Страница 12 из 28
Доктор Макдуф был совершенно удовлетворен этим объяснением, да, впрочем, и не нуждался в нем. Он только начал с усиленным вниманием осматривать море, по-прежнему сгорая от нетерпения.
Между тем, барометр поднимался. Погода была ясная, но холодная, 1-го ноября около 11 часов утра Мендез Лоа, все время стоявший на капитанском мостике, испустил громкий радостный вопль, который поднял на ноги весь экипаж. Капитан Кимбалл схватил бинокль, осмотрел местность и во всеуслышание подтвердил, что видит приметы, указанные Мендезом. Макдуф в свою очередь, услышав шум, поднялся на мостик, взял бинокль и сразу распознал и бухту, и обе высокие скалы, поднимавшиеся на тысячу футов, и цепь гор вправо от них.
Потребовалось не больше часа, чтобы отыскать удобное место для якорной стоянки. Ровно в полдень Кимбалл по возможности точно определил местоположение судна. Оно остановилось, по странному и случайному совпадению, на одном и том же градусе широты и долготы — под 66° южной широты и 66° градусов западной долготы от Гринвича. Таким образом, оказалось, что Мендез Лоа ошибся на целый градус; но надо было отдать ему должное, так как он эту ошибку предусматривал и предупреждал о ней.
Макдуф облачился в меховую шубу и шапку и решил первым вступить на эту роковую землю, похитившую его сына. Профессор был так нетерпелив, что Кимбалл с величайшим трудом сдерживал его. Он напомнил Макдуфу, что ледяная могила находится в получасе лыжного бега от берега и что прежде всего необходимо выгрузить на берег сани и упряжных собак. И вообще все это дело, ввиду позднего времени, разумнее было отложить до утра.
Доктор возразил, что необходимо сейчас же, не откладывая до утра, послать двоих людей на разведку, чтобы они нашли ледяную пещеру, точно отметили ее местоположение и наметили, если получится, самый легкий санный путь к ней. Совет был резонный, и капитан немедленно отдал соответствующие распоряжения.
Люди экипажа, теперь вполне уверовавшие в Мендеза Лоа и искренне с ним примирившиеся, наперебой предлагали свои услуги. Было решено, что на разведку отправятся Мендез Лоа, как руководитель поисков, а с ним плотник Черч (чей брат, как известно, был в числе погибших на «Прокторе») и ботаник Джустус Квоньям. Последний напросился на разведку вследствие какого-то странного возбуждения, владевшим им в последние дни; Макдуф энергично боролся с этим состоянием при помощи каких-то подкожных впрыскиваний. Все трое запаслись лыжами. Их свезли на берег, и они пустились в путь.
Разведчики сначала направились прямо к югу, а потом повернули к первой горе видневшейся вдали цепи. Доктор Макдуф старался все время следить за ними в сильную подзорную трубу. Рядом с ним стоял лейтенант Беннет. Его молодые зоркие глаза видели гораздо лучше, чем старые глаза Макдуфа. Внимательно всмотревшись, Беннет вдруг вскричал:
— Кэрн![4] На скате горы я ясно вижу кэрн! Доктор! Вы видите?..
— О, да, конечно, — воскликнул старый профессор, весь дрожа, как в лихорадке. Он вспомнил о груде льда, про которую рассказывал Мендез Лоа. Без сомнения, аргентинец распознал ее и устремился прямо к ней.
Теперь все, кто только мог вооружиться каким-нибудь оптическим инструментом, с самым пристальным вниманием следили за тремя разведчиками. Те, в свою очередь, зная, что их видят с судна, подавали сигналы, явно спрашивая, должны ли они немедленно доставить на корабль то, что было ими найдено внутри кэрна.
— Да, да, конечно! — закричал профессор. — Пусть захватят с собой все, что найдут!
Лейтенант подал обычные сигналы флагами, приказав разведчикам возвращаться назад, захватив с собой все найденное. Черч ответил, что он понял сигнал. Затем разведчики пробрались внутрь кэрна. С мостика судна видно было, что на верхушке кэрна не имелось никакого опознавательного знака, из чего следовало заключить, что у погибавших не было под руками никакого предмета, который можно было бы водрузить на нем. Но могло случиться и так, что знак все же имелся, но не устоял против ветра и был повален и снесен.
