Страница 36 из 37
В прокуратуре меня ожидал сюрприз. Там все уже взяли себе на вооружение версию о том, что убийство совершил Федор Крисань, муж Евдокии. Я вызвал к себе участкового Рябошапко.
— Не сомневайтесь, он на грани признания, — стал меня уверять участковый. — Только деталей не помнит… так это яснее ясного — пьян был в стельку. Необходимо срочно сделать у него обыск… И приемник у него ворованный…
— Какие же у вас доказательства? — перебил я его.
— Очевидцы имеются. Его и Суслика Николая видели у гаражей.
— В котором часу?
— Я точно не скажу… Кажется, в двенадцать. Поговорите с ним, он все расскажет.
— Хорошо, пригласите.
Через несколько минут Рябошапко зашел с Федором Крисанем.
Я попросил Рябошапко выйти, а Крисаня пригласил сесть.
— Что же вы натворили? — обратился я к Федору, как только Рябошапко закрыл за собой дверь.
— Участковый говорит, будто бы я убил какого-то мужика, — вздохнул он. — Только мне не верится. Как я мог убить человека… За что? Целые сутки ломаю голову, а вспомнить ничего не могу. Ну, был возле гаражей — не отрицаю и помню… Ну, выпивал с Сусликом… Ремонтировал ему мотор… магарыч распили… Но что было дальше, не помню, хоть убейте… Провал в памяти… Участковый говорил, что я убил… Неужели убил? — спрашивал он не то меня, не то себя, испуганно тараща глаза.
— Идите, Федор Абрамович, домой, — разрешил я ему. — И бросьте пить. Водка вас к добру не приведет.
— А что скажет участковый, он ведь меня арестовал, — остановился Крисань на пороге.
— Идите, идите! — повторил я. — Никто вас не арестовывал. Пить меньше надо.
— Это правильно, — понурившись, вымолвил Крисань. — Голову мне оторвать мало за это пьянство.
Крисань ушел, а в кабинет вскочил Рябошапко.
— Вы его отпустили?
— Да, он к делу не причастен, — строго произнес я.
— Как же? Он ведь признался, — не отступал Рябошапко.
В это время зашел Александр Маркович. Догадавшись, о чем у нас идет речь, он поддержал меня.
— Как же так? — не сдавался Рябошапко. — Возле гаражей был? Был. Пьянствовал? Пьянствовал… Разве этого мало?
— Возле гаражей-то он был. Но когда? — спросил я Рябошапко. И сам ответил: — С двенадцати до четырнадцати часов. А когда совершено убийство?
Рябошапко молчал.
— В двадцать часов. В это время Крисань уже был дома. А обнаружили потерпевшего Зимины на закате солнца. Посмотрите-ка в календарь, в котором часу это бывает, — обратился я к Рябошапко.
Тот перевернул листок календаря и прочитал:
— Закат солнца в двадцать один час три минуты.
— Поищите-ка вы лучше людей, которые в самом деле могли быть у гаражей в интересующее нас время и могли видеть кого-то на месте преступления, — сказал я Рябошапко.
Александр Маркович горячо меня поддержал.
— Слушаюсь! — отчеканил Рябошапко. — Разрешите идти?
— Вы Суслика нашли? — спросил я его.
— Был у него, но он не ночевал дома.
— Поищите еще, да хорошенько, — велел Александр Маркович.
Часа через полтора Рябошапко доставил к нам Суслика — маленького, худенького человека с острым носиком и черными глазками-пуговками. От испуга у него дрожали и руки, и губы, и голос.
— Ну, выпивал я с Федором… Сидели допоздна. Потом я закрыл гараж, и мы пошли домой… Помню, вроде к нам приставал какой-то мужик, и я его толкнул… Но бутылкой не бил… Честное слово, не бил. Ни я, ни Федор…
— Где ваш радиоприемник? — остановил я его.
Суслик скривился, почесал за ухом и ответил:
— А шут его знает… Где-то потерял.
Мы отпустили Суслика.
В конце дня ко мне в кабинет вошел Зимин.
— Я нашел хлопца, который видел у гаражей двоих: одного в очках, а второго в военной фуражке.
— Где он? — обрадовался я. — Ведите его сюда.
Мальчику было лет десять — белобрысый, курносый.
