Страница 16 из 69
Каким-то образом это несколько успокоило меня, впервые за долгое время я смог не думать ни о чем, кроме перемежающихся белых полос на асфальте. Конечно, местами проскакивали свежие воспоминания о пожаре, мортусах и кобровцах или не очень свежие об отце, Говарде или Белецком… но я старался отгонять их прочь. Сейчас мне ни к чему в очередной раз обдумывать что и как произошло, нужно просто действовать.
Поворот. Я в очередной раз выкрутил руль, стараясь не обращать внимания на противное шлёпание тел в кузове. Может из кабины их и не было видно, зато слышно — превосходно. Как какие-то манекены, безжизненные тела бились друг о друга от каждой кочки, с глухим стуком ударялись о стены грузовика на поворотах и в целом вели себя довольно шумно, как для сотни мертвецов. Мертвых пробужденных, хочу отметить.
Плевать.
Злой рассвет, безоблачно. Рассветное солнце слепит глаза. Я в дороге уже три часа, и успешно выехал за черту города. Почему из двух столичных резиденций Белецкого я выбрал именно эту, ту, что находилась не в центре, а в километрах двадцати от города? Две причины.
Первая: здесь будет меньше непричастных людей. Может быть после всего, что произошло, я уже несколько другой человек, чем ранее. Однако превращаться в маньяка, пускающего каждого встречного в расход мне совсем не хотелось.
Вторая: здесь будет больше причастных, клановых. Я понятия не имел, застану ли здесь самого Вульфрика. Надеялся, что да, но даже если и нет… я точно знал, что этот удар станет для него болезненным.
Если, конечно, я не облажаюсь и сделаю всё правильно.
Дорога была пустой; лишь редкие машины проносились мимо меня. Конечно: потому это место и выбрано под клановую резиденцию Белецких. Здесь не ездят посторонние. В какой-то момент меня меня пронесся кортеж из десяти машин — кажется, клановые — но, по счастью, они не обратили на меня внимания.
Был среди них и сам Вульфрик? Или только его люди? Менять план уже поздно, машина долго не выдержит.
Мое лицо скривилось; доносившийся сзади скрежет ногтей о металл, что был слышен даже несмотря на ревущий мотор, действовал на нервы. Я закатил глаза и громко постучал о заднюю стенку кабины. Это вряд ли бы как-то помогло, однако на душе стало легче.
Я проехал перекресток. Впереди уже вовсю виднелись крыши домов, в прошлом какой-то деревеньки, что к нынешнему времени разрослась в элитный коттеджный поселок за чертой города. Все, это последняя остановка перед резиденцией; дальше — никого лишнего.
Газ в пол. На въезде, конечно же, стоит охрана, но она не успеет ничего сделать. Вон и въезд, впереди. Готов ли я?..
Готов.
Я миновал охранный периметр без остановки, сбив шлагбаум красного цвета, за что грузовик с двух сторон наградили градом пуль по колесам. Ага, удачи.
Днище фуры и металл покрышек заскрежетали по асфальту, разбрызгивая искры. Машина набрала достаточно инерции, чтоб продолжить «скользить» еще не одну сотню метров, прямо до пункта назначения.
Я выкрутил руль, и кабину занесло вбок, но прицеп продолжил движение вперед, пока, наконец, не перевернулся.
Удар. Мы завалились на бок.
Как же хорошо, что я пристегнулся. Всегда пристегивайтесь, дети.
Скрежет, вой.
На двери — только замок, которому удара легко хватило, чтобы слететь. Ни печатей мортусов, ни какой-то еще сдерживающей магии. Двери прицепа распахиваются от столкновения с землей, выпуская тех, кто был заперт внутри.
Я уже начал было забыть об адской головной боли, но вот и она, как в старую добрую… неделю назад. По виску стекает кровь. Осколки от разбитого лобового стекла вошли мне в грудь и, кажется, шею.
Растегиваю ремни безопасности. Выбиваю ногой дверь. Когда я очнусь, то должен быть снаружи — потому что мне совсем не улыбается снова выкарабкиваться из-под горящих обломков, пусть даже это будет всего лишь грузовик, а не целая башня. Игнорируя боль, подтягиваюсь на руках — и тут же шальная пуля влетает мне в грудь. Падаю на землю.
