Страница 5 из 37
— Ошибок серьезных не было, — сказал, как бы успокаивая. — Дело необычное, да и преступник не местный. Но мы его найдем, обязательно найдем, хоть и много еще белых пятен в деле.
Наконец-то получили объемистое дело Лозы из областного суда, но, к сожалению, образцов почерка его сообщников в нем не оказалось. Свои показания осужденные собственноручно не писали, а кассационные жалобы от их имени были написаны адвокатами. Таким образом, наша работа по раскрытию убийства Лозы снова усложнялась, хотя я кое-что из дела себе извлек, нужно было только проанализировать все.
Когда мы ломали себе головы над тем, что же предпринимать дальше, откуда начинать новые поиски, в кабинет вошел прокурор.
— Добрый день! Как успехи у сыщиков? — приветливо спросил он у нас, пожимая каждому руку.
— Сдвигов почти никаких, топчемся на одном месте, — ответил я.
— Машина наша забуксовала, Григорий Иванович, — улыбнулся с иронией Войный.
— И вы, я вижу, носы повесили, — с прищуром взглянул на нас прокурор. — Ай-яй-яй! Ну-ка, давайте пошевелим мозгами, вместе разберемся, такое ли уж безвыходное наше положение. Рассказывайте вы, — обратился он ко мне.
— Пока ни одна версия по убийству Лозы до конца не доработана. Заполучить почерк осужденных нам не удалось. Полагаю, нужно срочно запросить личные дела из лагерей, где отбывали меру наказания осужденные. Правда, версия о том, что убийство Лозы совершил один из его бывших соучастников, сейчас у меня под сомнением. Обоснованы сомнения показаниями свидетеля Назарчука, — доложил я и прочел показания Назарчука, обращая внимание прокурора на приметы человека, которого видели ранним-рано у скирды. — Когда же я знакомился с судебным делом Лозы и его сообщников, то убедился, что ни один из них шрама на лице и татуировки на руке не имел. Обращает на себя внимание еще такая деталь: при осмотре места происшествия мы изъяли серую фуражку. Пострадавшему она не принадлежала, а мужчина, спавший возле скирды, как показал свидетель Назарчук, был без фуражки. Выводы напрашиваются сами собой, — закончил я и взглянул на Войного.
Войный качнул утвердительно головой. Черты лица его отвердели, какое-то мгновение он смотрел в одну точку, как будто прислушивался к самому себе, потом стал записывать что-то в блокнот.
Григорий Иванович, внимательно выслушав мое сообщение, сказал:
— Часто случается, что та или другая версия уводит следователя в сторону. Главное — быть трезвым в выборе версии. Это у вас есть. Признавать свои ошибки вы умеете. Следствие на правильном пути.
Григорий Иванович встал, прошелся по кабинету, а затем, обращаясь ко мне, спросил:
— Предъявили ли вы на опознание жене потерпевшего и ее соседям штык, найденный на месте происшествия?
Этого я, конечно, не сделал, не успел, и почувствовал себя перед прокурором неловко.
— Сегодня же сделаю, — пообещал.
— Обязательно, — подчеркнул прокурор и тут же поинтересовался результатами дактилоскопической экспертизы по следам пальцев рук, обнаруженным на штыке и осколках бутылки.
Ответил Войный:
— Еще не получили, ждем.
— А жителям села фуражку на опознание предъявляли? — спросил прокурор.
Я ответил, что опознание проведено, но ни соседи, ни родственники убитого фуражку не опознали. К тому же при осмотре фуражки с понятыми на ее подкладке была обнаружена какая-то надпись чернилами. Прочитать мы не смогли, поэтому отправили ее на экспертизу.
— Молодцы, — похвалил прокурор. — Действуете вы правильно. Уверен, что в ближайшее время преступник будет разоблачен.
Недаром говорят, что доброе слово лечит, а злое калечит. Прокурор приободрил нас, вселил уверенность.
До сих пор мы не знали, какие автомашины проследовали в день происшествия со станции Ульяновка через село Владимировку. Не исключена возможность, что на одной из них ехал Лоза. Кто-то должен был видеть его в этот день. Решили проверить все ближайшие колхозы, МТС, заготконтору, ветлечебницу.
