Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 35 из 39

Оперируя аналогией из советских времён, мы вернулись в Россию по тем же самым причинам, по каким возвращается в Москву выпускник московского вуза, отбыв несколько лет по распределению в Бийске или Кемерове, сделав фантастическую, по бийско-кемеровским понятиям, карьеру. “Ну почему, почему ты едешь? – пытаются понять его порыв остающиеся в Кемерове (Бийске) начальники, сослуживцы, друзья, любовницы, невесты. – Ты же здесь добился всего, о чём мы даже не мечтали. В Москве ты никогда не получишь должности главврача облздрава, не станешь главным архитектором города, не возглавишь губернаторский предвыборный штаб”… А он и не спорит, только улыбается загадочно. Потому что он уже понял то, чего не поняли они. Или думает, что понял. А на самом деле он – заложник своих неуместных амбиций. Но факт остаётся фактом: он садится в самолёт и летит в Москву.

Отток из Израиля профессионалов международного класса в таких областях, как программирование и компьютеры, современная музыка, неивритская журналистика, бизнес и финансы, – процесс совершенно неизбежный, с учётом таких объективных обстоятельств, как размеры страны, географическое её расположение, структура и состояние экономики. Процесс этот не с нашей алией начался, мы тут только часть общенациональной (чтобы не сказать общемировой) тенденции. Офра Хаза, Джерри Левин и Яаков Агам тут такие же показательные примеры, как Максим Леонидов, Михаил Козаков и создатели “Би-2”. Большая проблема Израиля состоит в том, что многие местные уроженцы, вслед за покойным Ицхаком Рабиным, склонны рассматривать эту объективную реальность в гормонально-пафосных терминах, видеть в уезжающих “предателей”, “отрезанный ломоть” и чуть ли не врагов народа. Такое отношение знаменует впечатляющий триумф провинциальных комплексов над пресловутым еврейским здравым смыслом, победу истерического ура-патриотизма над трезвым прагматизмом, позволившим еврейскому народу выжить и сохраниться на протяжении двух тысячелетий в рассеянии.

Люди, уехавшие из Израиля, на самом деле являются не столько “врагами” и “предателями”, сколько проводниками израильских интересов в тех странах, где официальная дипломатия пока никаких впечатляющих успехов не добилась, несмотря на сотни миллионов долларов, исправно выделяемых из года в год на поправку имиджа и столь же исправно “осваиваемых” устроителями посольских и сохнутовских фуршетов. Каждый “йоред”, сделавший удачную карьеру, будь то в Москве, Милане, Нью-Йорке или Лондоне, на практике может быть полезен Израилю куда больше, чем пресс-атташе посольства в том же городе, со всеми его пресс-релизами, брифингами и контакт-листами. Эта простая мысль, вероятно, куда более очевидна для представителей “нашей” алии девяностых, носителей постсоветской космополитической ментальности, чем для местных уроженцев и иных старожилов, не способных поступиться принципом “ха олам куло негдейну”.[57]

В этой связи я смею надеяться, что кто-нибудь из “русских” представителей в будущем кнессете поставит, наконец, на повестку дня израильского законодателя хотя бы такую мелочь, как вопрос о предоставлении всем гражданам Израиля, независимо от места их нынешнего пребывания, права голосовать на выборах. Права, которое россиянами, американцами, итальянцами, бельгийцами, немцами, канадцами или французами воспринимается как нечто само собой разумеющееся: не лишать же гражданина страны одного из основополагающих конституционных прав просто за то, что он посмел работать и жить за границей!.. Израильское табу на избирательное право для “йордим” – постыдный пережиток однопартийного маарахного правления и мировоззрения – давно должно было быть пересмотрено, если не из соображений юридических, то хотя бы в силу его явной непристойности.[58]

Прошлое больше не кажется сном – ни сладким, ни otherwise. Вообще всякая способность оценивать образы и как-то к ним относиться – медленно отступает.

Глава третья

Кто придумал Рунет

Арсен Ревазов. Несколько эпизодов с Антоном Носиком в главной роли

У кого-то заканчиваются лихие девяностые. У нас надувается великий пузырь интернет-компаний. Двукратный годовой рост доткомовской компании в год считается скромным, почти лузерским. Вся просвещённая публика офигевает от интернета как от явления. В бизнес-журналах публикуются захватывающие дух статьи про новую экономику. Время славы и восторга. До того, как пузырь начнёт лопаться, ещё долгих 11 месяцев. В “Балчуге” проходит одна из первых в Москве конференций про интернет. Слушают инвесторы. Выступают интернет-гуру образца 1999 года. Всё выглядит очень по-взрослому. В соседнем зале – очередная конференция стоматологов, которым впаривается какое-то оборудование для протезирования. Мы смеёмся, что в “Балчуге” на одном этаже представлены две успешных экономических модели: новая и старая. Стоматологи уже что-то слышали про интернет – и в совпавшем перерыве группой подходят к группе интернетчиков. Один из них обращается к Норвежскому Лесному, воплощению Иисуса Христа из рок-оперы “Джизус Крайст Супер Стар”: правильная борода с усами, длинная рубаха и страдающий взгляд. Лесной смотрит всепонимающими глазами на подошедшего к нему стоматолога. Мы знаем, что этот взгляд означает: “зря ты ко мне подошёл, добрый человек”. Но стоматолог не знает. Он спрашивает, обращаясь к Лесному, но почему-то во множественном числе:

– Пацаны, я так понял, что вы из интернета?

Лесной складывает руки на груди и страдальчески кивает.

– Слушай, а кому этот ваш интернет принадлежит? Кто тут главный?

Лесной не задумываясь, точным движением руки указывает на Носика, который в это время что-то разъясняет инвесторам, и говорит коротко и внушительно:

– Ему!

Группа стоматологов в благоговении затихает и смотрит на Антона. Если человек, похожий на Иисуса Христа, говорит, что интернет принадлежит еврею в кипе, значит, так оно, скорее всего, и есть.

– А лет-то ему сколько? – спрашивает самый недоверчивый из стоматологов.

– Тридцать три, – вновь кратко отвечает Лесной.

Группа уже в остолбенении переводит взгляд с Лесного на Носика, с Носика на Лесного и постепенно отходит, перешёптываясь. Один из них возвращается и осторожно спрашивает у Лесного, указывая головой на Носика:

– А где он учился?

– У вас, – по-прежнему лаконичен Лесной, которому весь этот разговор с самого начала неинтересен.

– Как – у нас? – начинает выпадать в осадок стоматолог. – Где – у нас?

– В стоматологическом, – мрачно уточняет Лесной, – вот он подтвердит, – и кивает на меня.

– Не может быть! – хватается за голову стоматолог.

– Может, – вполне дружественно объясняю я. – Лечфак ММСИ. Выпуск 1989 года.

– И он главный в интернете? – переспрашивает меня стоматолог.

– Он, – решительно заявляю я.

– А как его зовут?

– Антон Носик.

– И это нормально?.. – спрашивает стоматолог уже сам себя и, покачивая головой, возвращается к своим коллегам и протезной презентации.

Мы познакомились с Антоном на лабораторной работе по бионеорганической химии.

– Сколько надо капать этой херни? – проявляя формальный интерес, устало спросил у меня студент с большими грустными глазами.

– Долго. Пока не посинеет. В этом фишка буфера: льёшь в него щёлочь или кислоту, а pH не меняется. Это вы сейчас буферные свойства крови изучаете.

– Раз ты разбираешься в свойствах химических буферов, значит, ты умеешь играть в преферанс, – предположил студент, непринуждённо сменив тему.

57

“Весь мир против нас”. (иврит)

58

До 1978 года, при официальной двухпартийной системе, власть в Израиле принадлежала социалистической партии “Маарах”, предшественнице партии “Авода”.