Вижу, как ревущая тварь несется на солдат. Нет, рано. Она ещё слаба. Мне нужно встать.
Встаю… плечо прожигает пуля. За ней еще одна — в грудь. Я знал, что меня застрелят на месте — хотя и прихватил для страховки пистолет у КОБРовцев.
Откидываюсь назад. Голубое небо. Мир меркнет.
Говард не хотел присутствовать на этом мероприятии. Рэм… никогда не был для него особо важен. Слишком много амбиций. Слишком много несдержанности. Качества, позволительные для главы клана и совершенно лишние для молодого остолопа. По мнению Говарда, Рэмингтон получил ровно то, на что всегда нарывался — и хотя ни малейшей радости от его смерти и от нового удара по репутации клана он не испытывал, но и парня он тоже не жалел.
Но, разумеется, прибыть на похороны придётся. Статус, ожидания других членов клана…
В последнее время это превратилось в плохую привычку — ходить на похороны. Но, во всяком случае, на этот раз — он надеялся — обойдётся без того «сюрприза», что и в прошлый.
Визг тормозов и внезапные выстрелы во дворе оторвали главу клана Ротт от размышлений. Резко вскочив на ноги, Говард в три секунды оказался и окна и выглянул вниз. Какого?..
На территорию резиденции, снеся с мясом металлические ворота, въехала огромная фура, разминувшаяся с Белецким всего на каких-то пять минут. Сейчас она лежала на боку, и из окна хорошо было видно, как из кузова выбираются… они.
Боевой опыт Говарда был не ахти каким большим. И всё-таки, как пробужденный и клановый, он не мог не узнать их… Оскверненных. Характерная походка, звуки, доносящиеся до него в те секунды, когда их не перекрывали выстрелы ошалевшей охраны…
Тела падали и поднимались снова. Конечно, убить оскверненного не так-то просто. А охрана, разумеется, не была готова… к этому.
Черт. Отпрянув от окна, Говард вылетел из опустевшего помещения, едва не натолкнувшись по пути на стол, где недавно стоял гроб, и оглядел коридор. Здесь, ничего не понимая и так же оглядываясь, бегали клановые, прислуга, охранники и все, кто остался тут после отъезда Белецкого.
— Эй! — Говард, ухитрившись, схватил за грудки пробегавшего мимо лакея. — Что происходит? Кто напал?
Суть можно было ухватить быстро. Оскверненные — опасные существа, но они неразумны, и сами приехать на той фуре не могли. Логотип мортусов! На грузовике был их логотип, но это же не значит…
— Простите, господин! — кажется, вырывающийся слуга больше переживал за свою собственную жизнь, чем за всё прочее. — Я понятия не имею, и…
А потом — вспышка боли. Короткая, трехсекундная, но она пронзила мозг Говарда настолько стремительно, что он со вскриком выпустил слугу — и тот тут же кинулся прочь.
Что такое? Неужели и правда мортусы? Гиарры… после всего, что случилось, Говард уже ни в чем не был уверен. Сколько еще заговоров плетется против него, против Белецкого… против всех?
Впрочем, сейчас было не время думать о политике. Нужно было выбираться отсюда. Если ударить хотели по Белецкому, то едва ли планировали захватить с собой и его, а значит, никто не будет преследовать его. Нужно добраться до своих, туда, где есть хоть какие-то гарантии.
Подбежав уже к другому окну, Говард убедился, что это мёртвый номер. Внизу творился настоящий ад; оскверненные атаковали охранников, не чувствуя боли. Кроме того, охранников атаковали и сами охранники. Говард заметил две или три фигуры, которые выделялись даже в этой мешанине — один из руки, другие два просто неестественно вывернуты…
Почему мертвецы пробуждаются так быстро? А не наплевать ли. Главное, убраться отсюда, пока волна не дошла до второго этажа.
Задний выход? Он должен тут быть. Может, наверх? Нет, это не основная резиденция, здесь нет вертолетной площадки…
Из этого окна не было видно вход. А ведь мертвецы, похоже, стекаются именно к ней. А может, идти туда, куда бегут местные? Но нет, все многочисленные обитатели резиденции Белецких носились вразнобой и явно тоже не имели представления, куда деваться и что предпринять.