Лягушка-принцесса

— Передайте господину Кванту мою благодарность, — медленно проговорила девушка, не делая даже попыток взять в руки симпатичный ящичек. — Я очень тронута его щедростью и благородством, но этот подарок принять не могу.

— Но господин приказал, — пробормотала рабыня, растерянно поглядев на свою говорливую напарницу. — Мы не можем его ослушаться, иначе нас накажут.

— Вы не ослушались и наказывать вас не за что, — пожала плечами беглая племянница регистора Трениума. — Это я не могу сейчас позволить себе какие-либо украшения.

— Но господин спросит: почему? — подала голос вторая невольница.

— Потому, — наставительно проговорила Ника, не сомневаясь в том, что каждое её слово будет в точности передано викесарию, а то и самому императору. — Что ни золото, ни серебро, ни жемчуг с самоцветами не могут украсить девушку так, как её доброе имя. И пока я не очищу его от клеветы — нет смысла в драгоценностях. Запомнила?

— Да, госпожа, — поклонившись, служанка сделала знак молчаливой коллеге, после чего та унесла шкатулку прочь.

— Я вам ещё нужна, госпожа? — негромко спросила стоявшая у стены портниха.

— Нет, — покачала головой гостья. — Можешь идти. Спасибо за хорошую работу.

— Благодарю за добрые слова, госпожа, — поклонилась на прощание рабыня.

И девушка заметила, как в удивлении дрогнули брови расчёсывавшей ей волосы невольницы. Так говорить с рабами здесь было не принято.

Вскоре вернулась относившая украшения служанка и принесла четыре накидки, привычно разложив их на кровати.

Подобное радушие хозяев всё больше настораживало беглую племянницу регистора Трениума. Вряд ли сам Косус Квант Спурий опустился до подбора нарядов для гостьи. Однако в том, что её заставляют выбирать либо по приказу самого викесария, либо кого-то из его приближённых, она не сомневалась. Вот только для чего? Демонстрируют приязнь и проявляют любезность по отношению к будущей принцессе или ищут повод выставить её в негативном свете перед императором?

Так и не придя к окончательному выводу, Ника отобрала себе светло-жёлтую накидку, приказав унести остальные.

Ещё раз оглядев себя в зеркало, она вышла во дворик и уселась на табурет в тенёчке. Теперь остаётся только ждать, когда властитель радланской Империи соизволит встретиться с обвинённой в самозванстве внучкой сенатора Госпула Юлиса Лура.

Терпение входило в число тех навыков и умений, коими попаданке в чужой мир пришлось овладевать в первую очередь.

Солнце неторопливо ползло по небосклону, заставляя тень от статуи Семрега перебираться с одной плитки на другую.

Жужжали мухи, время от времени пытаясь сесть на лицо девушки. Из глубины особняка доносились неясные, плохо различимые звуки. Иногда, привлечённые тишиной и обманчивой неподвижностью людей, во двор спускались птички, но быстро улетали, не отыскав ничего интересного.

Стоявшие у стены, разморённые жарой рабыни откровенно зевали, косясь на хранившую молчание странную гостью.

Видимо, устав держать язык за зубами, говорливая невольница предложила принести фруктов или разбавленного вина, но таинственная особа отказалась таким тоном, что у служанки сразу отпала охота спрашивать ещё раз.

Часа через три Нике показалось, что долетавший до неё шум изменился, хотя ничего конкретного она по-прежнему разобрать не смогла.

"Кажется, кто-то явился, — подумала девушка. — То ли хозяин дома, то ли сам император. Значит, уже скоро".

Буквально через несколько минут в коридорчике раздались звуки тяжёлых, бухающих шагов.

Не в силах больше сохранять невозмутимость, беглая племянница регистора Трениума резко поднялась на ноги, перебросив край накидки через плечо.

— Госпожа, — чуть склонил голову знакомый десятник, успевший переодеться в анатомический панцирь, короткие штаны и юбку из толстых, кожаных полос с металлическими бляхами. — Следуйте за мной.

— Подождите, господин Саквин, — остановила его Ника, взяв в руки небольшой матерчатый свёрток. — Не могли бы вы выполнить одну маленькую просьбу?