Переступив порог кабинете, мальчишка впялился глазенками в меня и быстро заговорил:
— Я гулял там, у гаражей, и видел, они выпивали и громко говорили… Один в очках, мордастый такой, а другой в военной фуражке с черным околышем. Увидев меня, тот, что в очках, сказал: «Иди, иди, чего тебе здесь надо?» Я и пошел.
Расспросив все до мелочей у мальчика, я поблагодарил его и Зимина и проводил их. На душе у меня было спокойно и тепло. Так всегда со мной бывает, когда встречаю таких людей, как Зимин, — наших добровольных помощников, соратников в борьбе со злом и преступностью.
Утром мы с Александром Марковичем собрались было уже ехать в Михайловку, как вдруг наши планы резко поломались. За завтраком мы вспомнили интересную деталь: метров за сорок от места происшествия расположена детская площадка — два колышка забиты в землю и между ними натянута сетка. Мы подумали, что мальчишки там, вероятно, играли дотемна и могли видеть тех, кто выпивал неподалеку. Решили немедленно пройти по всем дворам, прилегающим к гаражам.
И с ходу наткнулись в одном дворе на «кучу малу» — мальчишки дрались за мяч.
— Так не годится, а еще футболисты! — тихонько подошел к ним Александр Маркович.
Мальчишки вскочили на ноги, отряхиваясь и рассматривая нас. Мы представились и спросили, не играли ли они в воскресенье в футбол на своем стадионе у гаражей.
— Играли, — дружно ответили мальчишки. — С ребятами из соседнего двора. И выиграли у них с крупным счетом. Теперь они собираются дать реванш.
— Молодцы, — похвалил их Бандурко. — А теперь припомните, пожалуйста, не видели ли вы возле гаражей двух мужчин. Одного в военной фуражке, а другого в очках.
— Видели, видели, — наперебой, как птенцы, загалдели мальчишки. — Они выпивали под кустом.
— И приемник возле них играл, — подбежал ко мне самый маленький. — А когда мы шли домой, я слышал, что как раз передавали последние известия.
Показания мальчишек подтвердили нашу версию и помогли точно определить время пребывания неизвестных мужчин у гаражей и их приметы.
Мы обратились за помощью к художникам, и те со слов нарисовали портрет человека в очках, подозреваемого в убийстве.
Юные футболисты подтвердили сходство рисунка с человеком в очках, которого они видели у гаражей.
Мы перефотографировали рисунки и раздали фотографии работникам милиции, общественникам, поставив перед ними задачу: найти этого человека.
Прошли сутки напряженного поиска, но результатов никаких.
Мы решили ехать в Михайловку, расположенную в ста километрах от Орджоникидзе. Выехали рано утром и за полтора часа были там.
Михайловка — село большое старинное. На его территории два колхоза, и мы для удобства разделились на две группы. Александр Маркович с участковым райотдела милиции Волощуком вызвались искать подозреваемого мужчину в очках, а я с сотрудником уголовного розыска Прозапасом — установить владельца автобусного билета, то есть пострадавшего.
Председатель сельсовета и председатели колхозов пообещали помочь нам в поисках, выделить своих людей: активистов, коммунистов и комсомольцев.
Полдня мы с Прозапасом бродили из одного двора в другой, расспрашивая людей, кто в их колхозе носит летом военную фуражку.
Наконец-то одна старушка сообщила нам, что не в селе, а на хуторе живет тот парень, что всегда ходит в военной фуражке.
Не мешкая, мы сразу же отправились на хутор. Там было всего лишь шесть хат, и мы начали с первой от поля хаты. Хозяев не оказалось дома, дверь заперта. Пошли ко второй. Попросили воды напиться. Хозяйка предложила нам холодного молока. Мы не отказались, охотно выпили. В доме было чисто, уютно. Пахло мятой и любистком. Хозяйка пригласила нас в горницу. Мое внимание привлекли фотографии, что украсили собой всю стенку между окон.
Когда я подошел ближе, чтобы рассмотреть их, то еле сдержался от крика. На одной из фотографий увидел пострадавшего, который сидел у вазы с цветами рядом с хозяйкой. Он был в военной фуражке. Глазами я подозвал к себе Прозапаса и попросил его о случившемся сразу не говорить хозяйке. Хозяйка тоже подошла к фотографиям и стала объяснять нам: