Настя как ненастье

— … не смей пугать ты попугая…

— Не буду… Попугаи не боятся мышей. Только кошек. Так что враги у нас общие… — и Настя подмигнула жениху.

— Родственников не выбирают.

Иннокентий подал руку, чтобы невеста не запуталась в тюле. Он нес конец фаты заботливо, как три года назад мышиный хвост. Три года — как же летит время. И куда-то летит он, не давая невесте возможности чинно выхаживать в платье принцессы. При первых аккордах свадебного марша, Иннокентий отпустил фату и предложил невесте опереться на него. Конечно, он предложил это давно, но только сейчас даст в том расписку — до последнего дыхания, во всем и всегда Анастасия Горелова может положиться на Иннокентия Горелова.

Нет, все же вопросы были другими, но он на все отвечал согласием и заодно кивал. Голос не дрогнул, только рука, потому что ему захотелось впервые, вместо закорючки, написать своё полное имя, чтобы никто не сомневался, что это он. Ну и не хотелось казаться минималистом подле росписи невесты, сделанной в стиле барокко. Впрочем, он понятия не имеет, что это за стиль такой. Есть еще какой-то рококо… Ладно, пусть будет в гореловском стиле — просто и понятно. Без дураков…

— Колечки не жмут? — не смог промолчать свидетель, поздравляя молодоженов.

— Растянем, если что…

Закончив с официальной частью, они наконец-то занялись той, которой больше всего боялись. Оставив позади памятную фотосессию и недопитую бутылку шампанского, они попросили водителя отвезти их на кладбище.

— Рано еще, ребята… — попытался пошутить мужик. — Или вам к Матери… для памятного фото, вы ж оба из ленинградских семей.

Это он говорил про мемориал погибшим в блокадном городе.

— Нет, к отцу, — обрубил Иннокентий все возможные шутки и назвал адрес.

Настя сжала его руку. Да, он решился сегодня на два важных шага. И оба она пройдет с ним рука об руку.

— Черт, кто это? — Иннокентий вытащил телефон и хотел было убрать, но Настя успела увидеть на экране имя.

— Ответь. Она хочет тебя поздравить.

Он резко поднес телефон к уху и также резко сказал «Алло».

— Тебя можно уже поздравить? — Настя тоже слышала голос Моники. — Я верно время рассчитала? Не особо отвлекаю?

— Не особо. Спасибо за поздравления. Мне очень приятно…

Он скосил глаза на жену, но так и не сумел ничего прочитать в них.

— Да, нам очень важен ваш звонок, но, пожалуйста, не оставайтесь на линии, — отозвалась Моника спокойно. — Не буду. Просто поздравляю. Живите счастливо. И… Ну, вы знаете адрес моего магазина… Про девочек могу заодно совет из личного опыта дать… Но тебе нужен сын. Ты с девочкой не справишься.

— Девочка справится со мной. Это все?

— Все, Иннокентий. Конечно, все…

— Привет семье. Извини, если не все фотки твоей дочки лайкнул.

— Пока. Насте привет.

Моника отключилась первой. Иннокентий снова взглянул Насте в глаза:

— Что-то не так?

— Ты был груб.

— Возможно. Но иначе было никак. Я… Я не хотел думать о Монике, но… Это неотделимо от мыслей об отце, об аварии… А мне бы очень хотелось выкинуть эту женщину из головы.

Он сжал пальцы жены левой рукой. Так сильно, что отцовский перстень впился в кожу — до боли, до приятной.

— Если бы не Моника, мы бы не… — Настя замялась. — Ну, ты понял.

Он кивнул. Люди приходят и уходят из твоей жизни, когда нужно… Возможно, и не тебе, но тому кто выше, кому виднее. И пусть на них оборачиваются как на какие-то фантомы, они молча дойдут по кладбищенским дорожкам до нужной оградки. Молча. Настя только непрерывно гладила мужу руку, которую Иннокентий не забирал, даже чтобы хотя бы обтереть о брюки.

Он стоял молча. И она так же молча рассматривала фотографии. Иннокентий был похож и на отца, и на деда, и даже на бабку. Точно, глаза у него бабушкины…

— Здравствуй, папа, — вдруг произнес Иннокентий в голос, и Настя повторила за ним тихо:

— Здравствуйте, Николай Александрович.

Иннокентий рассказал ей про перстень, забытый на рабочем столе. И молодожены пришли сейчас поблагодарить покойного за то, что тот позаботился на небесах об их счастье.

— Папа, мы будем хорошей семьей. Тебе не будет за нас там стыдно. Обещаем.

Настя просто кивнула. Она смотрела покойному свекру в глаза: взгляд на фотографии был цепкий, точно Николай Александрович Горелов не брал на простую веру кивок Анастасии Гореловой, и она повторила вслед за мужем:

— Обещаем.

— Когда у нас будут дети, мы назовем их Николай и Николь. Мы так с женой решили. Только не решили, когда они у нас будут…

Настя отвела взгляд от надгробия и все равно покраснела.

— Обещаю заняться решением этого вопроса в ближайшее время, — бормотал Иннокентий. — Ну, ты там тоже замолви за нас словечко…

Настя сильнее сжала пальцы мужа и свои, на гвоздиках, которые они купили у входа на кладбище у бабульки. Потом подалась вперед и возложила цветы на могилу. Их пальцы разжались. Так было нужно. Иннокентий сделал шаг и обнял гранит. Настя отвернулась, чтобы не видеть его слез.

— Какие же вы молодцы… — донесся с соседней аллее старушечий голос. — Долгие вам лета…

Настя поправила волосы. Фату они откололи в машине. Сейчас попросит Кешу приколоть хоть как-то, чтобы не портить праздничный вид. Пора возвращаться к гостям, которые ничего не будут знать о том, что молодожены уже отметили свой свадебный день с виновником торжества.

— Горько! Горько!

Нет, им больше не горько. Они съели свою ложку дегтя. Теперь они будут есть только сладкий мед. Всю жизнь.

Конец