Генрих

– Глеб, гони десятку! – Борис радостно хохотал. – Ребята, как вы сюда то добрались, не убив друг друга?

Мы с Байроном непонимающе переглянулись.

– Друзья ваши заклятые, против которых вы дружить предлагаете, подходили с тем же сценарием, полчаса как. И ответим вам также, как им: нет! А я с Глебом поспорил, что вы с Гёте подкатите к нам не позднее утра. – Борис снова хохотнул.

Молча мы переваривали новую информацию. Борис, тем временем, продолжил:

– Ты пойми Ник, и ты, поэт племён германских, Гёте – лучший вариант, когда всё идёт по плану, ровно, без перегибов и самодеятельности. А эта ваша возня – раскачивание лодки, перевернётся – всем не поздоровится.

– Эта возня – борьба за свои деньги и жизнь. – Байрон-Гёте холодно смотрел, злясь на Бориса – актёр сраный.

– Все придут к пункту передачи! Все получат свои деньги! – Глеб рубил фразы не спеша, с мрачным выражением лица. – Не будем ничего усложнять… У нас и так, неувязка.

– Какая неувязка? – у меня ёкнуло в районе левой пятки.

Глеб коротко глянул на друга и Борис, помолчав немного, поведал:

– Пацана украли не у шейха, а у его бывшей жены – француженки. Причём, заказчиком он сам и был. Наёмники, потребовали увеличения гонорара в три раза – следствие всё той же политики «раздельных платежей» у Ближневосточно-Африканской биржи. Шейх, парень не промах, просчитал бюджет и оказалось, дешевле нанять других наёмников, чтобы разобраться с первыми. Круто, правда?

– И что? Не вижу проблемы для нас – Байрон закинул ногу на ногу – Мы также сдаём малого, получаем деньги. Остальное – проблемы остальных.

– Никто и не говорил о проблеме, Гёте. Но неувязка эта, меняет саму основу конструкции всей операции – одно дело освобождать похищенного мальчика и возвращать отцу, у которого похитили, а другое – похитить похищенного ребёнка для того же заказчика, коим этот отец и является, улавливаешь, пера и рифмы мастер? – Борису очень нравился псевдоним Байрона – «Гёте».

– Вы то откуда знаете? – вкрадчиво спросил я.

– Сам парень и рассказал, – Глеб рассматривал свои ладони. – Пока шли от базы тех уродов к вашему лагерю.

Парню, которого мы должны были доставить шейху, было лет тринадцать. В принципе, наверняка, знает английский. А может русский знает французский. Не важно. Важно – решить, что делать: довериться русским или подбить на свою сторону наёмников? В итоге, мы с Байроном решили действовать по обстоятельствам, но держаться ближе к русским.

День выдался жарким. Как и все дни в Судане. Мы выехали в начале первого пополудни. Через полчаса сломался джип, в котором ехали эмиссары шейха и охраняемый ими мальчик. Телохранители пересели к нам в микроавтобус, русские взяли на буксир джип. И забрали мальчика к себе. Глеб просто, садясь в машину, махнул рукой парнишке, и тот помчался к нему. Трое громил шейха эмоционально настаивали на другом варианте. Глеб спокойно сказал, что в микроавтобусе тесно, куча злых мужиков с оружием и темно, в общем, ребёнку там не место. Арабы предложили русским пересесть в минивен или в буксируемый джип с неработающим кондиционером, а они с мальчиком поедут на джипе Бориса и Глеба. Русские звонко, искренне, очень по-доброму и заразительно рассмеялись людям шейха в лицо. Я впервые видел Глеба не мрачным. Но длилось это не долго, он утёр слезинку и резко стал снова суровым. «– Не смешно.» – сказал он и, сев в автомобиль, закрыл дверь.

– Эй! Стой! Стой! – главный из этой троицы схватился за машину. – Подожди! Мы с вами поедем: и с маленьким господином будем – он кивнул-поклонился мальчишке, и в той машине свободнее будет! Араб схватился за ручку задней двери и резко дёрнул. Дверь была заперта. Зато на крыше джипа появился пулемёт, из-за которого ухмылялась физиономия Бориса.

