Страница 4 из 28
Результаты подписки были блестящие, но легко понять, как эти проволочки и ожидания терзали терпение Эммы и старого Макдуфа — тем более, что президент географического общества, Пертридж, решил ничего не предпринимать до тех пор, пока вся запланированная сумма в 250.000 долларов не будет покрыта подпиской.
На исходе пятого дня Эмма по своему обыкновению сидела у себя на веранде с маленьким Тоби. Вдруг она увидела на улице каких-то двух мужчин, которые мчались в экипаже по направлению к вилле Пауэлла и широко размахивали белыми платками. Экипаж так быстро подкатил к дому, что Эмма с трудом успела разглядеть в нем своего свекра, другого же человека она не распознала.
С одного взгляда на прибывших она поняла, что те явились с каким-то чрезвычайным известием. И в самом деле, когда старый Макдуф появился на веранде, он казался преображенным. Глаза его метали молнии, на сухих губах играла чуть ли не радостная улыбка. В руках у него были какие-то листки, которыми он воодушевленно размахивал.
— Садитесь, дедушка, — проговорила Эмма, мгновенно заразившись волнением свекра и кидая взгляд на его спутника, показавшегося ей незнакомым.
— Мистер Стюарт Грей, издатель «Messenger’a», — поспешил представить его Макдуф.
Молодой, безбородый, тощий и весьма респектабельный Грей отдал церемонный поклон. Наскоро раскланявшись с ним и попросив гостей сесть, Эмма порывисто обратилась к свекру с вопросом, какие новости он привез ей.
— Предчувствую, что вы с добрыми вестями!
— Да, дитя мое, — пробормотал запыхавшийся Макдуф.
— Джордж найден?
— Да.
— Живой?!.. Боже, какое счастье!.. Тоби, твой папа жив!..
— Увы, дитя мое, ты ошиблась. Он найден, но не живой…
Страшному воплю матери, сопровождавшему эти слова, вторили резкие крики перепуганного ребенка, который кинулся к ней на шею. Молодая женщина упала на кушетку и, казалось, несколько мгновений оставалась без чувств.
— Мертвый!.. — невнятно проговорила она, открыв наконец глаза и дико оглядываясь вокруг. — Он мертв!.. Так чему же вы радуетесь?..
— Правда, Эмма, правда… то есть, лучше сказать, ты не в силах понять… Видишь ли, я тебе объясню… Конечно, смерть всех их, всех, кто был с Джорджем, и не подлежала сомнению, и вот тут, в этих бумагах, она уже окончательно подтверждается…
— Так какое же мне дело до всего остального?..
— А вот подожди, выслушай. Мистер Грей был так любезен, что телеграфировал в Буэнос-Айрес своему корреспонденту и попросил немедленно сообщить, по телеграфу же, подлинные, проверенные показания промышленников, которые нашли обломки. Вчера эта телеграмма была получена; к сожалению, в ней не было ровно ничего нового. Но вслед за тем было получено другое известие. Вот оно, Эмма, читай сама!
«Капитан Мендез Лоа, — прочитала Эмма в поданной ей бумаге, — владелец аргентинского голета „Росарио“, рассказывает, что 6 числа сего мая, находясь на Грэхемовой Земле, он напал на какие-то следы, которые так его заинтересовали, что он пошел по ним и продолжал идти, пока не удалился от своего судна на значительное расстояние.
Боясь заблудиться на обратном пути ввиду наступающей ночи, он решил было уже вернуться к судну, как вдруг ему бросилась в глаза странная куча льда, которая, казалось, была нарочно кем-то сложена. Куча эта состояла из громадных, прозрачных ледяных пластин. Мендез Лоа и с ним двое его людей решили подойти к этой куче и осмотреть ее. Но едва они к ней приблизились, как оба матроса в паническом ужасе бросились прочь, затем пали на колени и начали читать молитвы. Они ни за что не соглашались подойти к ледяной груде. Один только Лоа решился на это, вооружившись всем своим мужеством. Хотя и сам он дрожал от страха, он сделал над собой огромное усилие и заставил себя пробыть около ледяной груды около двух минут, в течение которых ему удалось все рассмотреть.
