Красный Наполеон

„Потери австралийских войск, пытавшихся, воспрепятствовать нашей десантной операции, были ужасны“ – так гласило сообщение японского военного корреспондента Ферги, опубликованное на следующий день в Лондоне.

„Белые отряды, вооруженные лишь полевой артиллерией, пытались сопротивляться и были уничтожены огнем наших судовых орудий. Борьба была очень краткой.

Наши войска, без особого труда, смогли вступить в Сидней, но австралийцы вздумали оказать на улицах города ожесточенное сопротивление, повлекшее бои за обладание каждым домом.

Благодаря этому, город подвергну был полному уничтожению.

Сидней залит кровью, и по сие время невозможно очистить его от трупов, представляющих опасность для наших войск.“

Через несколько дней мир с ужасом узнал о том, что произошло в южном полушарии. За бойней в Сиднее последовали бойни в Аделаиде, Брисбене и Мельбурне. Население Гобарт-тауна в Тасмании было вырезано до последнего человека.

Город Веллингтон в Новой Зеландии был сожжен до тла. Та же судьба постигла Окленд.

Австралийская милиция под руководством принимавших участие в мировой войне новозеландских офицеров пошла в бой, предпочитая смерть рабству под властью желтых.

По прошествии нескольких дней я улучил благоприятный момент и спросил Карахана, произошло ли это безжалостное уничтожение семи миллионов людей по его приказу?

И совершенно спокойно, лишь слегка удивляясь тому, что я счел нужным осведомиться об этом совершенно очевидном факте, он ответил:

– Разумеется. Это было нужно для будущего человечества.

Спид и я сидели в нашем бюро. Стояла теплая июльская ночь. Я диктовал Марго очередную корреспонденцию об этой фразе красного Наполеона.

– Господи, спаси мою страну и моих братьев! – сказала она, закончив писать корреспонденцию.

– И нас, и нашу страну, – добавил Спид, – ведь затем наш черед.

Он оказался прав – наш черед наступил гораздо быстрее, чем мы могли предполагать.

6

„Карахан предлагает Северо-Американским Соединенным Штатам присоединиться к Красному Союзу.“

С таким заголовком вышли американские газеты, сообщавшие об официальном обращении Пан-евразийского Союза Социалистических Республик к народам Северной и Южной Америки.

И с тем же заголовком вышли 25 августа 1933 г. и лондонские вечерние выпуски газет. Я получил газеты в тот момент, когда вместе со Спидом и Марго сидел за радиоаппаратом, установленным на волну Нью-Йоркской станции. С той стороны океана до меня доносился голос, моего приятеля Давида Лоуренса, политического обозревателя в Вашингтоне.

Он говорил:

– Возбуждение, охватившее столицу, еще значительнее, чем то, которое царило в городе в решающие апрельские дни 1917 года, когда Америка вступила в войну.

Перед зданием Вашингтонского почтамта скопились толпы народа.

Несмотря на то, что созванная президентом пан-американская конференция кончилась уже за полночь, народ продолжал толпиться перед Белым Домом до утра.

Доктор Роу, председатель пан-американского союза посвятил меня в подробности хода конференции.

Все двадцать одна американские республики были представлены на заседании своими посланниками или делегатами, – отсутствовал лишь представитель Никарагуа, выехавший на родину в виду того, что там вспыхнула революция.

Статс-секретарь Конжер Робертс открыл заседание, выразив сожаление, что впервые со времени образования Союза в 1889 году году предстоит разрешение политической проблемы. Предложение, сделанное Караханом, требует от американских республик, если не совместных действий, то хотя бы совместного обсуждения.

Что касается позиции Соединенных Штатов в этом вопросе, то Соединенные Штаты предпочли предложение Карахана отклонить.

Затем последовал трехчасовой обмен мнений, закончившийся тем, что собравшиеся делегаты высказались за необходимость запросить инструкции от своих правительств.

Несмотря на сильный дождь, у здания, в котором происходило заседание конференции, толпилось множество народа. О том, какое впечатление произвело предложение Карахана, на Америку, лучше всего судить по газетам, вышедшим на следующий дань. В них Карахан изображался в виде злобного и жестокого существа, протягивавшего окровавленные руки к дяде Сэму. Карахан восседал на груде дымящихся развалин и человеческих черепов, олицетворявших собой захваченные им материки.

Передовые статьи газет были написаны, примерно, в таком же духе и предостерегали американцев о надвигающейся опасности.

Несмотря на то, что предложение Карахана противоречило политическим, хозяйственным и социальным идеалам Америки в не вызывало разногласий некоторые из лондонских газет поспешили оповестить, что в ряде стран предложение Карахана встретило сочувствие.

Телеграммы из Нью-Йорка сообщали о столкновениях на улицах, – приверженцы Вилльяма Фостера, Бена Гитолу и других коммунистов требовали на митингах, чтобы Америка присоединилась к красному союзу.

Во время произошедшей на улице свалки и последовавшей за тем паники, две работницы были задавлены насмерть.

В Лондоне подготовились к отказу Соединенных Штатов принять предложение Карахана, но там предполагали, что остальные американские государства не проявят единодушия. Последовавший со стороны всех американских республик ответ был признаком силы и единства.

В день получения ответа мне пришлось видеть Карахана. Совместное пребывание на фронте, породило между нами некоторое доверие, – со своей стороны я относился к диктатору очень почтительно, в соответствии с его положением. Проницательные глаза Карахана застыли на моем лице.

Глядя на него я с трудом мог поверить, что этот высокий худощавый человек, которому исполнилось тридцать три года, менее чем в один год сумел завоевать Европу, Африку, Азию и Австралию. Из двух миллиардов людей, составлявших население земного шара, три четвери находились под его властью. Завоевания Цезаря, Ганнибала, Александра, Наполеона были превзойдены этим желтолицым человеком.

– Настанет день, когда вы, американцы, будете вынуждены признать мое требование, – сказал он, не спуская с меня глаз. – Быть может, это не осуществится сейчас, но придет день, когда это осуществится. На свете должна существовать только одна раса, к эта раса, – человечество.

Я спросил, не поразил ли его отказ Америки принять его предложение.

– Нет. Я ожидал этого, и отказ этот совпадает с моими планами.

Совсем иную точку зрения высказала красная печать всего мира. Газеты Лондона, Парижа, Берлина, Москвы и Вены уделили очень много внимания отказу Америки, и я в ту же ночь передал содержание появившихся статей в Америку. Вот что писали газеты Карахана:

„Мы протянули руку помощи и предложили братский союз, трудящимся Америки, но наше предложение было отвергнуто финансовыми магнатами и рабовладельцами, властвующими по ту сторону океана…“ („Юманите“, Париж).

„Полтора миллиарда рабочих Европы, Азии и Африки дадут американскому капитализму достойный ответ…“ („Форвертс“, Берлин).

„Тело Ленина покоится в московском мавзолее, но дух его живет. И не Амернке удержать его победное шествие…“ („Известия“, Москва).

„Америка не сможет противиться желанию трудящихся всего мира срыть преграды, уродующие мир. Дело идет о счастье всего человечества…“ („Аванти“, Милан).

Лондонский „Дейли Геральд“, несмотря на коммунистическую окраску, вышел со статьей явно джингоистского характера:

„Мир устал от владычества янки. Надо положить этому владычеству конц“.

„Красный флот – сильнее всех флотов в мире“.

„Наши воздушные силы превосходят силы американской авиации“.

„Красная армия одержала множество побед над своими противниками и сможет сломить и своего последнего врага“.

„Карахан величайший полководец в мире…“

„Ныне солнце никогда не закатывается в странах Красного Союза“.

– Какую они развили агитацию, – заметила Марго, переводя мне некоторые из этих статей. – Все эти газеты находятся целиком в распоряжении Карахана и печатают лишь то, что он им велит печатать. Я не думаю, чтобы эти статьи выражали мнение народов, от имени, которых они говорят.