Страница 2 из 8
Когда я окончила университет, то думала, что научное сообщество станет для меня домом, семьей единомышленников, стремящихся понять природу. Однако я начала все больше и больше отдаляться от коллег, которые, с одной стороны, проповедуют важность беспристрастных эмпирических суждений, а с другой – применяют эстетические критерии для защиты своих любимых теорий.
«Когда вы отыскиваете решение проблемы, над которой работали, вы чувствуете некое возбуждение, – говорит Джан. – Это тот момент, когда вы неожиданно начинаете видеть структуру, вырисовывающуюся за вашими рассуждениями».
Исследования Джана сосредоточены на разработке новых теорий, сулящих решение проблем в уже существующих теориях физики элементарных частиц. Он придумал метод, позволяющий в количественной форме определить, насколько естественна теория, – математический показатель, по которому можно выяснить, насколько теория опирается на невероятные случайности 1. Чем естественнее теория, тем меньше она требует случайностей и тем она привлекательнее.
«Ощущение красоты физической теории словно “встроено” в наш мозг, это не социальный конструкт. Оно задевает некую внутреннюю струну, – говорит Джан. – Когда вы наталкиваетесь на красивую теорию, у вас возникает та же эмоциональная реакция, что и перед произведением искусства».
Не то чтобы я не знала, о чем он говорит, я просто не понимаю, почему это имеет значение. Сомневаюсь, что мое чувство прекрасного – надежный проводник в мире фундаментальных законов природы, законов, что определяют поведение объектов, непосредственным чувственным восприятием которых я не обладаю, никогда не обладала и никогда обладать не буду. Для того чтобы быть «встроенным» в мой мозг, оно должно было приносить пользу в ходе естественного отбора. Но какое эволюционное преимущество может давать понимание квантовой гравитации?
И хотя создание чего-то красивого – это достойное ремесло, наука – не искусство. Мы стараемся разработать теории не для того, чтобы вызвать эмоциональные реакции, мы ищем объяснений тому, что наблюдаем. Наука – это организованная деятельность, направленная на то, чтобы преодолеть ограничения когнитивных способностей человека и избежать заблуждений интуиции. Наука вообще не об эмоциях, она о числах и уравнениях, данных и графиках, фактах и логике.
Думаю, мне хотелось, чтобы Джан доказал мою неправоту.
Когда я спросила его, как он расценивает последние данные с Большого адронного коллайдера, он произнес: «Мы так обескуражены…» Наконец-то что-то мне понятное.
Неудача
В первые годы работы Большой адронный коллайдер добросовестно преподнес нам частицу, названную бозоном Хиггса, существование которой было предсказано еще в 1960-е годы. Мои коллеги и я возлагали большие надежды на проект, стоивший миллиарды долларов, – рассчитывали, что он сделает нечто большее, чем просто подтвердит то, в чем никто и не сомневался. Мы обнаружили несколько многообещающих «трещин в фундаменте», убедивших нас, что Большой адронный коллайдер породит также другие, пока неизвестные частицы. Мы ошиблись. Большой адронный коллайдер не увидел ничего, что подкрепило бы наши новоизобретенные законы природы.
Нашим друзьям-астрофизикам повезло не намного больше. В 1930-х годах они обнаружили, что скопления галактик содержат гораздо больше массы, чем все видимое вещество, вместе взятое, вообще может дать. Даже если допустить большую погрешность данных, требуется новый тип материи – «темная материя», – чтобы объяснить наблюдения. Появились доказательства гравитационного воздействия темной материи, так что мы уверены: она существует. Но из чего она состоит – остается загадкой. Астрофизики считают, что из каких-то типов частиц, которых нет на Земле, частиц, не поглощающих и не испускающих свет. Они придумали новые законы природы, неподтвержденные теории, чтобы руководить строительством детекторов, призванных проверить их идеи. Начиная с 1980-х годов десятки экспериментальных команд охотятся за этими гипотетическими частицами темной материи. И до сих пор их не обнаружили. Новые теории так и остаются неподтвержденными.