— В чём дело, госпожа? — недовольно нахмурился воин.

Развернув сложенную рубаху, собеседница продемонстрировала ему короткий кинжал с колечком на конце рукоятки. — Этот нож дорог мне как память. Пожалуйста, пусть он пока побудет у вас. А потом вернёте.

— Хорошо, — после минутного колебания, десятник взял свёрток и сунул его под панцирь.

— Вот теперь я готова, господин Саквин, — натянуто улыбнулась девушка, чувствуя, как бешено колотится сердце, а по спине топчутся холодными ногами целые эскадроны мурашек.

Как и следовало ожидать, Констант Великий, облачённый в богатую тёмно-синюю тунику с короткими рукавами, обнажавшими его всё ещё мускулистые руки, занял место за рабочим столом хозяина дома.

Откинув голову на высокую спинку кресла, властитель холодными, безжизненными глазами смотрел на приближавшуюся беглую племянницу регистора Трениума. Во взгляде ещё более старого викесария, расположившегося на сиденье с подлокотниками, но без спинки, угадывалось ленивое любопытство.

Рядом у стены и возле занавеса, отделявшего парадную половину особняка от семейной, редкой цепочкой застыли семеро легионеров в прикрытых длинными плащами доспехах, но без шлемов.

Прихожую от главного зала на сей раз отделяла плотная портьера, у которой стояли ещё двое воинов. Больше Ника здесь никого не увидела.

Похоже, Констант Великий решил не афишировать свой визит в дом Косуса Кванта Спурия.

Шагавший впереди Саквин остановился, отступая в сторону, словно освобождая дорогу и давая понять, что дальше девушке надлежит следовать одной.

Пройдя ещё пяток шагов на мелко подрагивавших ногах, та низко поклонилась, придерживая рукой норовивший сползти с плеча край накидки.

— Здравствуйте, ваше величество.

Несколько секунд император разглядывал смиренно потупившую взор беглую племянницу регистора Трениума, и вдруг спросив:

— Вы знаете этого человека? — гулко хлопнул в ладоши.

Прикрывавший прихожую занавес заколыхался и, придерживая край плотной материи, в зал вошёл невысокий, полный мужчина в длинном тёмно-коричневом плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Из-под подола туники торчали волосатые ноги в новеньких сандалиях.

Попаданка нервно сглотнула.

Сделав несколько шагов, неизвестный поклонился, и откинув башлык, обнажил крупную голову с короткими чёрными волосами, большими карими глазами и густой каштановой, почти красной бородой.

Как и всегда в стрессовых ситуациях, сознание Ники сработало быстро и чётко.

— Господин Канир Наш!? — охнула она. — Это вы?

— Да, госпожа Юлиса, — улыбнулся купец. — Ещё в Канакерне господин Картен попросил меня навестить вас в Радле, когда я вновь соберусь на Западное побережье. Он говорил, что вы должны написать отцу письмо, которое я отвезу в Канакерн, а господин Картен переправит в Некуим, но уже на следующий год.

Толстяк виновато развёл руками, словно извиняясь, а Ника вспомнила, как Наставник договаривался с мореходом об оплате за её путешествие.

Большую часть драгоценных камней Картену обещали за благополучную доставку дочери своего друга и торгового партнёра в Канакерн и обеспечение ей сопровождения до Империи. Но два самых крупных и красивых сапфира он должен получить только после предъявления письма от Ники Юлисы Террины из Радла. Где, кроме слов, будет специальный знак. Кроме доказательства, для Лация Юлиса Агилиса того, что послание написано не под принуждением, сей символ имеет и другое значение. Именно увидев его, аратачи отдадут купцу драгоценные камни, если Отшельник не дождётся весточки от дочери.

— Когда до меня дошли эти чудовищные слухи, — продолжил гурцат, и, видимо, от волнения, в его голосе прорезался гортанный акцент. — Я сразу же пошёл…

Император легонько стукнул пальцами по подлокотнику кресла.

Рассказчик моментально заткнулся, а девушка, обернувшись к Константу Великому, заявила:

— Да, ваше величество, я его знаю. Господин Канир Наш — торговый партнёр господина Мерка Картена консула Канакерна и друга моего отца.