«Этим вопросом следовало бы заняться в первый же день расследования, — подумал я. — Здесь мы допустили ошибку, и теперь нужно ее исправить».
Кроме того, посоветовавшись с прокурором, мы передали по местному радиовещанию объявление: «Органами милиции разыскивается средних лет, среднего роста человек со шрамом от ожога на левой щеке и татуировкой на правой руке, изображающей, сердце, пронзенное стрелой. Кто знает о месте его пребывания, просим немедленно сообщить в милицию или в сельсовет села Владимировна».
Это тоже нужно было сделать раньше, и я винил себя в допущенной ошибке. Но, говорят, лучше позже, чем никогда.
Через день Войный сообщил мне, что на станции Ульяновка ему удалось найти нескольких свидетелей, которые видели Лозу с неизвестным мужчиной со шрамом на лице. Нашел Войный и водителя, который подвозил Лозу. Водитель рассказал ему, что и Лоза, и незнакомец со шрамом были пьяны. Когда слезли с машины, в село Владимировну не пошли, а остались возле церкви. Это было около семнадцати часов. Незнакомец был в серой фуражке, в руке нес авоську, в которой был газетный сверток и две бутылки — с водкой и с вином.
Сведения вызывали интерес, и я от души поблагодарил.
— Висим на хвосте у преступника, — радовался Войный.
Мы посоветовались и решили разослать ориентировку в другие области, передать приметы преступника по ВЧ в Москву.
Как решили, так и сделали.
С каждым днем работы по делу убийства Лозы я все больше убеждался в том, что всегда и во всех случаях нужно обращаться за помощью к людям, они и посоветуют, и помогут.
Прошло несколько дней. Сидел я в сельсовете, анализируя собранные нами сведения за последние дни. Возле сельсовета остановилась автомашина. Спустя несколько минут ко мне в кабинет постучали. Я открыл дверь. Вошел мужчина лет сорока.
— Вы следователь? — спросил он меня.
— Да, я, проходите.
Но он стоял на пороге, раздумывая. Лицо бледное, руки дрожат. «Какое-то несчастье у человека», — подумал я.
— Проходите, садитесь, — вторично пригласил его и сам сел за стол.
Мужчина подошел к столу, но не сел.
— Я постою. Фамилия моя Заика, Виктор Степанович. Все время меня мучила совесть. Сам пришел. Арестуйте, не могу больше… С женой и детьми я уже простился…
Только теперь я заметил, что в руках мужчина держал туго набитую продуктами сумку.
— Да вы садитесь, — предложил ему снова. — Успокойтесь и расскажите подробно, что случилось? За что мы должны вас арестовать?
Мужчина сел, снял фуражку, пригладил рукой волосы и начал рассказывать. Он шофер колхоза «За мир». Работает на машине всего два месяца после окончания шоферских курсов при МТС. В тот день он отвозил на станцию, по распоряжению председателя, двух человек из области. Возвращался обратно поздно, темно было, а фары испортились. Подъезжая к селу Владимировке, почувствовал какой-то толчок под колесами автомашины. Остановился, вылез из кабины, чтобы рассмотреться. И ужаснулся: переехал человека. Уже не помнит, как доехал домой, как поставил машину в гараж. Со страха и ночевать остался в гараже. Как сообщить?.. Дома двое маленьких детишек, пожалел. Потом не выдержал, жене все рассказал. Жена слышала, как по радио передали о том, что ищут человека. Чтобы невинный кто-то не пострадал, заставила пойти и рассказать.
— Делайте со мной что хотите. Я виноват… На следующий день после случившегося к нам приезжал участковый, смотрел машины в колхозе. Я хотел было подойти к нему и все рассказать, но струсил. Жалею сейчас, вам много лишней работы задал, — окончил свой рассказ Заика.
Записывая показания, я внимательно наблюдал за шофером. Вид у него был растерянный: руки не находили себе места, лицо красное, на лбу бисеринки пота, он смахивал их рукавом рубахи. На меня не смотрел. Сидел потупившись, повторяя одно и то же: «Человека я убил…»
— Берите свою сумку с продуктами и идите домой, — сказал я ему после допроса.
— Как домой? — вскрикнул шофер. — Я виноват, человека переехал. Мне лучше в тюрьму попасть, чем в свое село вернуться. Все уже об этом знают. Человека я убил…