Страница 32 из 39
– Да уж, конечно, конечно, пропустим, – согласно гудит очередь.
Как в плохом пропагандистском фильме о единстве армии и народа. Я смотрю на собственное отражение в витрине супермаркета – и в самом деле, форма на мне зелёная, класса “бет”, с большими дырками под мышкой (для вентиляции), с жёлтой нашивкой “ЦАХАЛ” над левым карманом рубашки, пыльные чёрные ботинки на ногах, штаны стянуты резинками, и панама на шнурке болтается за спиной. Рядовой Носик, личный номер[50]4708972, “шлав бет”, сто дней. За полтора часа, проведённых в увольнении, я как-то успел совсем забыть обо всех этих деталях своей биографии, почувствовать себя нормальным человеком – штатским, свободным, без колючей проволоки вокруг, без поминутных окриков прыщавой малолетней командирши, без торжественных построений под полуденным солнцем в честь предстоящего коллективного приёма баланды, без нарядов караульной службы и дежурств по кухне… Все это снова начнётся – скоро, через два-три часа, когда я вернусь в часть, но и в недолгие мгновения свободы мне хочется чувствовать себя штатским. Стоять, например, в очереди к кассе супермаркета позади пышной дамы средних лет, листать биржевую сводку и не вспоминать о том, что у капитана на плече – три гроба, а у майора – один фалафель. Мне этот фокус с забыванием удаётся отлично. А окружающим он почему-то не удаётся совсем. Впрочем,[51] чему это я так удивлён – я же сам на гражданке всегда забирал голосующих солдат с тремпиады…
Странное всё-таки состояние – “шлав бет”. Я знаю, что, когда меня выпустят (предположительно – середина августа), я напишу об этом целый роман. Или, по крайней мере, журналистское расследование. В котором расскажу про все наши приключения и злоключения, про Ра-СаПов и МэмПэев, про кухню и интендантскую службу, про гимель и шин-гимель. Мои сослуживцы тоже об этом знают. Они каждый день ко мне подходят и говорят с надрывом и трагической уверенностью: “Нет, но ты всё-таки должен об этом написать”. Я не отказываюсь, хотя всякий раз напоминаю товарищам по оружию: все публикации об армии подлежат военной цензуре. Так что многих вещей в моих статьях не будет – ни имён, ни географических названий, ни даже намёка на рода войск и другие строго секретные подробности. Впрочем, и без этих деталей у меня уже сегодня набралось материала на полсотни неудобных вопросов к пресс-секретарю[52][53][54] ЦАХАЛа. И я непременно их задам.
…А пока на мне – зелёная форма класса “бет”, с большими дырками под мышкой, с жёлтой нашивкой “ЦАХАЛ” над левым карманом рубашки, и в супермаркете кассирша пропускает меня без очереди. Впереди у меня – десять недель действительной воинской службы, и в эти десять недель я постараюсь не обращаться к армейской теме. Да поймут меня читатели, и да простят товарищи по оружию. Засим остаюсь искренне ваш, рядовой Носик, личный номер 4709872, “шлав бет”, сто дней.
Почему в Палестине до сих пор нет двух государств?
В 2015 году американский журналист Хантер Стюарт впервые приехал в Иерусалим, чтобы освещать арабо-израильский конфликт. Прибыл он с обычным багажом представлений западной прессы об израильских оккупантах, угнетающих палестинский народ, – и, конечно же, с полным набором рекомендаций о том, какие именно уступки и в какой последовательности Израилю необходимо осуществить в одностороннем порядке, чтобы завершить тот самый конфликт.
Но когда репортёр увидел ситуацию собственными глазами, провёл сотни часов в беседах с израильтянами и палестинцами, узнал биографии террористов и их жертв, что-то в этой стройной картине мира начало рушиться. Сам по себе террор перестал казаться ему таким уж естественным ответом на “ужасы оккупации”, когда он разобрался в мотивациях шахидов и источниках финансирования их подвигов, а заодно и посмотрел на ту самую “оккупацию” вблизи.
