Кластер

Она запрокинула голову и разглядывала местами вздувшийся потолок. Казалось, сейчас она закроет глаза и уснёт.

Алиса действительно закрыла глаза.

– Расскажите мне об этой чудо-установке, что ли, – попросила она.

– Вы, боюсь, не у того человека спрашиваете, – сказал Андрей. – Я же не технарь, так, только общее представление имею.

– Да ладно. Что бы мне рассказали технари? Всё равно речи им вы пишете. Я сама с журфака, понимаю чуть-чуть.

– С журфака? Неожиданно.

– Аха, – Алиса хмыкнула, – все смеются. Одно хорошо – при моём сельском образовании можно легко считать, что его нет.

По-прежнему не открывая глаз, она рассказала, что училась в Сибири. В Красноярском государственном. Факультетский корпус стоял рядом с хлебозаводом, и между парами Алисины одногруппники бегали в фирменный магазинчик за горячими рогаликами. Сама же она специализировалась на ромовых бабах. Вот они и стали её главным учебным достижением.

На занятия Алису привозил папа, она вообще – папина дочка. И папа хотел, чтобы Алиса стала диктором на телевидении. Не ведущей, а именно диктором, потому что дикторы – люди уважаемые, это он ещё по Советскому Союзу помнил.

– Как же вас на сцену тогда утянуло? – заинтересовался Андрей.

Алиса помолчала, раздумывая, а потом просто пожала плечами.

– Да долгая история. Расскажите лучше про установку.

Андрей рассмеялся.

– А вы без затей уходите от ответа.

– Я всегда без затей ухожу. Так вы не увиливайте, мне ужасно интересно.

– Ну что вам сказать, – вздохнул Андрей, – какой может быть арсенидная установка, на которую последние пять лет, а до этого ещё три и ещё три были брошены все ресурсы кластера? Гениальная, конечно. Прорыв и коренной перелом. Дети наших детей будут нам завидовать – в какое интересное время приходится жить.

– Странный вы пиарщик, – заметила Алиса, глядя на Андрея из-под полуприкрытых век.

– А я не пиарщик. Вы же сами сказали, я – жертва.

Теперь рассмеялась Алиса.

– Отлично. Только давайте это всё-таки была преамбула.

– Ну да, – согласился Андрей. – Перейдём к амбуле…

Арсенид, стал рассказывать он, – это такой философский камень. К нему очень давно и очень многие подбирались. Огромный рынок, баснословные прибыли, перезвон орденов на груди. The wi

Тут-то и решено было обобрать со всех ветвей что выросло и слепить единого «национального чемпиона» – больше, чем компанию. Солнечный кластер.

– Так всё равно же сейчас конкуренция? – удивилась Алиса. – «Микрон» там, Роснова…

– Точно, – подтвердил Андрей. – Теперь это называется отраслевым соревнованием.

– И работает?

– Вот представьте, Алиса, что вы объявили в своей группе конкурс на новый хит.

– Ну допустим.

– И теперь басист, ударник и клавишник сидят и каждый на свой манер пишут Yellow submarine.

– Почему Yellow submarine?

– Трудно сказать. Возможно, они думают, что вы хотите именно Yellow submarine. Но, скорее всего, ничего другого просто не знают.

– Так, а в чём прикол? Я их просто пошлю с их субмарином, и всё.

– Не исключено. Но а если вы уже объявили концерт? Люди соберутся, неудобно. Им ваши ребята, кстати, уже и мелодию напели. Поклонники пишут – прямо топчик!

– Но народ-то узнает submarine. И с агентами Маккартни будут проблемы.

– Э-э-э, – покачал головой Андрей. – Зачем вы сразу о проблемах? Давайте сначала споём, а там видно будет.

Алиса с улыбкой покивала.

– Но есть нюанс. С распадом атомного гиганта Русмикро никто не знает, как получить арсенид в промышленном объёме. В «Микроне», скажем, покупали за рубежом установки синтеза, и купили не мышонка, не лягушку. Своё оборудование с покупным не стыкуется. И потом: его некомплект. Признаться в этом – нельзя, попросить новое финансирование – тем более. Какой из этого выход?

