Даже фамилия его чем-то напоминало слово «философ» — Филофанов.
— Да мы и не могли ничего сделать до этого, — сказала Наташа, оторвавшись от экрана своего смартфона. — Мы ничего не могли сделать с ее детством, с ее взрослением, с ее жизнью, с ее решением убить себя, — на этих словах Наташа понизила голос. Ей было больно говорить такое про свою единственную подругу. Через мгновение она разрыдалась.
Успокаивать ее подошел Влад, обняв ее за плечи. Среди женских всхлипываний слышались монотонные ругательства Жени, доносящиеся с балкона. В комнату потянуло табачным запахом. Мне захотелось покурить.
На балконе я заменил Лешу, который уже собирался уходить. Женя же оставался на месте, выкуривая одну сигарету за другой.
— Почему ты не сказал нам раньше? — в его голосе слышалась скрытая агрессия. Мне даже стало не по себе от такого тона.
— Я же сказал…
— Сказал что?
— Что я испугался.
— Димон, бля, надо делиться такими вещами. На то и даны людям друзья, чтобы говорить с ними о своих проблемах. Мы ведь поддержим тебя во всем… особенно, если это связанно с Ксюшей.
Женя опять оказался прав. Но что я мог сделать? Шоковое состояние побороть довольно трудно, а мыслить при этом еще и разумно — удел сильных. Я таковым не являлся. Хотя вряд ли когда-либо в истории существовали такие люди, которые могли побороть подобные вещи сами по себе.