Глазам его предстало потрясающее зрелище. Внутри огромной полости или пещеры из льда он увидел восемь или десять мертвецов. Тела располагались группами по два, по три. Одни лежали, другие стояли на коленях и словно молились. Они, очевидно, забрались сюда, чтобы спастись от холода, и все погибли голодной смертью. Одежда на них была изношена, меха вытерлись. Стоявшие на ногах показались Мендезу Лоа мраморными статуями. Он понял, что все эти люди замерзли, превратились в глыбы льда, и что трупы их оберегаются громадными ледяными монолитами, плотно сомкнутыми вокруг них со всех сторон.
Матросы умоляли капитана вернуться, и он уже собирался отойти от странной ледяной могилы; но как раз в эту минуту его глаза встретили оледенелый взгляд одного из мертвецов. Этот взгляд, полный предсмертной тоски, на миг буквально парализовал Мендеза, пригвоздил его к месту. Воображение полудикого аргентинца разгулялось; ему почудилось, что мертвец тихо шевелит своими мертвыми губами, будто говорит что-то. И вдруг он увидал, что мертвец протянул к нему руку в рукавице, точно что-то повелевая ему. „Меня словно настиг приступ холеры, — рассказывал аргентинец. — Я почувствовал ужасающую резь в животе. Мне вдруг взбрело в голову, что и я замерзну тут же, рядом с этими мертвецами“. И он вместе с матросами, как сумасшедший, пустился бежать без оглядки к своему судну. Мендез Лоа запомнил, что он видел эту ледяную пещеру 6-го апреля и что она находится на Земле Грэхема, в той местности, где из последней выдается полуостров, называемый промышленниками „Злым Берегом“ по причине часто свирепствующих там жестоких бурь. Неподалеку оттуда находятся Бискоуские острова».
— Теперь уже сомнений нет! — вскричал старый профессор, когда известие было прочитано. — Это наш Джордж и его товарищи, потому что в апреле никакой другой экспедиции в южном Ледовитом океане не было. Это наши дети! Они спаслись и достигли земли после крушения судна, но погибли от голода и страшной полярной стужи. И эта стужа сохраняет их тела целыми и невредимыми! Вот в чем вся суть, вот что теперь приводит меня в волнение, что меня занимает, подает мне надежды!.. Ты понимаешь, Эмма, все значение этого известия для нас?.. Ты помнишь, что говорил твой отец? Если, — сказал он, — будет точно указано местонахождение трупов, он примет на себя все расходы по снаряжению экспедиции для их доставки на родину. Вот оно, точное указание! Вот что меня радует!
Эмма не вполне понимала, чему тут можно было радоваться. Ей подумалось, что бедный старик просто-напросто слегка помутился рассудком от всех перенесенных им потрясений. Она несколько минут сидела молча, потом схватила в объятия своего сына, осыпала его поцелуями и, рыдая, проговорила:
— Бедное мое дитя!.. Теперь уж все, все кончено!.. Нет больше никакой надежды!
Но старый ученый сделал такой непонятный, непостижимый протестующий жест и сопроводил его такой странной улыбкой, что молодая вдова невольно бросила на него полный сострадания взгляд.
А старик все продолжал улыбаться своей странной, непостижимой, но явно радостной улыбкой. Он как будто собирался что-то сказать, но заставлял себя молчать. У него была какая-то тайна, и он почему-то сдерживался, чтобы не выдать ее…
Тем временем Пауэлл вернулся домой и прошел на веранду. Макдуф, Эмма и Тоби сразу окружили его и поспешили наперебой передать ему новость.
— Я знаю уже, все знаю! — перебил он их. — Я сейчас виделся с Пертриджем, он мне все рассказал. Я помню свое обещание. Сколько еще не хватает?
— Сто пятьдесят тысяч долларов.
— Я дам указание своему банкиру. Берите у него эту сумму, да и больше, — сколько понадобится.
Макдуф чуть не расплющил ему руки, горячо пожимая их.
— Пауэлл, — сказал он глухим, полным чувства и волнения голосом, — вы обязали меня на весь остаток моей жизни, и я хотел бы прожить как можно дольше, чтобы только иметь случай отблагодарить вас. Благодаря вам, я снова увижу своего сына. Мертвого — скажете вы! Даже и мертвого. Для меня и то великое утешение. Ну, а там… кто знает?..
И опять он замолк, не досказав чего-то.