Страница 50 из 115
— Что-то случилось?
Да, у тебя со зрением! Ты коробки не видишь? Нет, увидел… Это у меня со слухом проблемы, в вопросе «то» не прозвучало. Что случилось с моим решением не помогать?
— Мне было скучно. В доме пахло краской. Работать во дворе я не могла. Ну и вот… Надеюсь, я не купила ничего лишнего, хотя я точно не все купила, что тебе требуется…
Он отпустил собаку и сделал шаг — ко мне, под первые аккорды собачьего вальса: Агата больше не наскакивала на него, но лаяла, требуя внимания к собственной персоне. Чего ещё она могла требовать?
— Надеюсь, ты купила себе подарок тоже?
Он не успел закончить вопроса, а я уже трясла головой.
— Я ж просил… — голос у него звучал достаточно ровно. — Так сложно?
— Мне ничего не надо…
Между нами был букет, оставался букет… Пока целый, несмятый. Нет, полиэтилен уже возмущённо зашуршал.
— Своим отказом ты ставишь меня в совершенно дурацкое положение…
Я? Это ты меня поставил в дурацкое положение — посреди пустого дома, обложенную пустыми коробками и колючими цветами…
— Я ведь не знаю, что купить для тебя, кроме цветов…
— Это мне? — выглянули из-за букета мои испуганные глаза.
— Ну не Агате ж! — почти рассмеялся Олег, почти… рассмеялся, а я готова была расплакаться…
— Я даже не знаю, есть ли у Лолы такая большая ваза…
— А большая ванна есть, чтобы замочить цветы по-старинке?
Пришлось поймать улыбку и послать ответную.
— Или швырнём в бассейн? — выдал, подмигнув. — Цветы-то за него, а за все остальное… Ну я даже не знаю…
Олег улыбнулся ещё шире и вырвал у меня букет, помахал им перед любопытным собачьим носом и сунул в верхнюю пустую коробку. Я не успела удостовериться в сохранности цветов — взгляд дошёл лишь до полусогнутой руки, а потом я увидела отблеск от часов и почувствовала холодной щекой горячие пальцы. Подняла глаза, но увидела уже только губы за длинное мгновение до того, как почувствовала их. Однако ж не успела даже подумать, отвечать, не отвечать, как отвечать стало просто не на что. Олег отстранился, хотя пальцев с лица не убрал, даже сильнее вдавил ими кожу вспыхнувшей щеки.
— Агата съела мою кашу?
Я кивнула: нервно, потому что во рту надулся огромный пузырь и сейчас готовился лопнуть: и прыснуть я могла либо от смеха, либо обыкновенной слюной. Ни того, ни другого допускать было нельзя, хотя я так до конца ещё не поняла, что уже допустила. Надо открыть рот раньше, чем он откроется сам.
— Я сварила рассольник. Она его не ест.
— Ей его не дают просто. Собаки едят все, а я так и не позавтракал…
Этого не было на завтрак и никто не предлагал поцелуи аперитивом к ужину. Раннему. Наверное, в детстве Олежка таскал варенье из бабушкиного буфета без всякого спроса.