Дороги славы

   - Так, мужики, - подвёл итог Софрон Иванович, - без Андрея нам тягач не сдвинуть. Пускай кто-нибудь из баб за руль сядет.

   Администратор Ариша и горничная переглянулись и развели руками:

   - Мы бесправные, на водителя не учились...

   - Я училась, - сказала Леся. - Вездеходы, конечно, не водила...

   - А что водила? - живо заинтересовался Андрюха.

   - "Газель" водила, было дело.

   - То есть механическую коробку знаешь. А дизеля водила?

   - Дизеля -- нет, к сожалению.

   - Ну лезь сюда, я растолкую, что к чему... - Он запрыгнул в кабину и подтянул Лесю внутрь.

   Пока водитель объяснял Лесе тонкости управления, Макар отошёл по броду уже шагов на двадцать и стоял теперь неподвижно: обозначал нащупанный багром бочажок, в который вездеход мог запросто въехать гусеницей. Дальше идти пока не было смысла.

   Андрюха вылез из кабины, махнул рукой оставшейся внутри Лесе:

   Как скажу -- давай газу понемногу! Сильно не дави, грязью нас обольёшь!

   Ясно! - Леся скрылась в кабине. Мужчины дружно налегли на задний борт вездехода, он чуть сдвинулся вниз, и Андрюха, синий от натуги и от холода, заорал:

   Давай!!

   Машина дрогнула, гусеницы пришли в движение и медленно, толчками понесли её вперёд, в реку. Макар стоял, как верстовой столб, указывая рукой, куда следовало ехать. Софрон Иванович махнул рукой Маше:

   Лезь тоже в кабину, будешь из окна глядеть и слушать, чего мы будем командовать. А то она там из-за рёва ни шиша не разберёт!

   Маша уселась в тёплой кабине, подышала на застывшие руки:

   Ужас какой... Когда ж мы доберёмся?

   Сегодня, - широко улыбнулась Леся, у которой тоже от холода сводило пальцы.

   Вездеход одолевал реку метр за метром. Мужчины шли сзади, пока вода не стала доходить до плеч, - дальше уже можно было захлебнуться. Макара пришлось таки вытаскивать за верёвку -- один раз он оступился, и поток мгновенно свалил его с ног. Дальше идти пешком он тоже не мог -- течение становилось слишком сильным. Но дорогу перед машиной по-прежнему надо быть ощупывать буквально по сантиметрам! Тогда Санжи влез на кабину, лёг там, цепляясь ногами за крышу, а в руки взял багор. Багром он тыкал в дно прямо перед капотом машины, но это было лучше, чем ничего... Андрюха пролез обратно в кабину и сменил Лесю за рулём, но выгонять девушек не стал -- здесь было теплее, да и некуда было вылезать, кругом вода. Прижавшись друг к другу на узком сиденье, они то и дело выглядывали в окно -- далеко ли до противоположного берега, не сносит ли их с брода, не заливает ли кузов...

   На другом берегу пришлось повторить всё сначала: высадить людей, толкать машину сзади, а за руль посадить Лесю. Когда вездеход прочно встал на сухой берег метра в пятидесяти от новой границы воды, люди сели на землю и долго пытались отдышаться. Переправа заняла полтора часа и съела почти всю запасённую солярку.

   - Ой, батюшки! - запричитала вдруг Ариша, - как же это ж я забыла-то! Как же это!

   - Ну чего там? - обернулся к ней богатырь Софрон Иванович. - Оставила чего нужное?

   - Да нет! - замахала руками Ариша. - В сумке-то у меня термос! С чаем! Горячий, поди, ещё... Давайте погреемся, а?

   Двое суток спустя из Нижнеянска по рации сообщили, что в Намы вылетает грузопассажирский самолёт спасателей, он доставит еду и топливо для тракторов, а назад заберёт новосибирских учёных.

   - Мы ценный груз! - радовался Санжи. - Стратегический!

   Особенно радостно было то, что самолёт должен был довезти стратегический груз не до Нижнеянска, а сразу до Верхнеянска.

   Покос представлял собой большой стан в узкой долине, заросшей травами. Там стояли шалаши, старательно подновляемые каждый год и в самом деле довольно тёплые. Там уже давно срубили баню, в которой все участники переправы на вездеходе отогревались после приезда. Электричества тут, правда, не было, грелись буржуйками, на них же и готовили. В хорошую погоду варили и на кострах, но сейчас на улице было до того сыро и промозгло, что люди старались лишний раз не выходить из шалашей.

   Пока не кончился заряд у фотокамер и диктофонов, экспедиция работала. Записать удалось немало, в основном пришедшиеся к случаю рассказы о потопе. У Леси горели глаза: сюжет мифологических рассказов о потопе был общим у многих сибирских народов, а с библейским пересекался отнюдь не во всём! Видеокамера, к сожалению, была не заряжена заблаговременно, её аккумуляторов хватило минут на двадцать. Но в эти двадцать минут вошли три чудесных песни, исполненных слаженным, спевшимся ансамблем из трёх пожилых якуток. Петя заснял всю картину: в шалаше, освещённом только керосиновой лампой да рыжими сполохами из печки, три женщины с точёными, совсем не старыми лицами задумчиво и неторопливо пели о несчастной любви -- больше всего песен у якутов об этом...

   Санжи, потратив немало усилий, всё же собрал героический экипаж вездехода и сфотографировал всех участников переправы на фоне машины. Маша записала адреса, по которым собирались выслать фотографии. Всё-таки не каждый год такое бывает.

   Когда самолёт уже готовился к взлёту и участники экспедиции забрасывали в багажный отсек свои вещи, к ним подошёл Софрон Иванович:

   - Слушайте, молодёжь, а чего вы к нам летом-то? Надо бы зимой было приехать! И дороги лучше опять же...

   - Да это ж не от нас зависит, - как мог, объяснил Петя. - Когда деньги дали, тогда и едем. А зимой знаете же как: баланс подбивать надо, а у нас командировка, бухгалтерия ни в какую не соглашается, чтобы год закрыть без отчёта.

   - Бухгалтерия -- это да, это мы понимаем, - вздохнул Софрон Иванович. - А вы всё равно зимой приезжайте. Ещё разок, а?