Страница 35 из 57
— А Варя никуда не едет. Ей у нас будет хорошо. Так что уезжай и забудь о ней. Вам, нынче, это очень легко сделать, — добавила она ещё мягче, хватая Костю за подбородок. — Я рада, что Богдан оттащил меня от тебя в коридоре. Живи. Но если вернёшься, я не задумываясь, перегрызу тебе горло. Запомни. Мне уже терять нечего. Я почти мертва. И Богдан не придёт больше тебе на выручку. Он устал играть в доброго оборотня. Природа берёт своё. Забирай рюкзак и проваливай, пока я не передумала.
Костя кивнул. Спорить с ней сейчас себе дороже — останешься без машины, а получив ключи, он сможет сам диктовать условия.
Костя взбежал по лестнице и замер. В коридоре валялся перевёрнутый стул. Чердак открыт. Он подтянулся на руках — темно, но пусто, никакого движения. Спрыгнул на пол и вздрогнул от холода. Дверь в их комнату открыта, а в ней разбито окно. Стол сдвинут. Однако кровать идеально застелена, и рюкзаки продолжают стоять у стены.
— Нет! — ответил Костя вслух на неозвученный им же вопрос. Любой из тех, что крутились в голове. Он не хотел ни о чём думать. Машина. Сейчас главное получить назад машину. Ничего другого он пока сделать не может.
Глава XX — Чердак
Варя хотела стащить свитер, но зацепилась рукавом за когти на перчатках. Она не помнила, как надела их, и не замечала на руках, пока баррикадировалась. Пришлось сунуть голову обратно в ворот и заняться когтями, а когда она скинула перчатки, переодеваться стало поздно. Она замерла от стука в дверь и не двинулась с места. Даже не ответила, когда Богдан позвал её из коридора. Если он не услышит, как бьётся её сердце, может, ещё подумает, что комната пуста. Ключ в замочной скважине, не подсмотришь. Однако Богдан не уходил. Сколько она сможет молчать? Сколько?
— Варвара, отопри. Я хочу затопить камин.
Может, это правда, а может предлог. Безопаснее не проверять. Может, он не только гипнотизировать умеет, может и заговаривать… И Варя заткнула уши. Волчья шерсть кололась, но она не позволила себе почесаться. Она дождётся Костю здесь, а если не дождётся, то лучше и не выходить… Она не сдержалась и шмыгнула, выдав своё присутствие. Богдан застучал настойчивее и вновь потребовал отпереться.
— Мне не холодно. Я хочу побыть одна.
Она хотела добавить, пока не вернётся Костя, но не смогла произнести вслух его имя. Вдруг Богдан подтвердит самое худшее. Пока не знаешь, есть надежда… Она всхлипывала довольно часто и наконец оторвала руку от уха, чтобы утереться. В этот момент Богдан навалился на дверь, но та выдержала. Он ударил ещё раз… Как надолго хватит дерева? Можно ведь ещё вытащить болты… Ради протопки не станешь высаживать дверь. Значит… Варя шмыгнула ещё громче и метнулась к окну. Прыгать высоко, но у неё нет выбора… Она распахнула окно, но не успела створка стукнуться о стену, как она услышала:
— Ты решила убежать со сломанной ногой?! Прекрати вести себя, как идиотка! Не бойся меня!
Богдан уже стоял внизу. Глаза его горели, и Варя поспешила захлопнуть окно. Только не смотреть в глаза. Надо плакать… Как велел Михей. Только слёзы куда-то подевались. Она силилась заплакать и не могла, потому осторожно выглянула в окно. Ушёл. Рванула к двери — никаких шагов. Обратно до окна она дойти не успела. Дом сотряс грохот. Лестница! Он принёс лестницу. Окно не дверь. Не выдержит и одного удара.
Варя отперла дверь, сунула ключ в карман и схватила стул — будет чем отбиваться, если она сумеет его поднять. Сейчас она его просто выволокла и повернула ключ снаружи как раз в тот момент, когда на пол посыпались стёкла. В один прыжок Богдан оказался у двери. Варя будто приросла к полу— ключ, словно магнит, удерживал её взгляд. Он дрожал под ударами, и Варя вырвала его, и только почувствовав его в руке, сумела сделать шаг. Бежать некуда — Богдан спрыгнет вниз и вернётся по лестнице. В коридоре от него никуда не деться. От него вообще никуда не деться!