Вскоре разведчики вернулись назад. Джустус Квоньям нес под мышкой доску, на которой углем были начертаны следующие слова:
«„Проктор“ погиб в льдах. Половина из нас утонула. Остаются в живых: Бейли, Уильямс, Догерти, Чепмен, Черч, Грандсон, Хобби и я, Макдуф. Припасов нет. Стужа жесточайшая. Идем наудачу. Прощай, отец, прощай, бедная мама! И вы, Эмма и Тоби, прощайте!»
Доктор не мог дочитать эту надпись вслух. Его душили рыдания. Он протянул доску Манфреду. Тот вслух дочитал написанное, и после доска с роковым завещанием погибших пошла по рукам…
XII
ЗАМЕРЗШАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
В эту ночь на всем судне никто не спал.
Доктор Макдуф заперся в лаборатории со своим помощником Манфредом Свифтом. Он только и делал, что бесконечно читал и перечитывал надпись на доске. Капитан производил разведку на берегу залива, отыскивая место, где можно было стать на якорь. Через некоторое время нашли небольшую бухточку, хорошо защищенную от ветров, и было решено ввести в нее судно. Но Кимбалл колебался. В самом деле, была найдена доска с предсмертными словами сына Макдуфа, но разведчики не нашли саму могилу, и было пока еще неизвестно, будет ли она найдена и в этом ли месте она находилась. Видимо, Мендез Лоа правильно распознал местность. Ледяная могила должна была находиться где-нибудь неподалеку от кэрна. Но кто поручился бы, что на нее не грохнулась какая-нибудь колоссальная снежная или ледяная лавина и не уничтожила ее, не схоронила ее под своей неприступной массой? Поэтому, как считал Кимбалл, надо было подождать с окончательной стоянкой — преждевременные приготовления могли дурно повлиять на настроение экипажа.
Что касается старого профессора, то он почти не колебался и отнесся к благоразумной осмотрительности Кимбалла даже с некоторой раздражительностью. Он непоколебимо верил, что найдет труп своего погибшего сына.
— Ваши сомнения удивляют меня, — сказал он капитану. — Наше дело ясное. Мы должны действовать так, как будто мы вполне уверены, что доведем его до конца. А там — будь, что будет. Прошу вас, как только наступит утро, сейчас же войти в бухточку и стать на якорь.
Так и сделали. Ранним утром 2-го ноября вошли в бухточку, устроили в ней причал и поставили судно на якорь. Теперь «Эмма Пауэлл» твердо стояла на приколе. Можно было оставить судно и расположиться на берегу.
Окончательное определение местоположения судна и сверка с картой подтвердили, что экспедиция находилась на Земле Грэхема, открытой в 1832 году капитаном Биско.
Скоро все предварительные работы были закончены, и весь экипаж во главе с профессором Макдуфом сошел на землю. Немедленно были изготовлены сани, которые могли вместить по три седока. В них запрягли собак. Захватили с собой на всякий случай всевозможную провизию. Мендез Лоа все время повторял, что ледяная могила будет найдена не больше, чем через полчаса. Макдуф внимательно слушал его с таким же глубоким чувством, с каким выслушал его первый рассказ в Буэнос-Айресе.
Капитан Кимбалл, подгоняемый нетерпением старого профессора, самолично возился около саней, помогая снаряжать их. Трое матросов, усевшись на одну из повозок, сделали пробный пробег, чтобы испытать собак. Добрые животные с честью выдержали этот экзамен. Тогда все, не теряя времени, немедленно уселись в сани и тронулись в путь. Корабль остался под надзором боцмана.
— Не беспокойтесь, — сказал он уезжающим. — Судно останется целехоньким. Здесь некому его похитить!
Сани с Мендезом Лоа двигались впереди прочих. Собаки бежали прытко. Дорога была вначале ровная, гладкая. Местность лишь слегка повышалась к внутренней части материка. На равнине аргентинец внимательно огляделся кругом и направил свои сани прямо к югу, к видневшейся вдали цепи гор. Вскоре начались дорожные невзгоды. Путь пошел неровный, весь усыпанный глыбами льда. Пришлось сойти с саней и идти пешком. Миновало уже добрых полчаса, а все еще не видно было никаких признаков, указывающих на близость ледяной могилы. Путники угрюмо молчали. Все с замиранием сердца думали о возможном провале экспедиции. Что, если в самом деле ледяная пещера была погребена под лавиной?..
4
Кэрнами у северных народов называются надгробные камни на могилах вождей. Это название часто распространяется на всякие кучи камней в тех случаях, когда можно заключить, что они навалены руками людей, а не являются случайной грудой.