Страница 16 из 46
Я так распаниковалась, что не нашла ничего лучше, как позвонить Денису. Он должен успокоить меня, сказать, что все будет хорошо, мы не такие как все, и прочий бред, который говорят умирающим… то есть брачующимся.
Денис не брал трубку. Я прождала десять гудков раз, другой, и на третий наконец сняли трубку.
— Денис! — позвала, приближаясь к панической атаке, если судить по количеству съеденных за последние десять минут печенюшек.
— Он в ванной, Ален, это мама, — услышала голос Любови Дмитриевны и заскрипела зубами так, что, наверное, она услышала.
— Пусть позвонит, когда выйдет.
— Хорошо. Что-то случилось?
— Нет-нет, все в порядке.
Распрощавшись, я положила трубку.
А ещё мамочка. Дотошная наседка, которая будет пристально следить за тем, как я жарю котлеты и вытираю стол, и с тайным злорадством обнаруживать, что делаю это хуже неё. А я делаю хуже, потому что котлеты вообще не люблю. И повар из меня так себе. Уборщица вообще, мягко говоря, ни о чем. Кто там ещё? Нянька для ее сыночка? Ну с этим она справится, я думаю. Будет всю семейную жизнь качать своё чадо на ручках, а он и рад. Настоящий маменькин сынок…
А лучше бы был папенькин? От одного воспоминания о котором меня дрожь охватывает? Наглым, самоуверенным бабником? Нет, спасибо. Мне ещё надо с папенькой ужиться как-то.
Я уставилась на себя в зеркало: глаза чумные, бледная… Боже, Кулагина, куда ты вообще лезешь! В эту семейку психов-извращенцев!
И тут зазвонил телефон, ненадолго выбив меня из струи осознания великих истин.
— Денис! — чуть ли не крикнула я. — Приезжай ко мне.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он. У, вылитая мамаша.
— Я очень по тебе соскучилась. Приезжай, я жду.
— Ален, — он явственно вздохнул, — сегодня столько дел было, к тому же я машину в сервис загнал, может, завтра?
Завтра я, возможно, уже пересеку Атлантику, в ужасе убегая от вот-вот готового обрушиться счастья.
— Бери такси.
Пауза, сопит в трубку, как маленький. Я вздохнула.
— Ладно, забей, все нормально.
— Точно? Не обижайся, малыш, в субботу я весь твой.
Вот и поговорили. Кто ещё кого в график вписывает? Я его или он таки меня? Ладно, при встрече я с ним поговорю. Лайтово так, чтобы не спугнуть, но кое-что вызнать.
Но к субботе я немного остыла, решив, что дала маху. Пожалуй, разговоры с Денисом до брака лучше не заводить. Будем решать проблемы по мере их поступления.
Неделя до отъезда в Питер шла удивительно быстро, а я каждый день думала, правильно ли сделала, согласившись на подобную авантюру. Денису сказала, что мы с его отцом едем от института на форум, он, немного подумав, пожал плечами, мол, ладно.
Маменька и то больше энтузиазма проявила. Выспрашивала, рассказывала про Питер, куда сходить, велела Пал Сергеичу со всей ответственностью подойти к вопросу и показать город. Он обещал, чуть ли не поклялся, приложив руку к сердцу. Только вопрос, оно у него вообще есть?
Глава 8
В Питере я не была и на самолете не летала, потому мое путешествие началось ещё по дороге в аэропорт. За эту неделю Городецкий так толком и не рассказал, что конкретно от меня нужно, обозначив область моих действий категорией «улыбаемся и машем». Это я могу, не вопрос.
В аэропорту мы разместились в зале ожидания отдельно от простых смертных, и Пал Сергеич сразу уткнулся в ноутбук, сказав, что ему надо поработать. Я не мешала, сидела рядом на диванчике, стянув балетки и сунув под себя ноги, и с удовольствием за ним наблюдала.
Когда он отключал своё соблазнительное дьявольское нутро, то становился другим. Вот сейчас собранный, серьезный, деловой. Настоящий мужчина, настоящий бизнесмен. Смотришь на такого и хочется себе забрать. Я вздохнула. Что-то, Кулагина, ты губу раскатала. Но раскатывай или нет, следовало признать, что этот мужчина стал занимать в моей голове слишком много места.
— О чем задумалась, Аленка? — задал вопрос Городецкий, не отрывая взгляд от ноутбука, я пожала плечами.