– Я тебе сейчас за тестикулы так дёрну, родной. Отошёл от машины. – голос Бориса был вкрадчивым, но каким-то режущим, колким, как лезвие кремниевого ножа.

– Мы не можем оставить его с вами! Вы даже не в составе группы, вас наняли только решить одну проблему, а на каких основаниях вы сейчас здесь и хотите увести мальчика? – телохранители нервничали, но, косясь на ствол пулемёта, порывы свои сдерживали. Главный из них повернулся ко мне и, набычившись, прорычал: – Это что, правильно?

Ситуация была щекотливой, а учитывая наше положение, щекотно было до усрачки – прости мой французский. Нам было необходимо балансировать между наёмниками, которых было много, эмиссарами шейха, платившего нам, и русскими, которые, возможно, могли завалить нас всех вместе взятых. Я уже начал рассматривать вариант с депортацией двоих телохранителей в буксируемый джип, а третьего посадить с ребёнком в минивэн спереди. Внезапно я встретился взглядом с Глебом. Он с неким разочарованием смотрел на меня, потом покачал головой и произнёс, вынося вердикт:

– С нами поедут Ник с Гёте и парень. Ник командует операцией и сопровождение… – он замолчал и продолжил, подобрав определение- …основной цели операции вполне логично и поэтому – ПРАВИЛЬНО. Глеб повернулся к главному из телохранителей и спросил, утверждая: – Тебе ведь это важно!?

Наёмники стояли возле микроавтобуса и нервно поглаживали оружие. Они не собирались принимать ничью сторону. Большинство из них были местные, а ссора шла между чужаками – арабы и русские, ну, ещё эти двое – то есть мы с Байроном. К тому же, у обеих сторон были весомые доводы, удерживающие наёмников от нападения на них: телохранители близки к шейху, и могут помочь разрешить возможные разногласия, к тому же, они в команде, хоть и навязанные, но с самого начала. А русские, действительно, непонятно каким боком, но зато они могут грохнуть, как минимум половину их команды. Среди африканских наёмников сильны суеверия и многие из команды боялись Бориса и Глеба, считая укушенными Чёрным Духом, мол поэтому они в бою свирепы и неуязвимы. Хотя боя-то никто и не видел из них, равно как и Чёрного Духа.

– Ник, Гёте, поэма жизни ты моей несчастной, тащитесь сюда скорее, паром отходит! – Борис, считая дело улаженным, убрал пулемёт в салон и уже пристёгивался. Мы с Байроном забрали ранцы и пошли в машину к русским. Глеб открыл замки, и мы уселись. Главный из арабов снова подскочил к автомобилю: – У нас приказ – находиться возле него в пределах пяти метров! Сам шейх по телефону приказал!

– Парень у нас на заднем сидении, садись в минивэн спереди и держись ближе к моему заднему бамперу. – Глеб закрыл окно, и мы тронулись. За всё время, что мы стояли на обочине, мимо нас проехало множество машин, парочка – полицейских и штук десять – военных, но никто не останавливался и даже не глядел в нашу сторону. Судан.

– Мы как со службы пришли, на завод отправились. Работали и учились. Как институт закончили, стали инженерами на родном предприятии. – Глеб непринуждённо трепался, чтобы разогнать скуку. – Ну, а потом влезли в борьбу за справедливость и зацепили интересы людей, за которыми стояли другие люди, представлявшие интересы третьих. Еле ноги из страны унесли! Вот там была мафия и криминал, а эта ваша биржа – так, подростковая банда. Поработали мы по планете несколько лет, всяких дел переделали и наворотили, были большие доходы, а бывало и своё теряли. И всегда что-то мешало вернуться, как сглазил кто-то…

– Чёрный Дух, полагаю. – усмехнулся Байрон, он же Гёте.

– Гёте, ткач тенет словесных, у тебя звучные, поэтичные образы, генетику не обманешь, а! – Борис подмигнул Байрону.

– Не буду присваивать, это не моё – местные наёмники считают, что вас укусил кто-то.

– Вот оно как! Глеб, признавайся, какой чёрный тебя кусал? – русские засмеялись.

Рядом с заправкой, стоял сарай с надписью «auvtoserrvist». Русские отцепили сломанный джип возле сарая и пошли пить кофе, в забегаловке тут же.