Герцог-упрямец

– Все выглядело бы куда убедительнее, открой ваш дед эту правду раньше лорду Лиону, – заметил Брентворт, подразумевая должностное лицо, исполнявшее в Шотландии те же функции, что Геральдическая палата в Англии, служившая третейским судьей по вопросам титулов и геральдики.

– Раньше дед не был в этом уверен, – ответила девушка. – Он искал неоспоримые доказательства, искал свидетельства…

– Которых так до своей смерти и не нашел, верно? А если бы нашел, то эти притязания не откладывались бы на целое поколение.

– Но ему хватало уверенности, чтобы написать королю и представиться сыном Маккаллума из Тейхилла. Не знаю точно, что еще он написал, но король ответил ему весьма благосклонно. И если бы дед прожил чуть дольше, то все решилось бы тогда же. Да только ему не удалось прожить дольше. Однако перед смертью он отдал моему отцу письмо короля и обо всем рассказал.

Брентворт медленно расхаживал туда и обратно, и наконец, проговорил:

– Судя по всему, у вас нет никаких доказательств – только семейная легенда.

– Я уверена, что у деда они имелись. Он все изложил в своем письме бывшему королю. Но, увы, теперь мне сказали, что письмо утеряно. Во всяком случае, так утверждает мистер Хевершем.

– У него нет причин лгать, – заметил герцог.

Девина вскочила со скамьи.

– Неужели? Ох, до чего, должно быть, получилось неловко, когда люди короля поняли, кто владеет этой землей сейчас. Не какой-то другой шотландец и даже не английский лорд с приграничья. Не какой-то виконт или барон, получивший это право совсем недавно. Нет, это герцог! Причем сам герцог Брентворт, могущественный и наводящий ужас на менее важных людей. Должно быть, королю очень неловко…

– Если вы обвиняете короля в том, что он лжет вам, чтобы не ссориться со мной, то переоцениваете мое влияние. В прошлом мы с ним очень много ссорились по куда менее важным вопросам, но теперь, став королем, он всегда побеждает. Впрочем, так всегда и бывает, мисс Маккаллум. Мы с ним вовсе не друзья, и его мало волнуют мои проблемы.

– Не будь вы с ним друзьями, он бы с радостью вернул мне земли. Но вместо этого они утверждают, что все доказательства исчезли.

– Да потому что они в самом деле исчезли, если вообще когда-нибудь существовали. Вам следует оставить это дело. Оно вас ни к чему не приведет.

– Нет, не могу, – заявила Девина.

Герцог с раздражением вздохнул.

– Но поймите, у вас нет никаких доказательств, кроме вашего имени, а оно в Шотландии настолько распространено, что для подобных притязаний абсолютно нет оснований.

– Я найду доказательства.

– Но как? Ведь все это случилось почти сто лет назад!

– Я найду. Мой дед не был ни дураком, ни мошенником. Если он написал королю, значит, знал, что он наследник. Я найду то же самое, что в свое время отыскал он. Так что это вам следует сдаться.

Гневно взглянув на нее, герцог заявил:

– Этого не случится ни при каких обстоятельствах, потому что я – Брентворт. Мы не раздаем направо и налево свои земельные владения, тем более женщинам с сомнительными историями о ничем не обоснованном наследстве. – Он едва заметно поклонился. – Я, пожалуй, уйду прямо сейчас, иначе мы поссоримся. Доброго вам дня.

– А я думала, ссора – это как раз то, что происходит сейчас между нами, – пробормотала девушка.

Бросив на нее испепеляющий взгляд, герцог резко развернулся и зашагал по садовой дорожке.

– Не боитесь прослыть жуликом? – прокричала ему вслед Девина.

Он на мгновение остановился и процедил через плечо:

– А вы не боитесь прослыть мошенницей?

Глава 4

Проклятье! Невозможная женщина! Чертовски раздражает…

Эрик кипел от злости, возвращаясь обратно в Мейфэр. Она, судя по всему, была совершенно убеждена, что ее история – истина. А ведь у нее – ни малейших доказательств! Любая другая по меньшей мере подумала бы, прежде чем объявлять войну. Но только не мисс Маккаллум!