Пал Сергеич вдруг отставил ноутбук на ручку дивана и, повернувшись, аккуратно потянул мои ноги, выпрямляя. В общественном месте я подвоха не ожидала и поддалась, а он положил мои ноги себе на колени. И снова взяв ноут, вернулся к работе. Я замерла почти в немыслимой позе, боясь пошевелиться.
— Расслабься, Кулагина, — заметил Пал Сергеич, по-прежнему не отвлекаясь от работы, — привыкай к новой роли, если ты будешь так вести себя, то даже памятник Екатерины тебе не поверит.
Ему легко говорить. Расслабься… вон как на нас сразу остальные коситься начали. Я взяла и ляпнула:
— Мы с вами, как Лолита и Гумберт.
Профессор, немного поморгав, ответил, вздыхая:
— Ну если тебе так нравится…
— Что значит нравится? Просто со стороны мы, наверное, выглядим странно.
— Ален, ты совершеннолетняя молодая девушка, а я не так стар, как тебе, по всей видимости, кажется, — он бросил в мою сторону насмешливый взгляд, — такими отношениями сейчас никого не удивишь.
Я скривилась, но промолчала, решив, что диалог не имеет смысла. Закрыла глаза и даже начала дремать, когда почувствовала, что Городецкий гладит мои ноги. Даже если бы он их не гладил, а просто положил свои горячие ладони, я бы начала возбуждаться, что говорить о реальности.
Распахнув глаза, снова уставилась на него. Пал Сергеич взгляда от ноутбука не отрывал, словно там у него магнит какой. А руки жили сами по себе, одна на клавиатуре, другая на моей стопе.
— Пал Сергеич, — выдохнула я, поджимая пальцы. Рука на моей ноге замерла, вторая продолжала отстукивать по клавишам.
— Тебе не нравится? — задал он вопрос. Я покосилась по сторонам. Мне-то нравится, и всем окружающим по ходу тоже, вон как пялятся.
— Мне в туалет надо, — пискнула я, Городецкий только улыбнулся краем губ, отпуская меня.
Боже, как в плену побывала, я и не чувствовала, в каком напряжении находилась все это время. Сунув ноги в балетки, позорно сбежала. Стояла в туалете, рассматривая себя в зеркало. Кажется, я дала маху, согласившись изобразить спутницу Городецкого, чувствую, эту поездку буду вспоминать дольше, чем теннис.
И оказалась права, только вот мотивов для воспоминаний было куда больше, чем я думала.
Но в целом, все шло неплохо. Летать мне понравилось, ощущений масса, от восторга до ужаса. Хотя Городецкий и наблюдал с любопытством, словно я зверь невиданный. Он-то поди даже не заметил, что мы вообще летели. По крайней мере, эмоций на лице я не увидела.
По приезду взяли в каршеринг «Ауди А3», из неё я отписалась Денису, что долетели хорошо. Он пожелал мне хорошо провести время и не пропадать.
Последнего я обещать не могла, потому что пропадать начала почти сразу. Питер оказался красивым даже на окраине, но когда мы въехали в центр, я сидела, почти впечатавшись в стекло.
Остановились мы практически возле Исаакиевского собора, через дорогу. Ну офигеть же можно. Я глазела по сторонам, ничего не слыша и не видя и на улице, и в гостинице, и только услышав:
— Вот ключ от вашего номера, приятного отдыха, — наконец, повернулась к Городецкому.
Перевела взгляд на его руки, в них была одна пластиковая карта-ключ. И в голову мою закрались кое-какие подозрения.
Высказывать я их не спешила, только когда мы оказались в лифте (удачно вдвоём), встала напротив и ткнула пальцем ему в грудь. Как палец не сломала-то, а, непонятно, об эту твердь.
— У нас что, один номер?
— Естественно, — невозмутимо ответил он, — где ты видела любовниц, живущих отдельно?
Тут лифт остановился, и я резко развернулась к выходу. Увидев перед собой достопочтенную пару около семидесяти, улыбнулась и вышла. Городецкий вёл меня по коридору, положив руку на талию, тем самым парализовав мою волю и часть мышц. Может, у него что-то встроено в ладони? Это многое бы объяснило в моем поведении.
Номер оказался шикарным, большая гостиная и спальня с огромной кроватью, при одном взгляде на которую сразу посещают грешные мысли. Она и Городецкий просто созданы друг для друга. Ну и я бы между ними неплохо смотрелась. Божечки, Кулагина, уймись! Не будешь ты с ним спать. Не будешь, и точка. И ещё одна. И ещё. А многоточие это уже так неопределенно…