– Не знаю… Сдаться?

– Да ладно вам, Алиса. Выход – торжественное открытие. В нашем случае – четвёртой установки из двенадцати необходимых.

– А как тогда продукцию выпускать?

– Вы опять о проблемах!

– Ой, я больше не буду. А в других компаниях то же самое?

– Нот-то всего семь, – пожал плечами Андрей.

Алиса закатила глаза в притворном возмущении.

– Интересные истории вы рассказываете, – заметила она. – Но больше всего удивляет, что не боитесь этого делать.

– Да нечего здесь бояться, – отмахнулся Андрей. – Эту гостайну может выдать каждый третий сотрудник кластера. И если бы только он. В это же не одни мы играем – вся страна, и каждый по секрету. Банки дают кредиты, правительство одобряет планы, люди держатся за рабочие места…

– Ну как это вся страна? Я не играю.

– Вы не играете, вы поёте. На торжественном открытии.

Алиса на некоторое время замолчала, возможно, решая, стоит ли ей уже обижаться. В итоге пока не стала.

– Жуть какая, – сказала она, – фальшивые повелители молний.

– Молний?

– Ну, это из школьного… Тесла что-то такое изобретал, мне кажется. Магнетизм в склянке.

– А, в этом смысле…

Андрей посмотрел на Сикорскую, которая снова закрыла глаза и находилась внутри каких-то безысходно далёких звёздных систем.

– И вам нравится это всё? – неожиданно спросила Алиса.

– Что «всё»?

Алиса некоторое время подбирала слова.

– Служба. Враньё про свершения. Отрасль эта ваша с мирными атомами и – как они – арсеноидами?

– Хм. А вы всех недавних знакомых первым делом спрашиваете о смысле жизни?

– Да, пожалуй, – не стала спорить гостья. – А через сколько, считается, можно спрашивать?

– Через пару лет совместной жизни можно попробовать, мне кажется.

Алиса улыбнулась и кивнула.

– А уже не поздно, не?

– Знаете, у меня есть приятельница, которая как-то заявила, что будет худеть…

– Ох, как я её понимаю…

– И я ей в ответ говорю: Ира, худеть – это мещанство. А она мне: толстеть – ещё большее мещанство. И, знаете, я не нашёлся, что возразить. Так и здесь – лучше уж через два года, чем никогда.

Алиса водила ногтем по подлокотнику.

– То есть у нас, получается, большое будущее…

– Безусловно. Примерно через восемь установок.

Гостья рассмеялась.

– Пора мне, наверное, – сказала она, поднимаясь. – Спасибо за то, что вернули ненависть к человечеству.

– Обращайтесь.

– Знаете, Андрей, – Алиса замешкалась в дверях, – вы мне очень моего брата напомнили. Не внешне, – она яростно мотнула головой, – а то, как вы говорите… не знаю… как держитесь, может… В любом случае, спасибо за беседу.

– Один мой знакомый говорит в таких случаях: извините за компанию.

– Аха, – сказала Алиса, улыбнувшись, – но я просить прощения не буду.

На транспортном этаже было многолюдно и смрадно – кондиционеры передохли, а может, на них снова экономили. Андрей минут десять ждал челнока, а потом изо всех сил старался защититься руками, пока протискивался в вагон. Боялся, что больному боку достанется в давке. Сесть, конечно, было нереально, но ему посчастливилось забраться в дальний угол и облокотиться о стену. «“Банк Микрон”, – сказал усталый механический голос из динамика. – Двери закрываются. Следующая станция – “Саров-центр”. Уважайте других пассажиров…»

Монорельс шёл отвратительнее обычного. Он резко дёргался, замедляясь и снова набирая скорость, скрежетал и главное – тащился совсем уж пешком. До «Сарова» ехали минут пять, а до «Курчатовских залов» – все семь.

Если бы окна не были залеплены людьми, внизу можно было бы увидеть вышитые огнями электрические ковры-картинки: эмблему госкорпорации, фамилии директоров, цифры знаковых лет.