Но мошенница ли она? В свое время Эрику довелось несколько раз встретиться с мошенниками, и все они, как правило, проявляли такую же убежденность в своей правоте. Они просто вынуждены были это делать. Но она… Что на самом деле думала она?

Там, в саду, мысль о том, что эта женщина решилась на вопиющий обман, вызвала у него странную реакцию: в основном гнев, но еще… и разочарование. И это приводило его в замешательство. Ведь действительно, какое ему дело до того, что она, возможно, мошенница? Наверное, ему просто не хотелось так о ней думать.

И ведь он никогда так не злится. Ну… редко. А сейчас скачет верхом по Лондону, стиснув зубы! Он все еще видел ее, сидевшую на скамье… И солнечные блики рисовали узоры на ее коротких волосах. А она тем временем говорила о своих правах на эти земли…

Английская армия не убивала детей? Но он не мог утверждать это со всей уверенностью, и она это знала. Его ведь там не было… А кто знает, что происходило в каждом отдельном случае, связанном с наследниками мятежников? И вообще значение имело только то, во что верили люди. А она верила.

В те времена в Нортумберленде жило множество якобитов, поддерживавших шотландское восстание. Преимущественно – католики. В те годы Нортумберленд стал приютом для тех, кто сражался при Каллодене. И если кто-нибудь хотел отправить своего ребенка в безопасное убежище, то выбирал именно это место.

Проклятье! Ее рассказ в общем-то логичен. Но это всего лишь рассказ, не более того. Рассказ и письмо от полубезумного короля, находившегося на грани белой горячки.

Эрик тихо выругался. Похоже, эта женщина станет для него источником неприятностей, возможно – на долгие годы. Достаточно взглянуть на нее, чтобы понять: такая никогда не отступится. Да и с какой стати? Ей-то нечего терять, зато она может многое получить.

Кроме того, речь шла именно о тех землях. Он никогда не думал о том своем шотландском поместье – не хотел вспоминать о нем. Даже сейчас, когда он гнал коня по лондонским улицам, его терзали воспоминания и угрызения совести. И еще он то и дело вспоминал свой разговор с Хевершемом. Добравшись до Мейфэра, Эрик пришел к выводу, что реальная опасность исходит вовсе не от мисс Маккаллум, а от короля, которому непременно захочется отстоять свое «доброе» имя и честь. И этот вывод заставил его повернуть к дому друга.

Дворецкий взглянул на его визитную карточку – хотя они хорошо знали друг друга – и сообщил:

– Его светлости нет дома, ваша светлость.

– Я пришел к герцогине, а не к Страттону, – заявил Эрик.

– В таком случае… Сейчас я посмотрю, дома ли ее светлость.

Брентворт ждал в гостиной. Он предполагал, что Клара сейчас дома. Хм… Как странно… Ведь Клара была последней женщиной, на которой мог жениться Страттон. Их семьи давно враждовали, и вот оказалось, что эти двое полюбили друг друга – вопреки всему, – причем их союз представлял собой торжество оптимизма над обязательствами крови и долга. Будучи реалистом, Эрик с самого начала не возлагал слишком больших надежд на долговечность их великой любви, однако они и по сегодняшний день были без ума друг от друга – точно юные влюбленные. Возможно, именно поэтому Страттон даровал своей супруге независимость – весьма необычную даже для герцогини. Впрочем, Клара в любом случае добилась бы этой независимости – иначе просто быть не могло.

Эрику пришлось прождать почти полчаса, но она все же появилась в гостиной.

– Вы застали меня врасплох, Брентворт, и это мой неприемный день, – сообщила герцогиня. – Мне пришлось наспех одеваться ради вас, и потребовалась целая вечность, чтобы привести в порядок волосы. – Ее каштановые волосы были искусно накручены и уложены.

– Возможно, вам следует их обрезать, миледи. Полагаю, короткие локоны причесывать очень просто.

– Милорд, прошу прощения… – Герцогиня бросила на него подозрительный взгляд, словно думала, что он подшучивал над ней.

– Не обращайте внимания, – улыбнулся Эрик. – Вы могли бы не переодеваться и выйти в том, в чем были. Я друг вашей семьи, и нам совсем не обязательно придерживаться этикета.