Слёзы вновь потекли по щекам, и она задрала голову к потолку, чтобы помолиться. Эврика! Чуть не закричала она, подтянула стул и сдвинула крышку чердака. Волк должен был выскочить на неё и отвлечь Богдана. Тишина. Ни шороха, ни сопения. Она подтянулась на руках, но в слуховое окно почти не проникало света. Где волки? Инстинктивно Варя перевалилась животом на доски, чтобы увидеть чуть дальше. Ещё рывок, и можно будет встать на четвереньки. Но она заскользила вниз… Дура… Богдан крепко держал её за ногу. Она хотела пнуть его свободной, но вовремя сообразила, что лучше за что-то ухватиться. Ей повезло, и первая же палка оказалась прибитой. Богдан явно боялся сделать ей больно и попытался ухватиться за вторую ногу. Тогда она и сумела вырвать первую, оставив в его руках носок. Не понимая, что будет теперь делать, она поползла вперед. Ключ оттягивал карман. Она схватила его — ударит, как кастетом, если что. В фильмах так и нос ломали! Ей терять нечего.
Она ползла, не вслушиваясь в шорохи сзади, головой понимая, что Богдан уже забрался следом. Вдруг из темноты выступили яркие глаза, и она бросила в волка ключ, но тот даже не пискнул — значит, промахнулась. Осталось только заорать, и Варя бессознательно закричала:
— Костя!
В ту же секунду волк завалил её на спину и рухнул на грудь, готовый вцепиться в горло. Только вдруг вместо жёлтых глаз Варя увидела чёрные блестящие и поняла, что упирается руками в грудь ребёнка. Она не поняла, как вскочила на ноги и прижала к себе худое тело мальчика. Курчавая голова упиралась ей в грудь. Он скулил и вырывался, но она от страха не в силах была расцепить рук.
— Отпусти его!
Богдан не мог здесь выпрямиться, потому стоял на коленях. Она сама, шагни в сторону, сшибла б башкой балку. Отпустить? Никогда! И она замотала головой.
— Говорю тебе — отпусти, — почти зарычал Богдан, но Варя только сильнее затрясла головой.
Мальчик продолжал рваться к Богдану и, изловчившись, пнул её макушкой в живот. Она выпустила ребёнка лишь на мгновение, но он уже встал на четвереньки и пришлось хватать его за ногу. Её пальцы сомкнулись в самый последний момент — Богдан уже схватил его за руку, и теперь мальчик почти висел в воздухе.
— Отпусти!
Но Варя держала его теперь двумя руками, поняв, что этот ребёнок её живой щит. Даже лучше волка, который ей привиделся. Что за идиотизм держать ребёнка на чердаке да ещё голым. Он продолжал верещать — вернее, выть.
От плача закладывало уши, но Варя крепко держалась за детскую ногу, продолжая перетягивать живой канат.
— Ему больно, отпусти! — сотрясал своды Богдан.
— Сами отпускайте!
И Богдан отпустил. Она тут же нагнулась к мальчишке и почувствовала на шее цепкие пальцы румына, но и её сомкнулись вокруг детской, и когда вой на мгновение стих, она тут же придавила собой ребёнка и, пережав ему шею теперь уже согнутой рукой, отползла в угол, стараясь не волочить голого мальчика по голым доскам.
— Отпусти его! — повторил Богдан чуть тише.
— Нет…
Только ответ вышел слишком слабым. Богдан продолжал стоять на коленях, и его глаза были против её глаз. Они разгорались, и их огонь передался ей в руки. Варя чуть не отдёрнула их от воющего мальчика, но тут чихнула из-за попавшей в нос шерсти. Ещё и ещё, пока не пошли слёзы. Богдан взвыл, как и мальчик, которого она так и не отпустила от себя.
Сердце стучало в висках от ужаса осознания того, что она сейчас хладнокровно чуть не придушила ребёнка. Но разум подсказал, что только что душили её. Но что делать дальше, не знало ни сердце, ни разум.
— Где Костя? — сумела спросить она сквозь отрывистое дыхание, борясь с желанием поднять глаза.
— У тебя в руках. Мой Костя. А где твой Константин я не знаю. Я ответил тебе сразу и не понимаю, за что заслужил всё это. Ты ещё большая идиотка, чем этот парень. Чего тебе вожжа-то под хвост попала! Чокнутая! Куда ты от меня побежала? Что я тебе сделал?
Варя не могла больше сопротивляться ему и подняла глаза — от двух жёлтых фонарей на чердаке сделалось светло, как днём.