Страница 1 из 9

Смерть Иисуса

Кутзее Джон

Джон Максвелл Кутзее

Смерть Иисуса

J. M. Coetzee

THE DEATH OF JESUS

Глава 1

Осенний день, зябко. Он стоит на заросшем травой пустыре позади многоквартирного дома, наблюдает за футбольным матчем. Обычно он – единственный зритель, смотрит, как играют соседские дети. Но сегодня останавливаются посмотреть двое посторонних: мужчина в темном костюме, а с ним девочка в школьной форме.

Мяч вылетает по дуге с левого края – оттуда, где играет Давид. Захватив мяч, Давид легко обходит защитника, выбежавшего ему помешать, и навесным ударом отправляет мяч в центр. Мяч ускользает от всех, ускользает от вратаря, пересекает линию ворот.

Дети играют по будням, команд как таковых у них нет. Мальчики собираются, как им удобно, включаются в игру, выпадают из нее. То их на поле тридцать, то всего полдюжины. Когда Давид только-только влился в эти игры три года назад, он был младшим и самым мелким. А теперь он среди мальчиков покрупнее, но верток, хоть и высок, быстроног – коварный нападающий.

В игре затишье. Чужаки приближаются; пес, дремлющий у его ног, просыпается и поднимает голову.

– Добрый день, – говорит мужчина. – Что за команды играют?

– Это просто дворовая игра местной детворы.

– Неплохо у них получается, – говорит чужак. – Вы родитель?

Родитель ли он? Стоит ли объяснить, кто он такой на самом деле?

– Вон тот – мой сын, – говорит он. – Давид. Высокий мальчик, темноволосый.

Чужак оглядывает Давида, высокого темноволосого мальчика, рассеянно бредущего по полю без особого внимания к игре.

– Они не думали собрать команду? – спрашивает чужак. – Позвольте представиться. Меня зовут Хулио Фабриканте. А это Мария Пруденсия. Мы из «Лас Маноса». Слыхали о «Лас Маносе»? Нет? Это сиротский приют на том берегу реки.

– Симон, – говорит он.

Симон пожимает руку Хулио Фабриканте из приюта, кивает Марии Пруденсии. Марии, предполагает он, лет четырнадцать, крепко сбитая, с тяжелыми бровями и развитым бюстом.

– Я спрашиваю, потому что мы б с удовольствием приютили такую команду. У нас есть настоящее поле с настоящей разметкой и настоящими воротами.

– Думаю, им хватает просто пинать мяч.

– Если не соревноваться, навыков не накопишь, – говорит Хулио.

– Согласен. Вместе с тем, если создавать команду, придется выбрать одиннадцать, а остальных исключить, а это противоречит духу, который им здесь удалось создать. Я так это понимаю. Но может, и ошибаюсь. Возможно, они и вправду хотели бы соревноваться и копить навыки. Спросите у них.

Мяч у ног Давида. Он делает финт влево, бежит вправо, движется так гладко, что защитник остается не у дел. Пасует напарнику по команде и наблюдает, как напарник безвольно забрасывает мяч в руки вратарю.

– Очень хорош он, ваш сын, – говорит Хулио. – От природы.

– У него преимущество перед друзьями. Он берет уроки танцев, оттого у него хорошо с равновесием. Если б остальные мальчики брали уроки танцев, у них получалось бы так же.

– Слышишь, Мария? – говорит Хулио. – Может, надо последовать примеру Давида и позаниматься танцами.

Мария упорно смотрит прямо перед собой.

– Мария Пруденсия играет в футбол, – говорит Хулио. – Она у нас в команде один из главных бойцов.

Солнце садится. Скоро мальчик – хозяин мяча заберет его («Мне пора»), и игроки разбредутся по домам.

– Я понимаю, что вы им не тренер, – говорит Хулио. – И мне ясно, что вы не поклонник организованного спорта. Тем не менее подумайте – ради этих мальчиков. Вот моя карточка. Им, может, понравится играть командой против другой команды. Очень приятно было познакомиться.

Д-р Хулио Фабриканте, Educador, – гласит карточка. – Orfanato de Las Manos, Estrella 4.

– Пошли, Боливар, – говорит он. – Пора домой.

Собака с усилием встает, зловонно пукает.

За ужином Давид спрашивает:

– Что это был за человек, с которым ты разговаривал?