По ходу выяснилось, что уступки со стороны Израиля палестинцев на самом деле не интересуют. Никакой компромиссной формулы мирного сосуществования с евреями ни у политического руководства, ни у рядовых жителей Рамаллы и Газы в головах нет. Провозглашение собственного государства в рамках пресловутого Two-State Solution в их картине мира совершенно не является конечной целью. Если они и настаивают на этом решении, то лишь в качестве промежуточного этапа на пути к главному результату – ликвидации Государства Израиль. И “ястребы” из ХАМАСа, возглавляющие Сектор Газы, и “умеренные” правители ООП в Рамалле в этом вопросе совершенно единодушны.
Такой вывод Хантер Стюарт сделал не из брифингов МИДа Израиля, а из собственных разговоров с палестинцами в Рамалле, Наблусе, Тулькарме. Их слова подтверждали данные опросов, которым журналист прежде отказывался верить: 62 % жителей Автономии поддерживают террор как средство достижения политических целей. А цель у них, на самом деле, одна, и это вовсе не замораживание строительства поселений, не право на возвращение правнуков тех, кто в 1948 году покинул Яффо и Галилею, не снятие блокады с Газы; цель – всё та же, что провозглашена Арафатом при создании ООП: полное уничтожение Израиля.
Стоит добавить, что когда в 1964 году Лига арабских государств объявляла об учреждении Организации освобождения Палестины, никаких таких “оккупированных территорий” ещё не существовало в природе. Израиль в ту пору существовал в пресловутых границах 1948 года, зафиксированных в резолюции ГА ООН. Восточный Иерусалим, Иудея и Самария находились в ту пору под властью Иордании. Так что под “Палестиной”, подлежащей освобождению, имелись в виду не Рамалла, Наблус и Тулькарм (попавшие под контроль Израиля в ходе Шестидневной войны), а Тель-Авив, Иерусалим и Хайфа, Эйлат и Беэр-Шева. Так сказано в ст. 1–5, 11–14, 16–18, 25–27 и 29 Палестинской Хартии, где прямым текстом утверждается, что на спорной территории после “освобождения” может существовать лишь одно государство, и никаких евреев, приехавших туда или родившихся там после 1947 года, это государство на своей территории не потерпит. Кто жил там до 1947-го – может остаться, но лишь в качестве “палестинца”. Иной статус противоречил бы декларируемой задаче полного избавления Палестины от еврейского присутствия.
Хантер Стюарт признаётся, что со временем перестал понимать, о каком компромиссе Израиль может договариваться с людьми, стоящими на таких позициях.
50 лет назад Иерусалим стал нашим, окончательно и навсегда
Предпоследняя на нашей памяти попытка арабских соседей уничтожить Государство Израиль закончилась полвека назад сокрушительным разгромом египтян, сирийцев и иорданцев. В историю этот вооружённый конфликт вошёл под именем Шестидневной войны, хотя основной разгром завершился к исходу вторых суток, а дальше проигравшая сторона просто жевала сопли, пытаясь выторговать через ООН менее унизительные условия капитуляции.
Советский Союз, поддерживавший в той войне арабских вояк, так обиделся на Израиль за происшедшее, что разорвал дипотношения и запретил преподавание иврита. И даже в конце 1989 года, когда я возвращался из первой поездки в Израиль, шереметьевская таможня торжественно конфисковала у меня книгу Черчиллей “Шестидневная война”, русское издание. Нужно понимать, что вся махровая антисоветчина и запрещёнка советской эпохи к тому времени в стране уже широко издавалась и продавалась – и Солженицын, и Набоков, и “Доктор Живаго”, и даже “Ледокол” Суворова готовился к печати. Абуладзе уже выпустил “Покаяние”, и фильмы Германа-старшего сняли с полки Госфильмофонда. А вот “Шестидневная война”, написанная двумя англичанами, потомками Черчилля, всё ещё действовала на советскую власть, как красная тряпка на быка. Обида официально забылась лишь после августовского путча 1991 года, когда между двумя странами восстановились дипотношения.
50
Класс “бет” – боевая форма одежды.
51
Букв. “второй этап” (иврит) – курс службы в ЦАХАЛе для репатриантов постпризывного возраста или уже отслуживших в других армиях.
52
Ра-СаП (иврит, аббр.) – человек, отвечающий за техническое обеспечение отряда.
53
МэмПэй (иврит, аббр.) – командир взвода.
54
Здесь имеется в виду шифрованный язык, использующийся армейской рацией: на этом языке “гимель” обозначает “гизра” (отрезок местности), “шин-гимель” – “шлагбаум” или “человек, стоящий у шлагбаума”.