Уныла ситуация и в космологии, где физики безуспешно пытаются понять, что заставляет Вселенную расширяться все быстрее и быстрее. Это наблюдение приписывается влиянию «темной энергии». Космологи могут математически показать, что загадочная причина – не более чем энергия, которую содержит вакуум, и тем не менее они не в силах вычислить количество этой энергии. Это одна из «трещин в фундаменте», куда физики стараются заглянуть, но пока им не удалось разглядеть ничего, что говорило бы в пользу новых теорий, разработанных для объяснения темной энергии.
В то же самое время в области квантовых основ наши коллеги хотят улучшить теорию, у которой вообще нет изъянов. Они действуют из убеждения, согласно которому с математическими структурами, не соотносящимися с измеримыми величинами, что-то не так. Их раздражает, что, как жаловались Ричард Фейнман, Нильс Бор и другие выдающиеся физики прошлого столетия, «квантовой механики никто не понимает». Исследователи оснований квантовой физики хотят изобрести теории получше, веря, как и все остальные, что находятся на верном пути. Увы, все эксперименты подтвердили предсказания непонимаемой теории минувшего века. А что же насчет новых теорий? Все они по-прежнему остаются непроверенными предположениями.
Колоссальные усилия были затрачены на эти провалившиеся попытки обнаружить новые законы природы. Уже больше тридцати лет мы не можем усовершенствовать фундаментальные основы физики.
Итак, вы хотите знать, что удерживает мир, как возникла Вселенная и какие правила руководят нашим существованием? Ближе всего вы подберетесь к ответам на эти вопросы, если последуете за фактами вплоть до «подвала» науки. Идите до тех пор, пока факты не станут скудными и дорогу вам не преградят теоретики, спорящие, чья теория красивее. Тогда-то вы и поймете, что достигли фундаментальных положений.
Фундаментальные положения физики – это те составные части наших теорий, которые, несмотря на все, что мы сегодня знаем, не могут быть выведены из чего-то более простого. Сейчас на этом самом нижнем уровне у нас есть пространство, время и двадцать пять частиц – вместе с уравнениями, описывающими их поведение. Объекты моей области исследований – частицы, которые двигаются в пространстве и времени, иногда соударяясь или образуя объединения. Не думайте о них как о маленьких шариках, они не такие из-за квантовой механики (подробнее обсудим это позже). Лучше представляйте их себе облачками, способными принимать любую форму.
В основаниях физики мы имеем дело только с теми частицами, которые нельзя разделить на составные части, мы называем их «элементарными частицами». Насколько нам сегодня известно, у них нет внутренней структуры. Однако элементарные частицы умеют объединяться, образуя атомы, молекулы, белки, – и таким образом создавать грандиозное многообразие объектов, что мы видим вокруг. Именно из этих двадцати пяти частиц состоите вы, я и все остальное во Вселенной.
Но частицы сами по себе не очень интересны. Что интересно, так это отношения между ними, принципы, определяющие их взаимодействия, устройство законов, породивших Вселенную и создавших возможности для нашего существования. В нашей игре нас заботят правила, не фишки. И самый важный урок из выученных нами состоит в том, что природа играет по правилам математики.
Сделано из математики
В физике теории сделаны из математики. Мы прибегаем к математике не потому, что хотим отпугнуть тех, кто незнаком с дифференциальной геометрией или градуированными алгебрами Ли, мы используем ее, ибо глупы. Математика заставляет нас быть честными – не дает нам соврать ни самим себе, ни друг другу. С математикой вы можете ошибаться, но не лгать.
Наша задача как теоретических физиков – разрабатывать такую математику, которая объясняла бы существующие наблюдения и позволяла делать предсказания, чтобы направлять экспериментальную работу. Использование математики в разработке теорий обеспечивает логическую строгость и внутреннюю согласованность, гарантирует, что теории непротиворечивы, а результаты воспроизводимы.