– Его зовут доктор Хулио Фабриканте. Вот его карточка. Он из приюта. Предлагает вам собрать команду, чтобы играть против команды из приюта.

Инес рассматривает карточку.

– Educador, – читает она. – Что это такое?

– Затейливое название учителя.

Когда он приходит на травянистое поле назавтра после обеда, доктор Фабриканте уже там – разговаривает с мальчиками, сгрудившимися вокруг.

– Можете и название для своей команды выбрать, – говорит он. – И цвет командных футболок выбрать.

– «Лос Гатос», – говорит один мальчик.

– «Лас Пантерас», – говорит другой.

«Лас Пантерас» мальчикам нравится, а предложение доктора Хулио их, похоже, воодушевляет.

– Мы у себя в приюте зовемся «Лос Альконес» – в честь ястреба, птицы, у которой самый зоркий глаз.

Давид спрашивает:

– Почему вы не назвались «Лос Уэрфанос»?

Неловкая тишина.

– Потому что, молодой человек, – отвечает доктор Фабриканте, – мы не ищем поблажек. Не просим, чтобы нам подыгрывали из-за того, кто мы такие.

– Вы сирота? – спрашивает Давид.

– Нет, сам я, так вышло, не сирота, но отвечаю за приют и живу в нем. Я питаю громадное уважение и любовь к сиротам, а их на белом свете гораздо больше, чем вы, вероятно, думаете.

Мальчики помалкивают. Он, Симон, тоже молчит.

– Я сирота, – говорит Давид. – Можно мне играть у вас в команде?

Мальчики прыскают. Они привыкли к подначкам Давида.

– Перестань, Давид! – яростно шепчет кто-то.

Пора вмешаться.

– Не уверен, Давид, что ты понимаешь как следует, что такое быть сиротой – настоящим сиротой. У сироты нет семьи, нет дома. Тут-то и возникает доктор Хулио. Он предоставляет сиротам дом. У тебя дом уже есть. – Обращается к доктору Хулио: – Простите, что втянул вас в семейный спор.

– Не за что извиняться. Вопрос, поднятый юным Давидом, важен. Что это значит – быть сиротой? Значит ли это всего лишь, что у тебя нет зримых родителей? Нет. Быть сиротой – на глубочайшем уровне – значит быть одиноким на всем белом свете. В некотором смысле все мы сироты, ибо мы все на глубочайшем уровне одиноки на белом свете. Как я говорю молодежи, вверенной моим заботам, нет ничего постыдного в том, чтобы жить в приюте, ибо приют есть микрокосм общества.

– Вы не ответили, – говорит Давид. – Можно мне играть у вас в команде?

– Лучше играй за свою команду, – говорит доктор Фабриканте. – Если бы все играли за «Лос Альконес», у нас бы не было противников. Никакого соревнования.

– Я не прошу за всех. Я прошу за меня.

Доктор Фабриканте поворачивается к нему, Симону.

– Что скажете, сеньор? Одобряете «Лас Пантерас» как название вашей команды?

– У меня нет мнения, – отвечает он. – Я не хотел бы навязывать свои вкусы этим юношам. – Тут он умолкает. Хотел бы добавить: …этим юношам, которые, покуда не явились вы, счастливы были играть в футбол по своему разумению.

Глава 2

Четвертый год они проживают в этом многоквартирном доме. Хотя квартира Инес на втором этаже достаточно просторная для всех троих, он, Симон, по их обоюдному согласию вселился в отдельную квартиру на первом, поменьше и попроще обставленную. Ему она стала по карману с тех пор, как к его заработку возникла надбавка за увечье спины, которая так и не исцелилась как следует, с тех самых пор, когда он трудился грузчиком в Новилле.

У него есть свой доход и своя квартира, но нет круга общения – не потому, что он нелюдим, и не потому, что Эстрелла – неприветливый город, а потому что он, Симон, давно решил целиком посвятить себя воспитанию мальчика. Инес же проводит дни, а иногда и вечера в заботах о магазине модной одежды, в котором она совладелица. Ее друзья – из «Модас Модернас» и более широкого мира моды. Симон сознательно не интересуется этими дружбами. Есть ли у нее среди друзей любовники, он не знает и знать не желает – лишь бы оставалась хорошей матерью.